Цель1 моего заявленiя – посредствомъ возможно более правдиваго, беспристрастнаго припоминанiя частностей относительно того, какими средствами и какъ что исполняется въ круге занятiй памятниками древняго письма и языка, вызвать и сочленовъ съезда на размышленiя о томъ, чего еще мы можемъ желать въ этомъ деле по исполненiю, такъ или иначе, исполняемаго и неисполняющагося.

Занятiя памятниками предполагаютъ несколько разныхъ работъ, именно:

– 1. собиранiе и храненiе памятниковъ,
– 2. составленiе и изданiе описей собранiй памятниковъ,
– 3. подробное описанiе памятниковъ,
– 4. изданiя снимковъ съ памятниковъ и почерковъ письменъ,
– 5. изданiя памятниковъ съ объясненiями, цельныхъ или въ отрывкахъ,
– 6. изследованiя по памятникамъ: палеографическiя, лингвистическiя, литературныя, историческiя, археологическiя, юридическiя, церковно-научныя и т. д.

Занятiя памятниками всехъ этихъ родовъ безъ сомненiя всегда предполагаютъ личное большее или меньшее увлеченiе деломъ; но чемъ где более образованности, темъ более тамъ и участiя разныхъ учрежденiй, сосредоточивающихъ въ себе деятельность отдельныхъ лицъ, и чемъ где лучше устроены такiя учрежденiя, темъ менее въ нихъ значенiя остается за личною волею. Есть и у насъ разныя учрежденiя, цель существованiя которыхъ определяется теми или другими условiями изученiя памятниковъ древней письменности. Съ нихъ я и начну свое обозренiе и затемъ уже перейду къ действiямъ лицъ. [1]
Изъ такихъ учрежденiй всего более мы богаты учрежденiями, имеющими целiю собиранiе и храненiе памятниковъ.
Древнейшiя изъ нихъ по началу суть библiотеки и ризницы – при монастыряхъ, соборахъ и другихъ церквахъ. Позже учреждены были особые архивы, библiотеки и музеи.

Въ Петербурге мы имеемъ:
– Императорскую Публичную Библiотеку,
– Императорскiй Ермитажь,
– Христiанскiй музей при Академiи Художествъ,
– Библiотеку при Академiи Наукъ,
– Библiотеку при Духовной Академiи,
– Библiотеку при Университете,
– Государственный Архивъ,
– Библiотеку и музей при Археологическомъ обществе,
– Библiотеку при Археографической комиссiи,
– Несколько архивовъ;

Въ Москве:
– Румянцовскiй музей, богатый и все более обогащающiйся новыми прiобретенiями,
– Синодальную (патрiаршую) библiотеку и ризницу,
– Чудовскую библiотеку,
– Типографскую библiотеку,
– Оружейную Палату,
– Библiотеки и ризницы при соборахъ и другихъ церквахъ,
– Библiотеку епархiальную,
– Библiотеку при Обществе Исторiи и древностей,
– Несколько архивовъ;

Близъ Москвы:
– Библiотеку и ризницу Троицко-Сергiевской лавры,
– Библiотеку Духовной Академiи;

Въ Кiеве:
– Библiотеку и ризницу при Софiйскомъ соборе,
– Библiотеку и ризницу при Кiевопечерскомъ монастыре и несколько другихъ ризницъ,
– Библiотеку при Духовной Академiи,
– Библiотеку при Университете;

Въ Новгороде:
– Ризницу при Софiйскомъ соборе;
– Ризницы при монастыряхъ Юрьевскомъ, Хутынскомъ и друг.
– Музей;

Въ Вильне:
– Библiотеку и музей.
Во многихъ другихъ городахъ, между прочимъ въ Нижнемъ-Новгороде, Ярославле, Владимире и др. есть очень замечательныя ризницы и библiотеки – монастырскiя, церковныя [2] и проч. Есть и публичныя губернскiя библiотеки, архивы. По всему пространству Русской земли есть учрежденiя, въ которыхъ, если не увеличивается количество древнихъ памятниковъ новыми прiобретенiями, то по крайней мере сберегаются прежде собранные.
Какъ сберегаются? Пусть припомнить каждый, что можетъ. Не слишкомъ много опытности надобно иметь, чтобы сказать, что есть у насъ и превосходные образцы сбереженiя собранного и вместе съ темъ образцы небережи, пренебреженiя.

Есть вместе съ темъ по местамъ и превосходныя описи предметовъ хранящихся. Все эти описи, за исключенiемъ немногихъ собранiй – не изданы. Что издано, издано какъ будто по чьей нибудь случайной прихоти.
Изъ библiотекъ более другихъ известны по изданнымъ описямъ Императорская Публичная, въ отчетахъ о действiяхъ которой печатаются известiя о новыхъ прiобретенiяхъ, Румянцовскiй музей, къ Востоковскому описанiю котораго прибавить надобно описанiе рукописей Ундольскаго, – Рукописное отделенiе Виленской публичной библiотеки….. Есть и еще несколько изданныхъ описей и обозренiй, но часто по частной воле, ни сколько не подъ влiянiемъ самихъ учрежденiй, хранящихъ собранiя памятниковъ.
Очень различны указанныя собранiя и по доступности для изследователей. Въ однихъ находимъ готовность всячески помогать трудящемуся, за которую нельзя не остаться признательнымъ; въ другихъ напротивъ – или полную неохоту не только дать возможность заняться изученiемъ памятниковъ, но и просто ихъ показать, и какъ главные господа, такъ и ихъ прикащики считаютъ за особенное благодеянiе съ ихъ стороны допускъ къ тому, чемъ они заведываютъ.
Темъ более уваженiя достойны такiя учрежденiя, какъ Публичная библiотека, Ермитажныя собранiя и некоторыя другiя. Въ ихъ ряду нельзя не поставить и Московской Синодальной библiотеки и ризницы, где со времени ризничаго Саввы дана возможность заниматься въ келiи ризничаго.
Недостатокъ изданныхъ описей собранiй памятниковъ и недоступность многихъ собранiй делаетъ невозможнымъ вполне основательное изученiе древностей.
Бедемъ надеяться, что для будущихъ поколенiй изследователей все изменится къ лучшему.

