Археологiя юридическая – одна изъ самыхъ трудныхъ частей археологiи по многимъ причинамъ, но прежде всего потому, что передъ нами находятся памятники весьма неполные, писанные для современниковъ, – следовательно1 только съ намеками. Въ большей части случаевъ встречается въ разныхъ памятникахъ одно и тоже слово съ неполнымъ определениiемъ, полное же юридическое определенiе является довольно редко и только уже въ позднейшее время. Вследствiе этого мы стоимъ теперь только передъ одними обрывками, по которымъ и приходится возстановлять старинный бытъ.
Въ большинстве случаевъ неполный сборъ местъ изъ летописей и актовъ вредитъ точному определенiю самаго смысла техъ понятiй, которыя соединялись съ известнымъ словомъ; кроме того одно и тоже слово въ разныя эпохи и въ различныхъ местностяхъ могло иметь разное значенiе. Все эти обстоятельства, вместе взятыя, затемняють дело изученiя древностей юридическихъ.
Мне хотелось на маленькомъ опыте показать трудность извлечь положительные результаты изъ имеющихся памятниковъ.
Тотъ поводъ, о которомъ я теперь говорю, есть значенiе слова дворяне, такъ какъ оно употреблялось въ первоначальное время съ техъ поръ какъ стало встречаться въ памятникахъ. Обыкновенное решенiе, довольно близко подходящее къ делу, формулировано въ замечательной статье А. Н. Горбунова «Льготная и жалованныя грамоты»; по этому определенiю дворяне состояли при княжьемъ дворе и имели въ начале какое то судебное значенiе.

 

Самое понятiе это и слово появляются по общепринятому мненiю при Андрее Боголюбскомъ; въ разсказе о смерти Андрея Боголюбскаго, въ летописи по Лаврентьевскому списку, мы читаемъ: «горожане же боголюбскыи и дворяне разграбиша домъ княжь 2 )». [121]
Сказанiе о смерти Боголюбскаго сохранилось въ более полномъ виде въ списке Ипатiевскомъ, но тамъ мы не встречаемся со словомъ дворянинъ, такъ что, зная способъ составленiя нашихъ летописей, мы можемъ предположить, не появилось ли здесь слово это позднее. Это предположенiе темъ более возможно, что подобный случай встречаемъ мы и въ другихъ летописяхъ; такъ въ летописи Новгородской XIV века мы читаемъ: «ходиша изъ Новгорода люди молодыи на Волгу безъ Новгородскаго слова» 3 ), а въ позднейшемъ, Никоновскомъ, списке это же место читается такъ: «з Новгорода из Великого младыя дворянчики совокупиша себе рать безъ Новгородскаго совета» 4 ).
Такимъ образомъ изъ летописнаго сказанiя о смерти Андрея едвали можно выводить что-нибудь положительное по занимающему насъ вопросу; но гораздо более можно выводить изъ показанiя Новгородской летописи о князе Ярославе, племяннике Андрея Боголюбскаго: «иде князь Ярославъ Пльскову, на Петровъ день, и Новгородцы въ мале, а самъ седе на Пльскове, а дворъ свои пославъ съ Пльсковичи воевать» 5 ).
Встречающееся въ этомъ свидетельстве слово «дворъ» употребляется въ перемежку со словомъ «дворяне» и совершенно въ одномъ и томъ же смысле, что видно изъ следующихъ местъ: «приде Мстиславъ Мстиславиць на Тържекъ и изыма дворяне Святославли» 6 ). Это относится къ 1210 г., а подъ 1214 г. мы читаемъ: «Мстиславъ же князь взя на нихъ дань, и да Новгородьцемъ две части дани, а третья чясть дворяномъ» 7 ); затемъ въ следующемъ году: «и я (Мст. Мст.) Хота Григоревича, наместника Ярославля, и все дворяны искова» 8 ). Въ известiи Новгородской летописи о знаменитомъ убiйстве князей Рязанскихъ читаемъ: «кождо съ своими бояры и дворяны придоша въ шатер его» 9 ), замечательно, что въ Суздальскомъ своде на этомъ месте вместо слова дворяне стоить слово слуги 10 ); подъ 1220 г. читаемъ: «поиде князь Всеволодъ съ Городища, со всемъ дворомъ своимъ» 11 ), а подъ 1222 годомъ: «князь Всеволодъ побеже въ ноць утаився изъ Новгорода съ всемъ дворомъ своимъ» 12 ).
