... На крестьянском рынке мы внезапно услышали звук тревоги; среди грома пушек, треска лопающихся гранат и отовсюду летящих обломков треск барабана производил в высшей степени тревожное и в то же время возбуждающее впечатление. На Гогенмаркте мы увидели, откуда раздавался этот треск. Гогенмаркт был пуст, как и все остальные площади и улицы и тот момент. Жители попрятались в подвалах или держались во внутренних комнатах домов, где они считали себя в большей безопасности от ядер. Через большую, точно вымершую площадь шел один пятидесятилетний рабочий, впереди которого маршировал маленький мальчик лет десяти. Ребенок нес большое черно-красно-золотое знамя, старик бил в барабан. Он не смотрел ни направо, ни налево; бомбы перелетали через его голову, разрывались за ним, перед ним: он шел вперед размеренным шагом и бил генерал-марш; он бил с такой силой, как будто хотел пробудить от смертного сна погибший мир. Мальчик со знаменем спокойно шел впереди, а старик все шагал и бил в барабан. Мы замерли при этом зрелище, слезы выступили у нас на глаза. «Дорогой друг, - сказали мы ему, - бросьте это, теперь уже все кончено». - «Нет, - отвечал старик, - они [269] должны выйти, они должны еще раз выйти, не может быть, чтобы дело погибло!» - Говоря так, он все шел вперед, все бил в барабан, а мальчик спокойно нес свое знамя, оглядываясь по сторонам, не идут ли «они». Они не пришли!..

Уже вечерние сумерки тихо спускались на город, когда мы снова пришли в Грабен. Пушки внезапно замолкли, и стало совершенно тихо. Минут через десять человек тридцать студентов и рабочих приблизились от Кольмаркта и быстро пробежали через Грабен по направлению к площади Стефана. На бегу они оглядывались назад, как бы ожидая преследования. Еще через несколько минут появился Бехер с обнаженной саблей в руке в сопровождении совсем маленькой кучки людей. Они также осматривались, проходя быстрыми шагами через Грабен. Очевидно, они бежали от австрийцев. И в самом деле, как оказалось впоследствии, некоторые национальные гвардейцы открыли ворота императорским солдатам; Бехер со своею кучкою стоял на бастионе, если бы они быстро не отступили, они были бы отрезаны и окружены. Через какие-нибудь две минуты после Бехера показались на площади и австрийцы. Прежде всего явился небольшой отряд человек в 12 с ружьями на перевес; впрочем, по правде сказать, трудно было определить, в каком положении они старались держать свое оружие. Они буквально дрожали с головы до ног, так что ружья то подкидывались кверху, то опускались вниз. При этом они пугливо посматривали направо и налево на окна и непрестанно вскрикивали: «Здорово, друзья здорово, друзья!» То же самое делала вся рота, следовавшая за ними по пятам, простые солдаты точно так же, как и офицеры. Последние опускали свои шпаги перед окнами в знак привета и тоже кричали: «Здорово, друзья! здорово, друзья!» Можно было почувствовать только сострадание к этим бедным солдатам, так трепетавшим перед ожидаемым нападением. Народ, внезапно окруживший их со всех сторон, держал себя тихо. Но тут произошло нечто поразительное. Словно по сигналу сразу открылись сотни окон, так закрытых и завешенных в течение последних трех недель, как будто население домов все сплошь повымерло; в окнах показались человеческие фигуры, сотни носовых платков замахали по направлению к солдатам, и отовсюду раздалось громовое: «да здравствует император!» Это, в свою очередь, послужило сигналом для народа; оглушительный свист совершенно покрыл собой лойальные крики даже в среде победителей, которые как раз этот, момент начали свое победоносное вступление, правда, пока очень осторожно и боязливо. Свистящая толпа сопровождала победителей [270] вплоть до Шток-ам-Эйзенпляц. Оттуда раздалось несколько выстрелов. Их выпустил Бехер. Он снова успел засесть со своими товарищами в засаду и принял победителей посреди побежденного города залпом. Потом наступила тишина. Спустилась ночь. Вместе с ней спустился занавес над великой драмой, и началась оргия мести.

Текст воспроизведен по изданию: Социальная борьба в Западной Европе XIX века в подлинных документах. - Ч. 1. - Л., 1924. С. 269 - 271.