Не бедны мы и теми учрежденiями, отъ которыхъ можно ожидать научныхъ работъ по памятникамъ древняго письма и языка, ихъ описанiй, ихъ изданiй, изследованiй, сделанныхъ на ихъ основанiи.
Одни изъ нихъ суть высшiя учено-учебныя учрежденiя: Духовныя академiи и университеты. Въ изданiяхъ ими предпринятыхъ, не редко встречаются труды, достойные всякаго уваженiя. Таковы: Христiанское чтенiе, Творенiя св. Отцовъ съ прибавленiями, Труды Кiевской академiи, Православный собеседникъ, Ученыя Записки Казанскаго университета, Известiя разныхъ университетовъ. Въ числе этихъ изданiй нельзя забыть великолепнаго изданiя Московскаго университета, Матерiаловъ для исторiи письменъ, изготовленнаго къ столетнему юбилею университета. Неотрицаема важность трудовъ, издаваемыхъ нашими учено-учеными учрежденiями, и темъ более можно сожалеть, что они [3] издаются более или менее случайно. Ни одно не считаетъ своею постоянною обязанностью содействовать работамъ по древней нашей письменности.
Къ этому можно прибавить, что ни въ одномъ нетъ ни кафедры2 Русскихъ древностей, ни постоянной обязательной палеографической рабочей, ни даже обязательнаго строго ученаго преподаванiя древней Русской словесности. И то хорошо, что это кое-где допускается, случайно, по желанiю преподавателей. Какъ бы къ стати было у нас учрежденiе, подобное Парижской Ecole des chartes. Если бы кто захотелъ у насъ систематическимъ ученiемъ приготовить себя къ изследовательнымъ работамъ по памятникамъ древняго Русскаго письма и языка, тотъ не нашелъ бы ни одного учебнаго учрежденiя, где были бы все нужныя средства для этого. Каждый приготовляется къ делу самоучкой и побочными средствами.
Действiя ученыхъ обществъ более замечательны, именно: Академiи Наукъ, Московскаго общества исторiи и древностей, Одесскаго Археологическаго общества, С.-Петербургскаго Русскаго Археологическаго общества, Московскаго Археологическаго общества, Московскаго общества древне-Русскаго искуства, Московскаго общества любителей Русской словесности, Московскаго общества любителей духовнаго просвещенiя и проч. Почти каждое изъ этихъ обществъ вносить свои более или менее важные вклады. Ихъ можно найдти въ немаломъ числе и отдельно изданные, и помещенные въ Запискахъ Академiи Наукъ, въ Сборникъ 2-го Отделенiя Академiи, въ Отчетахъ объ Уваровскихъ наградахъ, – въ Чтенiяхъ общества древностей, – въ Запискахъ и Известiяхъ С.-Петербургскаго Археологическаго общества, – въ Древностяхъ Московскаго Археологическаго общества, – въ Сборникъ общества древн. Рус. искуства, – въ Чтенiяхъ общества любителей духовнаго просвещенiя, – и пр.
Труды издаваемые въ этихъ изданiяхъ очень разнообразны, и очень многiе изъ нихъ по научности исполненiя достойны вниманiя и уваженiя. Долгъ правды заставляетъ впрочемъ заметить, что рядомъ с такими трудами помещаются и менее достойные. Тень отъ нихъ падаетъ не столько на лица, ихъ доставленiе, сколько на самыя общества, ихъ допустившiя вместе с другими.
Третiй разрядъ ученыхъ учрежденiй, посвящающихъ свою деятельность исключительно изследованiямъ памятниковъ древней письменности суть такъ называемыя Археографическiя Комиссiи.
Первая изъ нихъ, основанная въ 1835 г., есть Археографическая Комиссiя при Министерстве Народнаго Просвещенiя.Нельзя не быть признательнымъ къ ея действительности. Въ теченiи 36 летъ она издала более 80 большихъ книгъ, большею частiю памятниковъ древ. письма и языка Русскаго: летописей, разныхъ грамотъ, писцовыхъ книгъ, памятниковъ заключающихся въ Минеяхъ четiихъ, Путевыхъ и другихъ записокъ.
Нельзя не отметить, что хотя большею частiю она издаетъ памятники подновляя правописанiе, но за то почти постоянно издаетъ описанiя и снимки памятниковъ.Съ 1862 г. она издаетъ Летопись своихъ занятiй (издано 5 томовъ), помещая въ ней изследованiя и известiя о памятникахъ; дано место и несколькимъ памятникамъ съ подробными объясненiями.
Позже учреждены такiя же Комиссiи въ Кiеве и въ Вильне. Въ Вильне учрежденакроме того особ. комиссiя при Управленiя Виленскимъ учебныхъ округомъ. [4]
Нельзя не поставить въ этотъ же разрядъ редакцiи Памятниковъ дипломатическихъ сношенiй при 2-мъ Отделенiи Собств. Е. И. В. Канцелярiи (10 томовъ) и Комиссiи для разбора делъ Синодальнаго архива (2 тома).
Сюда же можно отнести и ту комиссiю, которой поручено Описанiе рукописей Московской Синодальной библiотеки. Въ теченiи 20 летъ она издала 5 томовъ этого труда: первые три тома въ четыре года 1855 – 59, остальные два въ последующiе.
Нельзя не упомянуть и о редакцiяхъ некоторыхъ повременныхъ изданiй – правительственныхъ и частныхъ, которыя вносили въ кругъ трудовъ, ими принимаемыхъ для изданiя, и труды по древнимъ памятникамъ. Таковъ особенно бывалъ довольно часто Журналъ Министерства Народнаго Просвещенiя. – Помещались такiе труды и въ повременникахъ другихъ министерствъ и учрежденiй. – Губернскiя ведомости и Епархiальныя такъ же не отвергали вкладовъ этого рода.
Изъ изданiй частныхъ – недавнопрошедшаго времени – лучшими были конечно те, которая давали место всему хорошему, между прочимъ и по памятникамъ и изследованiямъ о нихъ. Въ новое время этого уже нетъ, съ немногими исключенiями. Темъ прiятнее припомнить, что не только такiя повременныя изданiя, какъ Русскiй архивъ, Русская старина, Христiанскiя древности, но и такiя какъ Всеобщая иллюстрацiя уделяютъ местечко Русскимъ письменнымъ древностямъ.
Въ этихъ частныхъ изданiяхъ все безъ сомненiя зависитъ отъ доброй воли частныхъ лицъ. Отъ доброй воли лицъ зависитъ очень многое и въ изданiяхъ нечастныхъ и во всехъ учрежденiяхъ. Есть добрая воля споспешествующая делу, есть и мешающая.
Уменьшается ли произволъ воли мешающей? Увеличивается ли сила доброй воли споспешествущей? – Ответъ на это сказалъ ясно 1-й Археологическiй съездъ, – сказала Высочайшая воля, произнесенная Августейшимъ почетнымъ председателемъ 2-го съезда и доскажется и въ этомъ и въ следующiе съезды степенью общественнаго участiя въ съездахъ. [5]