Подъ годомъ 1225 говорится, что ходили на Литву: «князь же Ярославъ и Володимеръ съ сыномъ и съ Новотържьцы, княжь дворъ, Новгородцевъ мало» 13 ); подъ годомъ 1240: «Выиде князь Олександръ изъ Новагорода къ отцю въ Переяславль, съ матерью и съ женою и со всемъ дворомъ своимъ» 14 ); подъ 1245 г., по случаю погони Александра за Литвою: «князь погонися по нихъ со своимъ дворомъ» 15 ). Любопытно, что подъ 1266 г. Меченосцы называются «Божьи дворяне» 16 ). Такимъ образомъ до Татаръ и въ начале [122] Татарскаго владычества слово это употреблялось исключительно въ Новгородскихъ летописяхъ. Единственный случай употребленiя его въ летописяхъ северо-восточной Руси едвали не следуетъ считать поправкою.
Ко времени Татарскаго владычества относятся первые договоры, заключенные Новгородцами съ князьями, а именно съ Ярославомъ Ярославичемъ, братомъ Александра Невскаго; въ этихъ договорахъ мы встречаемъ занимающее насъ слово. «А въ Бежицахъ, княже, тобе, ни твоей княгыни, ни твоимъ бояромъ, ни твоимъ дворяномъ селъ не дьржати, не купити, ни даромъ прiимати, и по всей волости Новгородьской 17 ); въ другихъ грамотахъ слово: дворяномъ заменено словомъ: слугамъ 18 ). «А изъ Бежиць, княже, людей не выводити въ свою землю, ни изъ иной волости Новгородьской; ни грамотъ имъ даяти, ни закладниковъ прiимати, ни княгыни твоей, ни бояромъ твоимъ, ни дворяномъ твоимъ, ни смерди, ни купцины» 19 ). «Дворяномъ твоимъ и тивуномъ погонъ имати какъ то пошло» 20 ). «А дворяномъ твоимъ по селамъ у купцевъ повозовъ не имати, разве ратной вести» 21 ). Во второмъ договоре Ярослава читаемъ: «ни селъ ти держати по Новгородьской волости, ни твоей княгыни, ни бояромъ твоимъ, ни твоимъ дворяномъ, ни слободы ставити по Новгородьской волости» 22 ),  «а дворяномъ твоимъ ходити по пошлине, како пошло исперва» 23 ). Въ договорахъ съ Михаиломъ читаемъ: «А за рубежь изъ Новгородьской волости твоимъ дворяномъ суда не водити, не судити» 24 ). Въ договорной грамоте Александра Михайловича читаемъ: «А что Олександровыхъ княжихъ селъ купленныхъ или его мужъ, а то пойдетъ къ Олександру князю по исправе, по хрестьному целованью, по заводъ; а изъ тыхъ селъ суда имъ не судити, ни дворяномъ ездити, ни людей Новгородскихъ принимати, ни земли» 25 ). До сихъ поръ слово это встречается только въ памятникахъ Новгородскихъ, но вотъ въ XIV веке въ соседней съ Новгородомъ Твери также встречается указанiе на дворянъ. Въ жалованной грамоте Тверскихъ князей Отрочу монастырю (1361 – 65) читаемъ: «А что ся учинеть или разбой, или душегубьство, или татба, который судъ ино будутъ межи монастырскихъ людiй, судить ихъ и дворянъ даетъ монастырскiи тивунъ одинъ; а нашимъ судьямъ ненадобе ничто; а смешаються судомъ монастырскiи люди съ волостными людьми, судить монастырьскiи тивунъ съ посельскимъ вместе съ нашими судьями, а прибытокъ имъ наполы, а дворянъ даетъ тотъ на чьемъ ищютъ и судъ туто же, а на правду ездятъ обои 26 ). Въ Московскихъ памятникахъ нечто подобное въ первый разъ встречается въ «уставной грамоте митрополиту Кипрiану (1389 г.), где читаемъ: «А что люди митрополичи живутъ въ городе, а тянутъ къ дворцу, а техъ описавъ да положить в нихъ оброкъ, какъ и на [123] моихъ князя великаго дворчанъ» 27 ). Но очевидно дворчяне, тянущiе ко двору, и дворяне,къ нему принадлежащiе, не одно и тоже. Въ смысле Новгородскомъ и Тверскомъ слово «дворянинъ» встречается въ Уставной грамоте земли Двинской, исконной вотчины Великаго Новгорода, где читаемъ: «А учинится бой въ пиру, и возмуть прощенiе не выйдя изъ пиру, и наместникомъ и дворяномъ не взятии ничего…. А кто у кого что познаетъ татебное, и онъ съ себя сведетъ до десяти изводовъ, нолны до чеклого татя, и отъ того наместникомъ и дворяномъ не взяти ничего…. А на Орлеце дворяномъ хоженаго белка, а езды и позву (следуетъ такса)… А железного четыре белки, только человека скуютъ, а не будетъ по немъ поруки, а боле того дворянину не взяти ничего… А кто на кого челомъ бьетъ, дворяне и подвойскiе позовутъ к суду…» 28 ). Такой же смыслъ придается этому слову и въ Псковской грамоте: «А