Посвящается памяти мужчин, женщин, детей, всех национальностей, бойцам Красной Армии и Флота, первыми принявшие на себя смертельный удар; труженикам тыла, ковавшим неустанно Победу, и всем тем, кто отдал, принёс в жертву, посвятил,так или иначе, лучшие дни своей молодости, борьбе с нацизмом.

Тем, кто был замучен нацистами, и тем, кто смог пережить ужасы лагерей, несмотря, ни на что,оставаясь человеком. Всем, кто пострадал повсюду от рук нацистских палачей: физически ли, подвергаясь издевательствам и пыткам, и принявшим мученическую смерть; или же морально, навсегда потеряв своих родственников и близких. ВО ИМЯ ГОСПОДА НАШЕГО,ИИСУСА ХРИСТА. АМИНЬ.

Ещё 27 сентября 1940 года был подписан, так называемый, тройственный пакт между Германией, Италией и Японией, окончательно оформивший союз государств ”оси”: Берлин - Рим - Токио. Тогда же японской делегации дали понять, что в Берлине ожидают от японского правительства самых решительных действий в отношении Союза Советских Социалистических Республик. Более того, официальный Берлин, правда, не открыто, заявил, что было бы неплохо, если бы Япония выбрала бы для себя из предложенных в Берлине решительных мер, именно военное столкновение с Советами, спровоцировав таковые, на советско-маньчжурской границе. Японская делегация, во главе с министром иностранных дел Мацуоко, пообещала, что обязательно доложит обо всех предложениях Берлина, изложенных им самим в одностороннем порядке, в Токио, и лично Его Величеству Императору Хирохито. Всё это происходило на фоне переговоров в Берлине между министром иностранных дел Германской империи Риббентропом и министром иностранных дел СССР Молотовым, по вопросам, касающихся будущего переустройства мира. Германию явна, начинала раздражать неуступчивость советской дипломатии и те уклончивые ответы советского министра, который тот давал на переговорах, касательно будущего Европы, и в частности будущего Британской империи. Берлин ждал решительных, если не шагов, то, по крайней мере, заявлений Москвы, относительно Великобритании, но Кремль побаивался открыто поддерживать Германию, которая, на тот момент уже выглядела, как государство-агрессор, выбрав для себя ту же самую излюбленную тактику, которую использовали западные державы до нападения на них, а именно, тактику заигрывания и умиротворения самого агрессора. По сути, берлинские переговоры свелись лишь к тому, что две державы, Германия и СССР, согласились отсрочить решения конкретных вопросов на неопределённый срок, и высказали взаимные гарантии того, что и впредь, обе стороны будут уважать взаимные интересы друг друга. Однако на практике берлинские переговоры нисколько не изменили твёрдого принятого решения Гитлера окончательно и бесповоротно заняться решением ”восточного вопроса”. В октябре того же года, Гитлер отдаёт приказ своему генеральному штабу, и лично двум выдающимся стратегам ”молниеносной войны”, Йодлю и Кейтелю, разработать планы передислокации германских войск, в условиях полной секретности, с дальнейшим их выдвижением к советской границе, а также, подготовить подробный план вторжения германских армий на территорию СССР. Учитывая расстояния, которое пришлось бы покрыть после перехода границы, и необходимость занять Москву до наступления зимы, было ясно, что самым удобным сроком явилось бы начало мая. Кроме того, сосредоточение и развёртывание германской армии на фронте от Балтики до Чёрного моря протяжением в две тысячи миль, создание складов, лагерей и строительство железнодорожных путей сами по себе представляли крупнейшею военную задачу из всех когда-либо предпринимавшихся, и нельзя было допускать никакой задержки, ни в планировании, ни в осуществлении намеченных мероприятий. Всё это осложнялось ещё необходимостью действовать скрыто и незаметно (Уинстон Черчилль ”Вторая мировая война”, ”Феникс”, Ростов-на-Дону, 1997г., с.201-202). Всё это предвидели в Москве. Внешняя разведка постоянно докладывала Сталину о наращивании немцами своих войск на границе с Советским Союзом, в том числе, о развёртывании немцами и их сателлитами, своих дивизий на территории Болгарии и Румынии, готовя ещё один плацдарм для нападения, с участием дивизий данных государств. Все выводы советского генерального штаба были однозначны: Гитлер решился напасть на СССР. Вопрос заключался лишь в том, когда это произойдёт. 26 ноября 1940 года через уполномоченного представителя Германской империи в Москве Шуленбурга, в Берлин была отправлена советская нота, в одном из пунктов которой советское правительство требовало от правительства германского немедленно вывести свои войска с территории Финляндии, указав на прежние договорённости, прописанные в пакте Молотова-Риббентропа, где в прилагавшемся к нему секретном протоколе указывалось, что финские территории относятся к сфере влияния одного лишь СССР. Это не на шутку разозлило Берлин, который не мог уходить с территорий, которые впоследствии, по задуманному плану, должны были стать вспомогательным плацдармом для нападения на СССР (Германский рейх именно так уже и начинал рассматривать эти территории), более того, германское правительство открыто проигнорировало советский документ, так и не потрудившись на него, более мене, чётко и внятно ответить, и уже 18 декабря 1940 года Гитлер подписал подготовленный верховным германским командованием план вторжения на территорию Советского Союза, под кодовым названием операция ”Барбаросса”. Ответственными за проведение этой операции были, собственно говоря, его основные составители, а именно, Йодль и Кейтель. Началась подготовка к войне с СССР. Обо всех внесённых коррективах в данный план наступления на СССР немецкие командующие должны были докладывать Гитлеру через штаб верховного командования. Сам же план наступательной операции был утверждён Директивой за номером 21.