II.

Начавши въ одно изъ предшедшихъ заседанiй изложенiе своихъ понятiй о состоянiи науки Русской древности въ круге изученiя памятниковъ языка и письма, я ограничился въ тотъ разъ обозренiемъ отношенiй къ этой отрасли Русской науки разныхъ общественныхъ учрежденiяхъ. Многимъ обязана имъ наша наука, это безспорно; темъ не менее едва ли можно усумниться, что въ круге нашихъ пожеланiй въ нихъ делается и не все, чего бы можно было ожидать, и не все такъ, какъ бы нужно было для успеховъ науки. Отъ чего это зависитъ?
Въ исполненiи и въ неисполненiи желаннаго многое безъ сомненiя зависитъ отъ общаго уровня и направленiя образованiя; но еще более отъ лицъ, близкихъ къ делу, отъ ихъ личныхъ отношенiй къ делу. Обзору действiй лицъ я посвящаю сегоднешнее изложенiе. Ни здесь, въ собранiи съезда и въ присутствiи свободно зашедшихъ къ намъ гостей, ни въ какомъ-нибудь другомъ месте, не могу пожелать играть на лире личностей ни въ дурномъ тоне обличенiй, ни въ мольномъ тоне лести. Могу себе позволить только правдивое слово о деле, какъ оно мне представляется.
Отъ лицъ, сказалъ я, зависитъ по большей части какъ исполненiе такъ и неисполненiе желанного, какъ доброе такъ и недоброе въ томъ что делается. Безлично скажу несколько словъ о томъ, что считаю недобрымъ, и съ обозначенiемъ лицъ о добромъ.
Недоброе зависитъ между прочимъ отъ малаго знанiя дела лицами, причастными къ делу. Обыкновенный, самый простой способъ прiобрести всякiя археологическiя знанiя, есть наглядка и наслышка, – и этотъ способъ у насъ есть самый распространенный, въ большей части случаевъ единственный. Основательное изученiе дела, предполагающее основательное приготовленiе, обширное чтенiе, изысканiя, соображенiя, при чемъ необходимо и выработанное уменье ставитъ вопросы науки и избегать въ ответахъ односторонности – у насъ очень трудно, и потому не такъ часто, какъ бы можно было желать.
Недоброе зависитъ всего более отъ малаго приложенiя доброй воли къ делу – где отъ смешенiя личныхъ целей съ целями науки по хвастливости или по корысти, где отъ простого своеволiя, где отъ недостатка заботливости и отъ равнодушiя, или ни чемъ не пробуждаемаго, или подчинающагося только веленiямъ моды и навыку угодничать и выставляться.
Припоминать ли, чему подвергается не редко изследователь со стороны лицъ заведывающихъ или владеющихъ памятниками, чтобы достигнуть возможности изучать тотъ или другой памятникъ, – или чему подвергаются не редко сами памятниками какъ отъ заведывающаго ими, такъ и отъ техъ, которые хотятъ ихъ изследовать?
Припоминать ли, какъ изучаются не редко памятники, и какъ делаются выводы о памятникахъ и изъ памятниковъ?
Припоминать ли, какъ создается и поддерживается нередко довершеность къ теме, кто занимается памятниками, и къ теме, кто заявляетъ себя ходатаемъ науки древностей?
Припомнить можно многое недоброе; но это и грустно и скучно. Припоминать доброе и прiятнее, и полезнее. Перейду къ доброму.