которыи приставъ или дворянинъ…» 29 ); въ одномъ изъ позднихъ списковъ «Русской правды» 30 ) читаемъ мы: «оже утяжуть въ муку, а посидить у дворянина, 8 ногатъ за ту муку». Въ XIV в. въ грамоте князя Федора31 Романовича Белозерскаго читаемъ: «ни дворяне поборовъ у нихъ не берутъ» 32 ); а въ грамоте князя Юрiя Константиновича Ярославскаго: «мне, князю Юрью, техъ людей не судити, ни пристава не дати,  ни дворянъ своихъ не всылати и ни пошлинъ имъ никакихъ не имати» 33 ). Въ Московскихъ актахъ и летописяхъ этого перiода слово дворяне встречается редко, заменяясь словами: люди дворные или дворъ 34 ). Въ одной жалованной грамоте князя Михаила Андреевича читаемъ: «мои князи, бояре, дети боярскiе и дворяне» 35 ); а въ другой: «А кто мои, княжь Михайловы Андреевича, бояре поедутъ на Уломьскую слободу на монастырьскую, или князи, или воеводы, или дети боярскiя или мои дворьныи люди» 36 ); въ грамоте великаго князя Васiлия Васильевича Спасо-Евфимьевскому монастырю говорится тоже: «князи мои, и бояре, и дети боярскiе, и люди дворные» 37 ). Въ летописяхъ Московскихъ этого перiода употребляется слово дворъ; такъ подъ 1436 г.: «а съ нимъ (Васильемъ Юрьевичемъ Косымъ) Вятчане да дворъ брата его» 38 ); подъ 1446 г.: «тамо (въ Переяславле) быша… вси князи и бояри его (Василiя Васильевича) и дети боярскiе и множество двора его отъ всехъ градовъ» 39 ); подъ 1452 г.: «А прежде того послалъ князя Василiа Ярославича да съ нимъ бояръ своихъ князя Сенена Ивановича Оболенскаго да Федора Басенка, да иныхъ многихъ, дворъ свои, къ Устюгу» 40 ). [124]
Въ актахъ Западнорусскихъ тоже встречаемся съ этимъ словомъ; въ переводе Вислицкаго статута читаемъ: «пригожается частократъ, ижъ нашихъ дворянъ 41 ), а любо инышихъ при нашемъ дворе будучихъ, нагле ихъ позываютъ предъ судьи, любо предъ насъ» 42 ). Въ уставной грамоте Полоцку короля Казимiра Ягайловича (1456 г.) читаемъ: «жаловали намъ мещане, и дворяне, и чорные люди и все поспольство на бояръ Полоцкихъ» 43 ). Въ жалованной грамоте княгини Кобринской Ульяны являются свидетелями Кобринскiе дворяне и мещане 44 ).
Изъ этого по возможности полнаго сбора всехъ местъ памятниковъ, касающихся занимающаго насъ учрежденiя, можно однако сделать только приблизительные выводы. На это-то обстоятельство мы именно и хотели указать своимъ чтенiемъ. Выводы по нашему мненiю могутъ состоять въ следующемъ: судебное значенiе дворянина, какъ оно не ярко выдается въ памятникахъ, не есть основное значенiе слова дворянинъ, на что намекаютъ намъ приведенныя места изъ Новгородскихъ летописей о походахъ двора съ княземъ: при тогдашнемъ смешенiи разныхъ родовъ деятельности иначе и быть не могло. Слово дворянинъ едвали не появилось первоначально въ Новгороде, такъ какъ прежде всего мы встречаемся съ нимъ въ Новгородскихъ памятникахъ, где, какъ мы видели на примере Рязанскихъ событiй, этимъ словомъ заменяется употреблявшееся въ другихъ местахъ слово: слуга. Въ Новгороде, при совместной деятельности разныхъ правительственныхъ органовъ, явилась потребность различить ихъ разными наименованiями: слуги владыки – софiяне; исполнители вечевыхъ приговоровъ – подвойскiе; слуги князя – дворяне (по двору ли на Городище или по Ярославову двору). Изъ Новгорода слово это могло распространиться и на соседнiя области; сначала однако оно, вероятно, держалось центровъ областей; но съ соединенiемъ разныхъ княжествъ въ рукахъ государей Литовскаго и Московскаго являются дворяне городовые (Полоцкiе въ Литве; разныхъ городовъ – въ Москве). Окончательное определенiе дворянъ, какъ известной степени служилыхъ людей, въ отличiе отъ детей боярскихъ, относится къ эпохе сложенiя Московскаго государства, ибо – какъ мы уже видели – въ начале государствованiя Ивана Васильевича – дети боярскiе называются дворомъ его. Едвали не следуетъ думать, что окончательное отделенiе этихъ понятiй относится ко времени полнаго развитiя поместной системы, разделившей окончательно «разныя чины». Впрочемъ все это более или менее домыслы, которые не думаемъ выдавать за полную истину.

К.Н. Бестужева-Рюмина