Будапешт

«С точки зрения Венгрии этот принцип[1] являлся приемлемым и полезным до тех пор, пока венгерские нацменьшинства жили отфванно от венгерской родины, то есть до тех пор, пока венгры проживали на территориях, относящихся к иностранным государствам. Но для нас, руководствующихся идеей святого Иштвана, не склонных отказываться от своей тысячелетней роли в Дунайском бассейне, призванных и способных к руководству другими народами, этот принцип был пагубным, ибо он ограничивал Венгрию пределами Большой Венгерской низменности, то есть теми районами, до границ которых простираются компактные венгерские поселения. Этот принцип не может дать нам больше, чем Венгрию с населением в 10 или 11 миллионов человек, которые в большей части были бы чистокровными венграми. Это не дало бы возможность продолжать ревизию границ, и потому окончательное принятие указанного принципа явилось бы для нас актом самоубийства. Те, кто придерживается этого принципа, совершают политическую ошибку. Тут имели место высказывания со стороны крайне правых элементов о том, что у нас, мол, нет права на захват Русинской области, поскольку она не населена венграми. Мы не намерены соглашаться с этим трианонским принципом. Люди, которые поддались такому влиянию, с какой бы стороны оно ни исходило, не являются носителями венгерской идеи и не служат венгерским интересам. Это не венгерская идея. Может быть, это немецкая [119] идея, имеющая значение для Германии, поскольку у нее, как у великой державы, имеется стремление к проникновению в Дунайский бассейн; кроме того, она имеет там громадные экономические интересы. Но это не венгерская концепция, если мы мыслим в духе идеи святого Иштвана, подразумевающей принадлежность Карпат к Венгрии. В основе сегедской идеи лежало стремление защитить расу. Ее сущность состояла в том, что в настоящих условиях и в будущем цепь Карпатских гор надежно защищает венгерскую расу, но это не означает, что она изолирует венгерскую расу.

Указанная выше идея сложилась позже, под немецким влиянием; она родная сестра той идеи, которая привела к трианонской Венгрии, с той лишь разницей, что допускает воссоединение тех венгров, которые компактными группами оказались за пределами венгерского государства. Мы можем временно оперировать этой идеей, но в последующем она не будет иметь для нас никакого значения. У нас иные цели».

Черновик. Гос. арх., Материалы Козма, 27.

[1] Речь идет о требовании возврата населенных венграми территорий, отошедших по Трианонскому договору.

Текст воспроизведен по изданию: Венгрия и Вторая Мировая война: секретные дипломатические документы из истории кануна и периода войны. - М., 1962. С. 119-120.