Въ числе1 документовъ Московского Архива Юстицiи, которые составляютъ наследство Разрядного Приказа, заведывавшаго служилымъ сословiемъ въ древней Россiи, сохранилось 309 книгъ и списковъ, известныхъ подъ именемъ десятень. Названiе десятня не разъясняетъ содержанiя этихъ книгъ и списковъ; самое происхожденiе такого названiя неизвестно, и потому, чтобы дать сначала хотя общее понятiе о значенiи десятень, мы должны обратиться къ находящимся въ нихъ указанiямъ для чего составляемы были книги этого имени. Въ самомъ начале каждой книги или списка, которыя впрочемъ не все дошли до насъ въ совершенной целости, говорится, что это – перечни дворянъ и боярскихъ детей разныхъ городовъ, составленные по случаю раздачи имъ жалованья. Но изъ нихъ же видно, что такая раздача производилась или вследсьвiе заведеннаго прежде порядка добавлять изъ казны къ поместнымъ дачамъ служилымъ людямъ и дачи денежныя, хотя далеко не всемъ, или же въ виде пособiя передъ походомъ, а иногда и въ вознагражденiе после бывшаго похода. Отсюда можно заключить, что десятни суть записныя книги раздачамъ денежнаго жалованья соответсвенно денежнымъ окладамъ дворянъ и боярскихъ детей каждаго города, съ обозначенiемъ и итоговъ суммъ, которыя при этомъ расходовались. Но сами по себе эти сведенiя, хотя и представляютъ интересъ для изследованiя о финансовыхъ средствахъ правительства и объ устройстве военной силы въ древней Россiи, не могли бы еще доставить большаго значенiя десятнямъ. Другаго рода ценность придають имъ особыя сведенiя, занесенныя въ каждую книгу и списокъ рядомъ съ обозначенiемъ количества денежныхъ выдачъ. Эти сведенiя очень разнообразны, иногда подробны до мелочей и во всякомъ случае крайне любопытны. Такъ во многихъ десятнехъ значится сколько и въ какой именно местности у каждого служилаго четвертей земли поместной или вотчинной; сколько за нимъ крестьянъ и бобылей; какое при этомъ вообще его состоянiе; станеть ли его въ службу или онъ беденъ и почему обнищалъ; каковъ онъ «собою», т. е. по своему сложенiю и своимъ свойствамъ – добръ, среднiй или худъ, хорошъ къ службе или прiезжаетъ не на срокъ и съезжаетъ до сроку, или же значится въ нетехъ, т. е. вовсе не является; какую можетъ [115] нести службу – конную или пешую, дальнюю или ближнюю, а если вовсе не можетъ служить, то почему; въ какомъ вооруженiи долженъ являться на службу, съ какимъ количествомъ людей и со сколькими лошадьми; если у него дети, какихъ именно летъ, и т. под. Эта масса частныхъ сведенiй дополняется другими, более общими данными. Такъ мы узнаемъ изъ десятень сборные пункты, где, кроме городовъ местныхъ служилыхъ людей, производились смотры и разборы дворянъ и боярскихъ детей иногда несколькихъ городовъ вместе для раздачи имъ жалованья, при чемъ съ этою целью всегда назначался какой-нибудь сановитый бояринъ, при содействiи дьяка. Такъ въ 1628 году 11 марта происходилъ въ Москве разборъ дворянъ и боярскихъ детей 23 городовъ, частiю внутреннихъ, частiю пограничныхъ. Далее итоги численности служилыхъ людей известнаго города по статьямъ, на которыя они распределены, могутъ дать понятiе о степени состоятельности или бедности тогдашняго высшаго класса. Не излишне при этомъ заметить, что въ десятни вносились исключительно лица этого класса; почему бояре, присланные изъ Москвы для разбора ихъ, строго наблюдали за темъ, чтобы въ десятни не попали какъ-нибудь холопи. Такой случай встречается одинъ разъ и по особенному обстоятельству, которое и оговорено очень резко. Именно въ Муромской десятне 1606 г. читаемъ: «Сынъ боярской Филатовъ; сказали про него окладчики, что онъ по Борисову веленью Годунова (т. е. бывшаго царя) верстанъ въ дети боярскiе изъ холопей за доводы (за доносы), а въ нынешнемъ 114 году по указу царя и великаго князя Дмитрея Ивановича отъ службы отставленъ и отданъ по прежнему въ холопство». Наконецъ, по поводу заслугъ некоторыхъ лицъ, за которыя сделана имъ придача къ ихъ поместному или денежному окладу, встречаются въ десятняхъ указанiя на частные эпизоды военныхъ подвиговъ въ сраженiяхъ или во время осадного городоваго сиденья.
