Бѣлградъ, 21 iюля 1914 г.


Вотъ уже нѣсколько времени, какъ со дня мрачнаго покушенiя 28 iюня я вернулся на мой постъ и могу позволить себѣ произнести мое сужденiе о царящемъ здѣсь состоянiи умовъ.

Со времени вызваннаго аннексiей кризиса отношенiя между Монархiей и Сербiей отравлены были поведенiемъ этой послѣдней: ея нацiоналистическимъ шовинизмомъ, ея враждебнымъ поведенiемъ и ея усиленной пропагандой пан-сербской идеи въ нашихъ населенныхъ сербами провинцiяхъ. [13] Со времени двухъ послѣднихъ балканскихъ войнъ одержанные Сербiей успѣхи довели ея шовинизмъ до пароксизма, и его проявления иногда принимаютъ оттѣнокъ безумiя.

Да будетъ мнѣ позволено не приводить примѣровъ этого и доказательствъ. Ихъ всегда и вездѣ сколько угодно можно набрать, какъ въ политическихъ сферахъ общества, такъ и въ низшихъ слояхъ населенiя, словомъ, повсюду. Я принципiально считаю, это очевидно само собою, что сербская политика во всѣхъ своихъ развѣтвленiяхъ задалась цѣлью отторженiя отъ Австро-Венгрiи тѣхъ изъ нашихъ провинцiй, которыя населены юго-славянами, а затѣмъ стремится къ уничтоженiю Монархiи, какъ великой Державы; другой цѣли она не признаетъ.

Правдивость этого сужденiя можетъ подтвердить всякiй, кому пришлось пробыть и проработать въ этой средѣ хоть одну только недѣлю. Вслѣдствiе же послѣднихъ событiй, произведшихъ на политическiя чувства особенное впечатлѣнiе (и въ числѣ такихъ событiй я считаю сараевское покушенiе, смерть Гартвига и избирательную кампанiю), ненависть къ Монархiи стала еще глубже.

Сараевское покушенiе произвело на сербовъ впечатлѣнiе какого-то миража: они увѣровали, что тотъ неминуемый развалъ государствъ Габсбурговъ, на который они расчитывали уже раньше, теперь совершится еще скорѣе, въ ближайшемъ будущемъ; точно также они вообразили, что населенные юго-славянами земли отложатся сами отъ Монархiи; что въ Боснiи - Герцеговинѣ вспыхнетъ революцiя; что вѣрность славянскихъ полковъ дѣло сомнительное. Всѣ эти предположенiя въ ихъ умѣ преобразились въ дѣйствительные факты, заключали въ себѣ, при ихъ. нацiоналистическомъ безумствѣ, извѣстную логичность и съ виду подтверждались.

Предметъ ихъ ненависти, Австро-Венгрiя, впредь казалась Сербамъ Государствомъ лишеннымъ силъ и даже не заслуживающимъ того, чтобы съ нимъ воевать; проникшись презрѣнiемъ и ненавистью къ нему, они уже предвидѣли его легкое паденiе, словно подгнившаго дерева, въ лоно пансербской имперiи, возникновенiе которой должно было быть дѣломъ ближайшаго будущаго.

Даже стоящiе внѣ крайнихъ партiй листки въ ежедневныхъ статьяхъ толкуютъ о безсилiи и развалѣ сосѣдней Монархiи и, не боясь наказанiя, безстыдно поносятъ различные ея органы.

Они не щадятъ далѣе августѣйшей персоны нашего Государя. Даже правительственный органъ даетъ понять, что [14] единственная причина отвратительнаго преступленiя заключается въ нынѣшнемъ положенiи вещей въ Австро-Венгрiи. Боязни отвѣтственности больше не существуетъ. Сербскiй народъ уже долгiе годы воспитывается газетами, и политика здѣсь всегда зависитъ отъ партiйной прессы. Однимъ изъ плодовъ такого воспитанiя оказалась пансербская пропаганда, а ея чудовищнымъ дѣтищемъ является покушенiе 28 iюня.