Располагаю свое обозренiе въ томъ же порядке, какъ принялъ и въ предыдущемъ обозренiи, отделяя деятелей –

1. по собиранiю и храненiю памятниковъ,
2. по составленiю и изданiю описей собранiй,
3. по изданiю снимковъ съ памятниковъ цельныхъ и отрывковъ,
4. по составленiю подробнаго разбора и объясненiю памятниковъ,
5. по изданiю памятниковъ съ варiантами,
6. по изследованiямъ палеографическимъ, лингвистическимъ, литературнымъ, археологическимъ.

Не очень велико число этихъ деятелей въ сравненiи съ множествомъ работъ, которыхъ исполненiя можно было бы отъ нихъ ожидать; но и вовсе не такъ мало, чтобы всякая работа исполненная или исполняемая каждымъ изъ нихъ могла быть вспомянута въ обозренiи, имеющемъ целью общее представленiе современнаго состоянiя науки, а не пересмотръ и оценку всехъ трудовъ по одиночке. Такое обозренiе въ отношенiи къ подробностямъ полно быть не можетъ. Мне придется пропустить безъ упоминанiя не только заглавiя многихъ почтенныхъ трудовъ, но и многiя имена деятелей, достойныхъ уваженiя и признательности. Желалось бы не пропустить ни одного вида деятельности, въ избранномъ круге и по каждому отделу обозначить хоть некоторыхъ изъ деятелей, характеризующихъ собою стремленiя нашей науки по этому отделу, и особенно техъ, которые старались достигать избранной цели сознательно, домогаясь овладеть всеми нужными средствами для ея достиженiя. Замечанiя о пропускахъ приму съ искреннею признательностью.

Впрочемъ, прежде, чемъ перейду къ исполненiю дела, считаю долгомъ разъяснить одно изъ недоразуменiй, возбужденыхъ моимъ предшедшимъ заявленiемъ. Некоторымъ показалось, что я могу желать, чтобы въ нашихъ общелитературныхъ повременныхъ изданiяхъ помещаемы были древнiе памятники. Это показалось по недоразуменiю. Мне желательно не это, а то, что желательно вероятно каждому образованному Русскому, чтобы вообще наша повременная литература стояла если не выше, то покрайней мере въ уровень съ образованнымъ обществомъ и вместе съ темъ оживлена была чувствомъ уваженiя къ нашей родной старине и древности, чтобы она обращала вниманiе не только на то, что обращаетъ на себя вниманiе и безъ ея пособiя, но и на то, что безъ ея содействiя можетъ многими остаться незамеченнымъ.

I.

Собирателей древностей у насъ много: есть собиратели рукописей, (книгъ, грамотъ, столбцовъ), собиратели образовъ, собиратели крестовъ; собиратели монетъ и т. д.; есть и собиратели всего древняго и стариннаго; есть между ними и знатоки, но ихъ мало; невинныхъ любителей, разумеется, гораздо более. Изъ числа знатоковъ одни принадлежатъ къ ученымъ, другiе къ людямъ религiознымъ. Одни собираютъ только дома, на Руси; другiе пользуются для собиранiя и поездками за границу. Есть собиратели для себя; еще более такихъ, которые собираютъ древности для продажи.
Самый замечательный изъ собирателей недавняго времени былъ М. П. Погодинъ; онъ не опускалъ никакого случая для обогащенiя своего обширнаго собранiя, – и успелъ прiобрести много драгоценностей.
Самый замечательный изъ собирателей после г. Погодина былъ и остается А. С. Уваровъ, любитель и знатокъ, пользующiйся своимъ музеемъ, какъ ученый.
Для успеховъ науки важны эти частные собиратели только подъ условiемъ ихъ собственныхъ трудовъ и доступности ихъ собранiй людямъ науки. Такихъ къ сожаленiю сравнительно очень не много. Много такихъ, которые только щеголяютъ своими сокровищами.
Не менее важно то, что частныя собранiя не редко безследно погибаютъ – отъ небрежности и корысти наследниковъ, отъ пожаровъ и т. п.
II.

Большая часть собранiй и прежнихъ оставались, и новыхъ остается безъ описей – не только печатныхъ, но и рукописныхъ. Печатныхъ описей мало не только частныхъ, но и казенныхъ собранiй. Какiя есть печатныя суть почти все случайные дары частныхъ любителей, понявшихъ такъ или иначе нужду напечатанiя описей. Синодальную библiотеку и ризницу знаютъ по указателю преосв. Саввы, новыя прiобретенiя Импер. Публичной Библiотеки по описямъ А. Ф. Бычкова въ отчетахъ библiотеки, пергаменныя рукописи Новгородскаго Софiйскаго собора по описанiю г. Купрiанова, рукописи Воскресенскаго монастыря по описанiю архимандрита Амфилохiя, собранiе Ундольскаго по его собственному описанiю и описанiю г. Викторова, рукописное отделенiе Виленской библiотеки по описанiю г. Гильдебрандта, Музей Археологического Общества по описанiю г. Прозоровскаго. Некоторыя прекрасныя описанiя собранiй, приготовленныя къ печати, по какому-то чудному небреженiю остаются въ списке: таково напр. описанiе библiотеки Троицкой-Сергiевской Лавры.
Правильная система описей у насъ еще не утвердилась. Въ описяхъ рукописныхъ книгъ некоторые готовы держаться техъ же прiемовъ, какихъ держатся библiографы для обыкновенныхъ печатныхъ книгъ, забывая, что все оттиски печатной книги одинаковы, тогда какъ каждая писанная книга отличается отъ другой, и что какъ въ обозначенiи оттиска печатной книги, чемъ нибудь отличающагося отъ другихъ обыкновенныхъ, должны [8] быть отмечены эти отличiя, такъ и въ обозначенiи рукописи должны быть отмечены ея по крайней мере главныя особенности, по которымъ она отличается отъ другихъ подобныхъ: обозначенiе главъ, частей содержанiя, главныя приписки, особенности правописанiя.
Въ описяхъ грамотъ и столбцовъ нужны еще и некоторыя особенныя подробности: заметки о свертке ихъ, о привешеныхъ или натиснутыхъ печатяхъ, о пометахъ.
Въ описяхъ предметовъ съ письменами необходимо описанiе самихъ предметовъ.