Содержанiе десятень, котораго главныя черты мы здесь представили, распадается, по его изложенiю, на две части, именно на вступленiе, въ которомъ, за поименованiемъ боярина и дьяка, назначенныхъ для разбора служилыхъ людей и для раздачи имъ жалованья, подробно объясняется какъ они при этомъ действовали, и въ связи съ этимъ вступленiемъ все служилые люди делятся на статьи или разряды. Вторая часть заключается въ перечняхъ лицъ, подходящихъ подъ ту или другую изъ этихъ статей, при чемъ относительно каждаго лица собраны и занесены въ десятню все сведенiя, какiя можно было получить о немъ применительно къ службе; далее означается сколько выдано ему жалованья, въ какомъ вооруженiи и съ какимъ количествомъ людей и лошадей онъ долженъ являться на службу, и наконецъ кто ручается по немъ въ исправности. Я воспользуюсь содержанiемъ той и другой части десятенъ, чтобы представить некоторые выводы относительно того, на какихъ основанiяхъ верстались жалованьемъ дворяне и боярскiе дети, вместе съ разборомъ ихъ для этой цели по статьямъ, начиная съ 1577 г., къ которому относится древнейшая изъ дошедшихъ до насъ десятень, до 1682 г., которымъ заключается рядъ этихъ документовъ въ Московскомъ Архиве Министерства Юстицiи.
Изъ вступленiя, сохранившагося во многихъ десятняхъ, можно составить себе самое отчетливое понятiе о томъ, какъ собирались бояриномъ и дьякомъ требовавшiяся имъ сведенiя о служилыхъ людяхъ. Во 1-хъ, имъ обыкновенно вручалась Разряднымъ Приказомъ, при отправленiи ихъ въ известный городъ для раздачи жалованья, десятня последняго разбора дворянъ и боярскихъ детей этого города. За темъ изъ среды этихъ же дворянъ и [116] боярскихъ детей выбирались такъ называемые окладчики, которые должны были объяснять боярину и дьяку все, что имъ известно о каждомъ лице по отношенiю къ службе, принося предварительно присягу въ томъ, что ихъ показаниiя будутъ «въ правду». Впрочемъ справедливость этихъ показанiй бояринъ и дьякъ могли поверять спросомъ всехъ городовыхъ и окольныхъ жителей и всякими другими способами, и особенно спросомъ самого дворянина или боярскаго сына, о которомъ собирались сведенiя, что называлось его сказкою. Я приведу два образца вступленiй въ десятни, чтобы нагляднее показать, что требовалось отъ окладчиковъ. Одна изъ десятень нижегородскихъ начинается такъ: «Лета 7127 года ноября въ 30 день, по государеву цареву и великаго князя Михаила Федоровича всеа Русiи указу, бояринъ и воевода князь Борисъ Михайловичъ Лыковъ съ товарищи, выбравъ изъ Нижегородцевъ изъ дворянъ и изъ детей боярскихъ окладчиковъ дворянъ и детей боярскихъ и приведчи ихъ къ кресному целованию, что имъ сказывати про Нижегородцовъ дворянъ и детей боярскихъ и приведчи ихъ къ кресному целованью, что имъ сказывати про Нижегородцовъ дворянъ и детей боярскихъ въ правду, по государеву кресному целованью, кому, взявъ государево жалованье, служити мочно, а кому за старостью и за увечьемъ и за бедностью денегъ дать на доведетца, и которые новинки служилые и неслужилые, а въ государеву службу поспели, и про техъ про ихъ отчество и про службу, и про недорослей, которые живутъ на прожиточныхъ поместьяхъ и въ вотчинахъ, а въ государеву службу не поспели, и сколькихъ ныне хто летъ и сколько за кемъ по даче поместья и вотчины, и про техъ сказывати въ правду, по государеву кресному целованью». Въ муромской десятне 7114 г. подробнее изъяснено, въ чемъ должна была состоять правда окладчиковъ: «другу не дружити, а недругу не мстити никому никоторыми делы, доброго по недружбе не хулити, а худого по дружбе хвалити, и неслужилыхъ отцовъ детей и холопей боярскихъ не верстати и подставою къ верстанью никого не ставити». Верстаньемъ называлось распределенiе служилыхъ людей на статьи или разряды, о которомъ я буду говорить ниже. Здесь же приведу выписку изъ володимерской десятни 7130 г. какъ по этому предмету допрашивали князь Иванъ Федоровичъ2 Хованскiй и дъякъ Васiлiй Юдинъ: «менно они сыскивали: за которыми дворянами и детями боярскими и иноземцами поместья и вотчины добрые, у которыхъ поместья и вотчины среднiе, и кто собою добръ или худъ и государеву службу не служить». На эту тему въ этой же десятне находимъ чрезвычайно подробное развитiе частныхъ обстоятельствъ, о которыхъ требовались бояриномъ сведенiя для того, чтобы записать вновь верстаемыхъ жалованьемъ въ ту или другую статью. Подробность такихъ запросовъ имела конечно своимъ последствiемъ разделенiе служилыхъ людей Володимерцовъ на двенадцать разрядовъ, которые въ свою очередь подразделены на статьи.