Я умалчиваю объ обвиненiяхъ и подозрѣнiяхъ по поводу смерти Гартвига; онѣ граничатъ съ безумiемъ, а по словамъ „Тimes'а" - съ бредомъ. Я ничего не буду говорить объ организованной печатью кампанiи лжи, которая, несомнѣнно, приведетъ къ тому, что у сербовъ укрѣпится такое убѣжденiе, что австро-венгерское Правительство и его представители стоятъ внѣ закона и что мы должны считать за лестныя наименованiя такiя выраженiя, какъ убiйца, каналья, безстыжiй австрiякъ.

Смерть Гартвига, когда оцѣнили всю тяжесть этой потери, положила въ политическихъ кругахъ начало фанатическому культу покойнаго; но при этихъ обстоятельствахъ не только руководились благодарностью къ прошлымъ заслугамъ, но еще больше того заботою о будущемъ; покорность и раболѣпство предъ Россiей удвоились; ея благоволенiемъ хотѣли заручиться на будущее время.

Въ качествѣ третьяго фактора слѣдуетъ помѣстить избирательную кампанiю, для которой всѣ партiи выдвинули общую „платформу", а именно враждебное отношенiе къ Австро-Венгрiи. Ни одна изъ стремящихся къ власти партiй не желаетъ быть заподозрѣнной въ слабости или снисходительности къ Монархiи: приказъ по всему фронту на время избирательной кампанiи - бить Австро-Венгрiю.

Монархiю считаютъ безсильной какъ по внутреннимъ, такъ и по внѣшнимъ соображенiямъ; неспособной на какiя-либо энергичныя дѣйствiя; и думаютъ, что раздавшiяся у насъ въ авторитетныхъ сферахъ серьезныя слова были не больше какъ „блэфъ".

Взятые Императорскимъ и Королевскимъ военнымъ министромъ и начальниками Генеральныхъ штабовъ отпуски еще больше укрѣпили убѣжденiе въ томъ, что отнынѣ слабость Австро-Венгрiи вполне очевидна.

Я позволилъ себѣ злоупотребить терпѣнiемъ Вашего Превосходительства отнюдь не потому, что думалъ, что привожу въ этомъ докладѣ какiе-либо новые факты, а потому, что полагаю, что это описанiе должно быть отправнымъ пунктомъ къ нижеслѣдующему общеобязательному заключенiю: [15] для сохраненiя Монархiей ея великодержавнаго положенiя - больше того - для обезпеченiя самаго ея существованiя въ качествѣ великой Державы невозможно на долгое время избѣжать расчета съ Сербiей, т.-е. войны.

Если мы промедлимъ пролить свѣтъ на наши отношенiя съ Сербiей, то будемъ отчасти виновны въ тѣхъ затрудненiяхъ и неблагопрiятныхъ для насъ обстоятельствахъ, которыя встрѣтятся намъ въ той борьбѣ, которую рано или поздно придется вести.

Для любого мѣстнаго наблюдателя и представителя австро-венгерскихъ интересовъ въ Сербiи вопросъ ставится такимъ образомъ: возможно ли намъ дольше терпѣть новыя посягательства на нашъ престижъ?

Если, вслѣдствiе этого, мы рѣшаемся предъявить широкiя требованiя, связанныя съ дѣйствительнымъ контролемъ (такъ какъ лишь онъ одинъ позволить намъ очистить эти Авгiевы конюшни, гдѣ плетутся пансербскiя козни), то въ такомъ случаѣ намъ необходимо взвесить всѣ возможныя послѣдствiя и съ самаго начала вооружиться твердою и сильною волей выдержать до конца.

Всякiя полумѣры и влекущiя за собою долгiе переговоры и кончающiеся какимъ-нибудь побочнымъ компромиссомъ требованiя, вотъ тотъ самый жестокiй ударъ, который можетъ обрушиться на Австро-Венгрiю въ Сербiи и на ея великодержавное положенiе въ Европѣ.