III.

Палеографическими трудами мы богаты и все более обогащаемся съ счастливаго почина Оленина  и графа Румянцова. После нихъ трудились Востоковъ, Кеппенъ, Погодинъ, Ивановъ, Сахаровъ, Ундольскiй, Севастьяновъ, преосв. Савва, Буслаевъ. Доселе продолжаютъ трудиться гр. Уваровъ, Стасовъ, Куникъ, архим. Амфилохiй и др.
Исчислить всехъ трудящихся нетъ ни какой возможности.
Кроме несколькихъ цельныхъ грамотъ и рукописей небольшихъ статей, первымъ по времени изданiемъ цельнаго памятника въ снимке было изданiе Житiй Бориса и Глеба С.-Петербургскимъ Археологическимъ обществомъ; за нимъ последовало между прочимъ изданiе Псковской судной грамоты въ снимке, сделанное г. Мурзакевичемъ. За темъ литографическое изданiе Строгановскаго лицев. подлинника, фотолитографическое изданiе Повести временныхъ летъ по Ипатьевскому списку –АрхеографическойКомиссiи. Съ наибольшимъ постоянствомъ занимался и продолжаетъ заниматься этимъ деломъ о. Амфилохiй. Имъ снято и потомъ напечатано литографически несколько замечательныхъ памятниковъ нашего древняго письма XII, XIII, XIV века – между прочимъ Служебникъ Варлаамо-Хутынскiй, Служебникъ Антонiевскiй, Служебникъ Сергiевскiй, Богородичникъ и т. д. Неутомимость о. Амфилохiя безпримерна.
Нельзя при этомъ забыть, что онъ въ этомъ деле не заказщикъ, пользующiся трудами другого при помощи платы, а самъ работникъ, какими были Востоковъ и за нимъ очень немногiе. Какъ необходимо можетъ быть участiе самого ученаго въ этомъ деле, понятно изъ техъ ошибокъ, которыя попадаются въ снимкахъ, представленныхъ не ими, а только подъ ихъ наблюденiемъ.
Нельзя при этомъ упомянуть о художникахъ, принимавшихъ участiе въ палеогафiи: особенной благодарности заслуживаютъ гг. Солнцевъ, Бермелеевъ, Шековниковъ и въ последнее время более всехъ другихъ Прохоровъ и Струковъ.

IV.

Подробные изследовательные разборы и объясненiя памятниковъ, которыхъ первые, превосходные образцы даны Калайдовичемъ и Востоковымъ, появляются постоянно, хотя большею частiю отрывочно, и, какь и должно предполагать, по различнымъ планамъ, съ различными целями. [9]

Самое важное явленiе въ этомъ отношенiи есть Описанiе рукописей Синодальной библiотеки гг. Горскаго и Невоструева. Рукописи разсматриваются здесь сравнительно и по содержанiю и по языку. Впрочемъ не все изданныя части этого важнаго труда составлены одинаково. Необходимое дополненiе къ этому труду составляетъ описанiе 11-ти рукописей Буслаева. Подробныя описанiя отдельныхъ рукописей разныхъ библiотекъ сделаны многими, между прочимъ, гг. Григоровичемъ, Бодянскимъ, Сухомлиновымъ, Буслаевымъ, Калачевымъ, Лавровскимъ, Тихонравовымъ, Пыпинымъ, архим. Афилохiемъ, Савваитовымъ, Поленовымъ, Поповымъ и др. Большая часть ученыхъ, занимающихся нашею древностiю, приняли участiе въ трудахъ этого рода.

Объясненiями памятниковъ мы крайне бедны. Большая часть этихъ объясненiй являются случайно – даже тамъ, где и ожидать нельзя. Объясненiя Норова къ Хожденiю Данiила, Буслаева къ отрывкамъ изъ памятниковъ, вошедшимъ въ его Историческую Христоматiю, Невоструева къ слову Ипполита объ антихристе и немногiя другiя, принадлежатъ къ числу исключенiй.

Подробными описанiями грамотъ и ихъ изследованiями мы крайне бедны. Есть изследованiя юридическiя по некоторымъ изъ нихъ, но не изследованiя ихъ самихъ.

Не менее бедны мы и подробными изследовательными описанiями стенъ храмовъ, образовъ, крестовъ и т. п. предметовъ; темъ более должны мы дорожить трудами Буслаева, Стасова, Филимонова, Куника, Прозоровскаго и нек. другихъ.

V.

Изданiями памятниковъ языка мы не бедны; но эти изданiя очень различны по правиламъ, которыхъ держались издатели.

Большею частiю древнiе памятники языка издаются у насъ въ чтенiи, изменяющемъ подлинникъ не только поставленiемъ новыхъ современныхъ знаков препинанiя, но и новымъ правописанiемъ. Нетъ спора, что и такiя изданiя нужны, но необходимы и изданiя какъ можно менее изменяющiя издаваемый подлинникъ: это всякому известно изъ судьбы Слова о полку Игореве. Первый образецъ отпечатанiя цельнаго памятника верно по списку былъ данъ г. Дубенскимъ: это – издаянiе Русской правды по Мусинъ-Пушкинскому списку. Наибольшимъ уваженiемъ къ издаваемому подлиннику отличаются, кроме немногихъ другихъ, изданiя г. Бодянскаго.

