Речь Бисмарка была заключительным аккордом шовинистической кампании, которая по его инициативе проводилась против Франции и России, якобы угрожавших Германии. Он добился согласия рейхстага увеличить ассигнования на армию, а 3 февраля 1888 г., за три дня до своего выступления, предал гласности австро-германский союзный договор, до того содержавшийся в тайне (но содержание которого было известно как российскому, так и другим правительствам). Речь Бисмарка была призвана замаскировать тот факт, что именно Германия, а не Франция, готовилась к наступательной войне, ибо Франция не имела для такой войны ни сил, ни союзников (а предостережения России и Англии делались Германии лишь в случае ее нападения на Францию).

...независимо от повседневных забот, мы должны быть столь сильны, чтобы с чувством собственного достоинства, свойственного великой нации... обеспечить себя от любых случайностей и спокойно взирать в будущее. Короче говоря, мы должны быть в наше время настолько сильны, насколько это возможно, сильнее, чем любое другое государство мира, равное нам по численности населения.

Говоря, что мы должны постоянно стремиться быть настолько зрелыми, чтобы обеспечить себя от любых случайностей, я хочу тем самым сказать, что вследствие нашего географического положения мы должны прилагать для этих целей большие усилия, чем другие державы. Мы находимся в центре Европы. У нас по меньшей мере три фронта, с которых мы можем подвергнуться нападению. У Франции - лишь ее восточная граница, а у России - лишь западная, с которых они могут подвергнуться нападению. Бог поместил... рядом с нами, с одной стороны, самую беспокойную нацию, французов, а с другой стороны - породил у России сильные воинственные наклонности, каких у нее не было в прошлые времена... Если война вспыхнет не по воле нашего народа, а по [216] решению верховной власти, которая сочтет и объявит ее необходимой, то такая война тоже будет вестись с полной отдачей и, вероятно, окажется победоносной, как только будет открыт огонь и пролита кровь. Однако совсем иным духом и пламенем будет проникнута такая война, в которой мы подвергнемся нападению. В этом случае вся Германия от Рейна до Мемеля вспыхнет, как от взрыва бомбы, станет под ружье, и никакой враг, осмелившийся напасть на нас, не сможет противостоять этой тевтонской ярости...