Переходя къ выводамъ изъ содержанiя второй части десятень, я считаю достаточнымъ остановится на следующихъ главныхъ чертахъ: 1) служилые люди разделялись на выборныхъ, дворовыхъ, и городовыхъ. Выборными назывались те, которые отправляли службу по выбору въ своемъ городе или въ другомъ месте. Очевидно впрочемъ что они, независимо отъ этого выбора, должны были принадлежать къ дворовымъ или городовымъ, такъ какъ въ списке техъ или другихъ они помещались до выбора. Дворовыми назывались те, которые отправляли службу вне города; но какъ эта служба могла быть дальняя или близкая, то въ десятняхъ означалось часто, какую изъ этихъ службъ въ состоянiи отправлять известное лицо по своему достатку и свойствамъ. Наконецъ къ городовымъ причислялись те дворяне [117] и боярскiе дети, которые не имели средствъ выезжать изъ города, или по старости и увечью не могли изъ него отлучиться. Эти лица записывались въ городовомъ списке для осаднаго сиденья въ городе въ случае войны. Дворовые и городовые разделялись по окладу, т. е. по назначенiю имъ пособiя для службы, на верстаныхъ и неверстаныхъ. Изъ верстаныхъ одни кроме поместья получали и жалованье, а другiе должны были служить съ однихъ поместей. При этомъ отъ старыхъ служилыхъ людей отличались новики, т. е. вновь верстаные, которые опять разделялись на служилыхъ и неслужилыхъ, недоросли, т. е. еще не верстаные на службу по недостиженiю совершеннолетiя – 15 летъ, и жившiе съ прожиточнаго поместья, которые не обязаны были нести службы, а только ставили въ войско даточныхъ людей. При раздаче жалованья служилымъ людямъ оно распределялось соразмерно означеннымъ разрядамъ. Въ этомъ отношенiи въ некоторыхъ десятняхъ различаются указная большая статья и указная меньшая статья. Такъ въ нижегородской десятне 7127 года указная большая статья жалованья – 25 руб., и это жалованье велено было раздавать темъ, которые получаютъ изъ Приказа определеннаго жалованья не менее 25-ти р.; темъ же, которымъ изъ Приказа выдавалось менее 25 р., по этой десятне было выдано 15 р., – и эта цифра названа указная меньшая статья. Тогда же верстаны были въ Нижнемъ новинки служилые и неслужилые поместьями и деньгами. Первые разделены были на 5 статей по различiю назначеннаго имъ поместнаго и денежнаго оклада, такъ что новинкамъ 1-й статьи определено было по 350 четв., а деньгами по 11 руб., а новинкамъ 5-й статьи по 150 четв. и по 6 руб. Неслужилые новинки также разделены на 5 статей, изъ коихъ первой статьи получили по 300 четв. земли и по 9 р. денегъ, а последней по 100 четв. и по 5 р. Но по случаю предстоявшаго похода всемъ служилымъ людямъ, которые собою добры и которымъ на государевой службе быть мочно, за порукою окладчиковъ, выдано по 15 руб. Въ другихъ же случаяхъ служилые люди относительно жалованья делились на три статьи. Такъ въ 7139 г. при разборе на Великихъ Лукахъ Лучанъ, Пусторжевцевъ и Невлянъ они были разделены такъ, что служилые люди первой статьи получили по 25 р., 2-й – по 20 р., а 3-й – по 15 р. При записке жалованья встречаются выраженiя: свершеные столько-то руб., первые столько-то рублей и другiе. Названiемъ свершеные означается выдача жалованья въ полномъ размере, а названiями первые и другiе – выдача части полнаго жалованья въ первый или во второй разъ.