VI.

Изъ изследованiй по Рускимъ древностямъ есть не мало такихъ, которыя сделаны по памятникамъ языка и письма.

Къ изследованiямъ палеографическимъ у насъ приступлено давно: счастливое начало имъ положено трудомъ Оленина о Тмутороканскомъ камне и различными работами Калайдовича, [10] Ермолаева и Востокова. Какъ много сделал Востоковъ въ этомъ отношенiи въ продолженiе своего долговременнаго служенiя науке, видно изъ свода его выводовъ и наблюденiй, сделаннаго г. Пыпинымъ. Въ числе продолжателей и дополнителей его трудовъ нельзя забыть Ундольскаго, Сахарова, Бодянскаго, Буслаева, Тихонравова, Лавровскаго… Изъ трудовъ двухъ последнихъ можно вспомнить о попытке перваго определить время написанiя запропавшаго списка Слова о полку Игореве, и объ объясненiи другимъ различныхъ способовъ древняго и стариннаго тайнописанiя.

Важнымъ пособiемъ для изследованiй палеографическихъ должны быть сводныя таблицы почерковъ, извлеченныя изъ памятниковъ определеннаго времени разныхъ вековъ: надъ ними после Оленина и Востокова трудились Ивановъ, Кеппенъ, Сахаровъ, архим. Савва и архим. Амфилохiй.

– Изследованiя лингвистическiя о древнемъ языке Славянскомъ церковномъ и Русскомъ и другихъ Славянскихъ наречiй и ихъ дальнейшихъ измененiй, на твердомъ основанiи, положенномъ для нихъ Востоковымъ, делаемы были многими. Въ ряду наиболее важныхъ надобно поставить труды Буслаева, Ламанскаго, Лавровскаго, Бодуеня де Куртене, Будиловича и некоторыхъ другихъ. Труды двухъ последнихъ, какъ самые новые, стоять упоминанiя: перваго – о древнемъ Польскомъ языке, второго – о переводе Словъ Григорiя Назiанзина.

– Изследованiя археологическiя, сделанныя изъ памятниковъ языка и письма очень разнообразны:

По древностямъ быта и обычаевъ замечательны труды Соловьева, Буслаева, Калачева, Костомарова, Забелина, гр. Уварова, Пыпина, Котляревскаго, Аристова и другихъ.

По древностямъ церковнымъ труды преосв. Макарiя, Филарета, Казанскаго, Стасова, Филимонова, Голубинскаго и другихъ.

По древному церковному пенiю труды кн. Одоевскаго, прот. Разумовскаго.

По древностямъ меръ, весовъ и денегъ, после изследованiй Карамзинскаго времени, сделаны замечательныя изследованiя Казанскимъ, Куникомъ, Беляевымъ, Прозоровскимъ, Сонцовымъ.

Изследованiя литературныя о древней словесности Русской, распадаясь на несколько различныхъ направленiй, очень разнообразны. Наиболее важныя принадлежатъ Буслаеву, Бодянскому, Сухомлинову, Пыпину, Тихонравову, Попову, Павлову, Миллеру, Бильбасову, и некоторымъ другимъ.

– Изследованiя юридическiя деланы такъ же очень многими и между прочимъ Калачовымъ. [11]

Въ представленномъ краткомъ очерке современнаго состоянiя науки древностей въ круге изученiя памятниковъ языка и письма многiя  имена повторились при разныхъ случаяхъ по нескольку разъ, и, какъ мне кажется, такъ и должно было быть. Повиниться долженъ я не въ томъ, что ихъ повторилъ по нескольку разъ, а въ томъ, что можетъ быть не повторилъ ихъ всюду, где было должно ихъ вспомнить. Позвоню себе при этомъ заметить, что какъ ни достойны полнаго уваженiя те деятели, которые ограничиваютъ свою деятельность въ тесномъ круге работъ по какому нибудь одному вопросу, для прочныхъ успеховъ науки едва ли можно желать ихъ однихъ исключительно, а для человека даровитаго и вместе преданнаго науке едва ли даже и возможна искусственно придуманная сжатость кругозора. Не можетъ онъ приковать свою внимательность на всегда къ какой нибудь одной частности, когда ясно видитъ, что для разуменiя этой частности ему надобно уразуметь многiя другiя частности. Говорю о деятеляхъ постоянныхъ, а не случайныхъ, нечаянно чемъ нибудь занявшихся.

Позволю себе дополнить свой очеркъ еще не многими припоминанiями о деятельности некоторыхъ изъ этихъ постоянныхъ деятелей въ отношенiи къ кругу деятельности, избранной каждымъ изъ нихъ, – и такъ какъ цель моя при этомъ не лесть и не обличенiе, а желанiе указать на круги, избираемые нашими деятелями, я скрою имена ихъ.