Въ виду предложенныхъ данныхъ есть достаточное основанiе думать, что подробное изученiе десятень и систематическое извлеченiе изъ нихъ разныхъ сведениiй, относящихся до службы дворянства древней Руси, должно значительно дополнить матерiалы, собранные въ разныхъ изследованiяхъ по этому предмету. Желая содействовать съ своей стороны разработке десятень Московскiй Архивъ Министерства Юстицiи предпринялъ ее самъ на следующихъ основанiяхъ: 1) на особыхъ листахъ по каждой десятне выписываются въ хронологическомъ порядке вступленiя и заглавныя статьи и тутъ же извлекаются сведенiя о прiемахъ, какiе были употреблены при разборе служилыхъ людей; 2) на особыхъ картахъ для каждаго лица делаются выписки о его службе и обо всемъ, что относится къ нему въ десятне; 3) на основанiи такихъ картъ составляются генеалогическiя таблицы каждой дворянской фамилiи и ея членовъ, записанныхъ въ десятни, и при нихъ хронологическiя выписки о каждомъ лице. Такимъ образомъ, кроме богатаго матерiала о служиломъ сословiи древней Россiи, составятся [118] росписи генеалогическiя, или по крайней мере соберутся хронологически расположенныя сведенiя о множестве лицъ древнихъ дворянскихъ родовъ.
Въ заключенiе считаю не излишнимъ остановиться на одномъ соображенiи, которое представилось мне при разработке десятень. Это не единственный родъ документовъ, которые поясняютъ военный бытъ и домашнюю жизнь дворянства въ перiоде нашей исторiи до Петра Великаго. Сведенiя, заключающiяся въ десятняхъ, пополняются и живо характеризуются книгами и списками боярскими, жилецкими и такъ называемыми смотреными, наказами, отписками, памятями, книгами писцовыми, межевыми, дозорными, засечными. Последнiе изъ этихъ документовъ, дающiе географическую обстановку деятельности поземельныхъ владельцевъ древней Руси, получаютъ такъ сказать жизнь и плоть въ массе деловыхъ бумагъ, дошедшихъ до насъ отъ Поместнаго Приказа. Эти бумаги, нередко целыя дела, раскрываютъ намъ какъ на практике, въ домашней и общественной жизни, выражалась деятельность нашего высшаго сословiя, деятельность обыденная, подъ-часъ мелочная, но въ итоге документовъ, въ которыхъ она осуществлялась, рисующая передъ нами картину нашего древняго быта при техъ разнообразныхъ условiяхъ, какими была обстановлена военная и домашняя жизнь того или другаго лица. Для примера какъ можно бы воспользоваться документами Московскаго Архива Министерства Юстицiи для живаго очерка деятельности не одного и не двухъ, а можетъ быть тысячи служилыхъ людей, о которыхъ остались следы въ этихъ документахъ, я постараюсь набросать некоторыя самыя крупныя черты. Вотъ недоросль изъ дворянъ, оставшiйся на прожиточномъ поместье после отца, убитаго въ сраженiи, съ матерью-вдовой и сестрами. Ему не более двухъ-трехъ летъ: онъ, по видимому, безпечно гуляеть по отцовскимъ полямъ, но уже доходятъ до него слухи какъ мать его снаряжаетъ даточныхъ людей съ поместья въ государево войско и какъ о немъ самомъ справляются сколько ему летъ и скоро ли онъ поспеетъ на службу. Наконецъ минуло ему 12 летъ – нередко уже въ эти года его верстаютъ отцовскимъ поместьемъ, т. е. записываютъ за нимъ известное количество четвертей, съ которыхъ онъ долженъ нести службу. 