– Филологъ, владеющiй знанiемъ древнихъ и новыхъ языковъ, между прочимъ и некоторыхъ Славянскихъ наречiй. Подражатель Добровскаго по кругу деятельности, по выбору работъ и даже по внешней постановке некоторыхъ вопросовъ и ответовъ, только отличающiйся скромностiю и приниженностью. Внимательный отыскиватель памятниковъ письма, старавшiйся находить всего более древнiе тексты, внимательный наблюдатель явленiй языка въ отношенiи къ словамъ, домогавшiйся решить по крайней мере главные вопросы древней литературы Славянской, затрогивавшiй и вопросы историческiе. Красноречивый изобразитель любимыхъ образовъ. Увлекательный преподаватель. Боязливость къ ошибкамъ, а можетъ быть и другiя причины не дали ему возможности показать въ полномъ виде свои силы ни даже сделать съ некоторыми памятниками то, что онъ одинъ и могъ и можетъ делать.

– Археологъ-богословъ, отличающiйся светлымъ умомъ и знанiями очень разнообразными и темъ не менее очень основательными, образецъ ученаго по приготовленности, характеру и образу действiй, образецъ преподавателя по старанiю передавать слушателямъ все верно и осмотрительно, безъ произвола и натяжекъ въ выводахъ и направлять ихъ научныя работы съ редкимъ терпенiемъ и благоразумiемъ. Ему обязана наша литература – особенно по части древней и старинной письменности – многими важными трудами, выполненными или имъ самихъ, или другими при его помощи, и между прочимъ постановкою и веденiемъ одного очень важнаго изданiя, напоминающаго своимъ характеромъ и достоинствами незаменимые труды западныхъ ученыхъ позапрошлого века. Нельзя не пожалеть, что съ некотораго времени его деятельность должна была принять другое направленiе: это лишило науку древностей Русскихъ силы незаменимой и необходимой; это лишило и помянутое выше изданiе умственной и нравственной поддержки, безъ которой оно замираетъ и вероятно замретъ. [12]

– Археологъ-библiофилъ, необыкновенно начитанный, постоянно следящiй за всемъ что делается въ науке, въ широкомъ круге, имъ для себя избранномъ, постоянно и самъ себе задающiй вопросы и трудящiйся надъ ихъ разрешенiемъ – не столько впрочемъ для другихъ сколько для себя. Судить о немъ по тому, что онъ издалъ, не зная его лично, нельзя: книги и статьи, имъ изданныя – капли изъ моря его работъ и знанiй. Не издаетъ онъ многаго, потому ли что не доделываетъ, увлекаемый любознательностью отъ вопросовъ къ вопросамъ, или потому что остерегается сделать не такъ, какъ отъ него ожидаютъ. При томъ многое имъ изданное скрылось отъ многихъ изъ нуждающихся читателей подъ завесой иностраннаго языка. Лично его знающимъ онъ помогалъ и помогаетъ указанiями и советами, а некоторымъ и личнымъ трудомъ; на многихъ онъ действуетъ полезно и своею научною требовательностiю. После него останется, вероятно, огромная переписка и огромное число заметокъ.

– Библiографъ-археологъ, владеющiй знанiемъ многихъ памятниковъ древнихъ, еще более старинныхъ, рукописныхъ и печатныхъ, знанiемъ многихъ историческихъ подробностей, не чуждый ничему входящему въ область изследованiй памятниковъ языка и письма и обо многихъ давшiй знать прежде другихъ. Искусный руководитель и сотрудникъ въ веденiи полезныхъ изданiй; умный, большею частiю невидный помощникъ въ трудахъ другихъ, нужный, часто необходимый для многаго.

– Филологъ-археологъ-литераторъ, обладающiй многими разнообразными занятiями еще более силой любознательности, воображенiя и труда. Языкъ, древняя и новая словесность, письменная и народная, древнее и новое  искуство, одинаково, то поочередно, то и въ одно время увлекали его къ изследованiемъ, – и каждымъ своимъ изследованiемъ онъ увлекалъ за собою къ предмету другихъ. Его заслуги какъ ученаго важны; еще важнее его заслуги, какъ писателя умнаго, увлекающаго – и вместе высокообразованнаго.

– Археологъ-художникъ, незанимающiся ни какою частiю археологiи, никакимъ искуствомъ отдельно, но о многихъ частяхъ знающiй более самихъ записныхъ археологовъ и художниковъ. Въ деятельности своей онъ отличается порывистыми увлеченiями, не отделяющими въ пылу труда того, что онъ делаетъ для себя, отъ того, что делаетъ для другого, ни того, что делаетъ разумно для дела, отъ того, что делаетъ безъ оглядки, чтобъ настоять на своемъ. Во многомъ важномъ онъ принялъ живое деятельное участiе; многiя частности имъ хорошо разработаны, многое трудное имъ начато; много счастливыхъ мыслей имъ высказано, и высказано темъ языкомъ, которымъ владеетъ онъ одинъ. Его дело будить. Возбуждая однихъ, онъ заставляетъ ихъ также увлекаться – только стремясь въ противоположную сторону; возбуждая другихъ, онъ заставляетъ ихъ быть осторожными.

– Филологъ-историкъ, безгранично-любознательный, овладевающiй все более и более большимъ и большимъ запасомъ знанiй, и удивительно разнообразныхъ, и подробныхъ, но смыкающихся въ одной светлой точке, даровитый, благородный въ помыслахъ, увлекающiйся въ труде или лучше сказать въ трудахъ, действующiй сильно на умы словомъ и писаннымъ и живымъ. Памятники языка и письма для его любознательности – капля въ море, но никогда онъ не касался ихъ сколько нибудь поверхностно или съ чужою помощью, а всегда [13] напротивъ и вольно и невольно умелъ найти въ нихъ то, чего другiе не находили. До сихъ поръ онъ все какъ-будто пробовалъ свои силы, а между темъ все уверены въ его силахъ и все ждутъ, что онъ употребить ихъ на дело, ихъ достойное, славное.
– Палеографъ, более чемъ полъ жизни прожившiй безъ мысли о томъ, что будетъ работать для науки, случайно занявшiйся рукописями более съ темъ, чтобы помогать другимъ, чемъ для себя лично – только съ уваженiемъ къ научной деятельности, и мало по малу предавшiйся этой деятельности такъ неусыпно, какъ будто бы въ самомъ деле былъ увлеченъ личною любознательностiю. Онъ готовъ денно и ночно списывать целыя рукописи, сличать ихъ разночтенiя, сличать Славянскiй переводъ съ подлинникомъ Греческимъ, выписывать слова целыми словарями, делать снимки целыми дестями, и все самъ и самъ. И чемъ более онъ въ нужде, темъ съ большимъ усердiемъ работаетъ, какъ будто силясь забыться. Когда кончатся эти порывы – не молнiи, то сверкающей и далеко и широко освещающей, то исчезающей въ темноте непроглядной, а ледяной лавины, катящейся съ горы то скорее, то тише, – чемъ кончатся и кончатся ли они? Его дело трудиться. Внешнiя препятствiя ему не мешаютъ; внешняя помощь не придаетъ его труду значенiя. По крайней мере такъ было до сихъ поръ.
– Археологъ любитель, недавно еще работавшiй изумительно трудолюбиво и издававшiй во множестве свои труды, – и вдругъ смолкшiй, какъ будто умершiй, а между темъ еще неустарелый, здоровый. Какъ будто подражая одному изъ деятелей начала нашего века, онъ кипелъ наблюдательностью въ каждомъ месте, где бы ни былъ, не опускалъ изъ вида ни рукописи, ни  монеты, ни грамоты, ни креста и иконы, ни церкви и кладбища, все отмечалъ, списывалъ, описывалъ, все сводилъ въ любопытныя статьи и книги, издаль множество – хотя не всегда счастливо верно, но почти всегда пригодно для последующихъ деятелей – такъ, что многiе изъ его трудовъ необходимы для нихъ, а для более смелыхъ служатъ единственнымъ источникомъ.
– Археологъ, могущiй, имевшiй право остатьтся въ числе любителей, но своею любовью къ делу и постоянствомъ труда завоевавшiй себе место въ ряду ученыхъ двигателей науки. Памятники языка и письма для него важны, и онъ владеетъ ихъ богатымъ собранiемъ; но и всякiе другiе памятники, съ одинаковою любовью имъ собираемые, для него также важны. И не одни Русскiе или Славянскiе, а все, находимыя на Русской земле, и все съ ними сродные или сходные. Онъ всеми ими занимается съ равнымъ увлеченiемъ и въ подробности. Разнообразные запасы имъ собранные и частiю изданные; разнообразны и его научныя изследованiя. Имея нужду въ черновыхъ помощникахъ и пользуясь ихъ заказными работами, онъ умеетъ отличать такихъ работниковъ отъ техъ деятелей, которые работають на одной съ нимъ ниве, умееть уважать ихъ и кому нужно помогать. Трудясь увлеченiемъ въ очень широкомъ круге, онъ, можетъ быть, не всегда можетъ выразить себя вполне; но это не уменьшаетъ его заслугъ какъ двигателя. Безъ его участiя многаго бы у насъ не было, или было бы хуже.

Остановлюсь, чтобы не утомить слушателей этими отвлеченными образами, по мере моихъ силъ правдивыми, но неполными по недостатку бiографическихъ подробностей, которыхъ я нарочно избегалъ. [14]
Общiе выводы о состоянiи науки нашихъ древностей въ круге, меня занимающемъ, предоставляю другимъ.
Позволю себе сделать только одну заметку. По многимъ изъ наукъ, въ томъ числе даже и некоторыхъ изъ важныхъ государственныхъ, образуются основательные знатоки и научные деятели почти исключительно не изъ высшихъ и даже не изъ богатыхъ слоевъ народа, отъ чего по многимъ наукамъ нетъ ни знатоковъ, ни деятелей вне малаго круга такъ называемыхъ ученыхъ по званiю, изъ преподавателей этихъ наукъ въ учебныхъ заведенiяхъ. Не въ такомъ положенiи археологiя: въ археологи не побрезгаютъ вписаться не немногiе изъ людей и очень видныхъ по положенiю, по связямъ, по знатности рода, по богатству, если только не мешаетъ этому что нибудь необоримое, въ роде дурного воспитанiя, малой образованности, закоснелой лености или какихъ нибудь особенныхъ увлеченiй, что ни въ какомъ человеке не дастъ прозретъ зерну любви къ науке. Есть у насъ изъ семей знатныхъ и богатыхъ археологи не по званiю, а по призванiю, не только такъ называемые любители, собиратели разныхъ родовъ древностей и покровители археологическимъ работамъ, но и труженики, работающiе или работавшiе съ любовью и терпенiемъ, и потому уважающiе другихъ тружениковъ, не говоря уже о самой науке археологiи. Можно надеяться, что со временемъ число такихъ археологовъ по призванiю, независимыхъ отъ служебныхъ обязанностей, увеличится еще более. И все таки даже и въ ряду археологовъ, знатоковъ по призванiю у насъ более изъ беднаго люда: умеють они и выделять время для работъ, и выделять средства для прiобретенiя древностей, не смотря на необходимость жить своими трудами, конечно, не археологическими.

Окончу пожеланiемъ, чтобы все трудящiеся, содействуя каждый отдельно по мере силъ и способовъ общимъ успехамъ науки, все более сближали, а не разразнивали ея части и все более взаимно сближались 3).
И. И. Срезневскаго