15-ти летъ онъ уже обязанъ являться на смотры, вместе съ другими служилыми людьми, такъ какъ уже внесенъ въ смотреные списки, где значится новикомъ. Если онъ собою добръ, то его отправляютъ и въ дальную службу. Где онъ перебываетъ, въ какихъ учавствуетъ походахъ, не отличился ли въ какомъ сраженiи, не раненъ-ли, какъ постепенно прибавляются его поместные и денежные оклады – обо всемъ этомъ можно найти более или менее точныя сведенiя въ спискахъ служилыхъ людей за целые годы. Пожалованье въ жильцы открываетъ ему дорогу въ Москву, къ царскому двору. Здесь начинается для него новая жизнь: онъ проникается интересами придворной службы и уже реже является въ свое поместье, но все таки заботится о матери и сестрахъ, которыхъ старается пристроить, т. е. выдать замужъ. Въ чине стольника онъ уже мечтаетъ о воеводстве: онъ проситъ послать его на кормленье въ тотъ или другой городъ. Но въ одномъ городе, на одномъ воеводстве онъ уживается недолго: его назначаютъ, если онъ способенъ и нетъ на него челобитчиковъ, на лучшее место; иногда же подвергается онъ опале, и тогда дается ему кормленiе худое – городъ бедный. Но какъ бы то ни было, обыкновенно поместные и денежные его оклады ростутъ; въ свое родовое поместье онъ прiезжаетъ только какъ редкiй гость, но его не забываетъ: то построитъ въ немъ церковь и одаритъ ее образами, книгами, утварью; то пошлетъ сюда распоряженiя [119] по хозяйству и потребуетъ къ себе людей, лошадей, припасовъ. Усталъ онъ наконецъ скитаться по воеводствамъ, и если не представляется ему более завидная судьба въ чинахъ окольничаго и боярина, то онъ за старостью летъ или увечьемъ просится на покой въ свое поместье. Тутъ начинается для него жизнь настоящаго землевладельца; онъ невольно входитъ въ сношенiя съ своими соседями, заключаетъ съ ними разнаго рода сделки, ссорится, судится и мирится; увеличиваетъ свое полевое хозяйство, нередко прикупаетъ соседнiе участки земли. Документы, свидетельстующiе о всехъ такихъ сделкахъ, сохранились въ большомъ количестве, и на основанiи ихъ можно конечно составить много бiографiй въ роде той, какою недавно, съ такимъ уменьемъ, обогатилъ нашу литературу г. Селифонтовъ, – я разумею прекрасный его очеркъ о стольнике и воеводе Даудове. На всехъ изчисленныхъ источникахъ Московскаго Архива Министерства Юстицiи я остановился не безъ цели: въ последнее время некоторые изъ нашихъ талантливыхъ писателей подарили намъ замечательныя произведенiя, въ которыхъ действующимъ лицамъ своихъ разсказовъ старались дать обстановку такъ сказать археологическую. Сюда можно отнести напр. повесть графа Толстаго «Князь Серебряный» и разсказъ Н. И. Костомарова подъ названiемъ «Сынъ». Но въ такихъ произведенiяхъ верность археологической обстановки зависитъ отъ того, на сколько писатели знакомы съ подробностями нашего быта въ то или другое столетiе. При внимательномъ изученiи этого быта у насъ могла бы образоваться школа своихъ Вальтеръ Скоттовъ, которые заставили бы насъ не только узнать ближе наше прошедшее, но и полюбить его. Къ сожаленiю, какъ мало еще не только беллетристы, но и ученые наши касаются богатаго рудника архивныхъ документовъ можно подтвердить однимъ изъ новейшихъ изследованiй, относящемся непосредственно къ предмету моего чтенiя. Я говорю о сочиненiи г. Романовича-Славутинскаго о дворянстве. Желая дать намъ живые очерки дворянства XVIII столетiя, авторъ пользуется мемуарами, письмами, даже случайно сообщенными разсказами – источниками конечно весьма интересными, но нередко пристрастными, а подъ-часъ и лживыми. Много потребно критическаго таланта, чтобы очистить заключающiеся въ такихъ источникахъ факты отъ всякой примеси. А къ богатымъ матерiаламъ Московскаго Архива Министерства Юстицiи, где сохранилась масса документовъ Разряднаго Приказа и Сенатскаго Разряднаго стола, относящихся къ службе дворянства, авторъ и не подумалъ обратиться. Однако смею сказать – теперь самая пора приступить къ разработке этихъ источниковъ. Вотъ почему, указавъ на ихъ важность, я не могу не прибавить, что желающiе ими пользоваться найдутъ всегда самый радушный прiемъ и всякое возможное содействiе со стороны Архива.