Из операции ”Барбаросса”

Взято из книги Уинстона Черчилля ”Вторая мировая война”, ”Феникс”, Ростов-на-Дону,

1997г., с. 205-209.

Германские вооружённые силы должны быть готовы сокрушить Советскую Россию в ходе быстрой кампании ещё до окончания войны против Англии.

Для этой цели армия должна использовать все наличные части при условии, что оккупированные территории будут ограждены от неожиданных нападений.

Авиация должна выделить такие сильные соединения для поддержки армии в восточной кампании, чтобы можно было ожидать быстрого завершения наземных операций и чтобы ущерб территории Восточной Германии от воздушных налётов противника был бы наименьшим. Эта концентрация главных сил на Востоке ограничивается необходимостью надёжно защищать от воздушных налётов противника весь район производства вооружения, находящийся в наших руках, а также необходимостью не прекращать наступательные операции против Англии, в особенности против её сил снабжения.

Главные силы флота будут по-прежнему безоговорочно направлены против Англии, даже во время восточной кампании.

Я прикажу произвести сосредоточение против Советской России, вероятно, за восемь недель до предполагаемого начала операций.

Приготовления, требующие много времени, должны быть начаты сейчас – если это ещё не сделано – и должны быть завершены к 15 мая 1941 года.

Следует считать чрезвычайно важной необходимость не обнаружить наше намерение наступать.

Подготовка, осуществляемая командующими, должна проводиться исходя из следующего:

I . О б щ а я ц е л ь

Основная масса русской армии в Западной России должна быть уничтожена смелыми операциями с помощью глубоких танковых клиньев; следует воспрепятствовать отступлению боеспособных частей на просторы русской территории.

Затем в ходе быстрого преследования необходимо будет достигнуть линии, с которой русская авиация больше не сможет атаковать территорию германской империи. Конечная цель операции состоит в том, чтобы установить рубеж обороны против Азиатской России на линии, идущей приблизительно от реки Волги к Архангельску. Затем в случае необходимости последний промышленный район, который останется у России на Урале, может быть уничтожен германской авиацией.

В ходе этих операций русский Балтийский флот быстро лишится своих баз и, таким образом, не будет в состоянии сражаться.

Успешному вмешательству русской авиации нужно помешать мощными ударами в самом начале операции.

I I . В о з м о ж н ы е с о ю з н и к и и и х з а д а ч и

1. На флангах нашей операции мы можем рассчитывать на активное участие Румынии и Финляндии в войне против Советской России.

Верховное командование в своё время согласует и определит, в какой форме вооружённые силы обеих сторон будут поставлены под германское командование во время их вмешательства.

2. В задачи Румынии вместе с сосредоточиваемыми там войсками будет входить сковывание противостоящего ей врага и, кроме того, выполнение вспомогательных задач в тыловом районе.

3. Финляндия будет прикрывать сосредоточение перебрасываемой германской Северной группы (частей 21-й группы), прибывающей из Норвегии, и будет действовать совместно с ней. Кроме того, Финляндии будет поручена задача ликвидации Ханко.

4. Можно ожидать, что шведские железные и шоссейные дороги будут предоставлены для сосредоточения германской Северной группы, по крайней мере, с момента начала операции.

I I I . Р у к о в о д с т в о о п е р а ц и я м и

А. Армия. (Нижеследующим одобряются представленные мне планы):

В зоне операций, разделённой Припятскими болотами на южный и северный секторы, главный удар будет наноситься к северу от этого района. Сюда будут направлены две группы армий.

Южная группа из этих двух групп армий – центр всего фронта – получит задачу уничтожения войск противника в Белоруссии путём наступления из района Варшавы и севернее её особенно сильными бронетанковыми и мотомеханизированными частями… Только поразительно быстрое прекращение сопротивления русских могло бы оправдать стремление достигнуть обеих целей одновременно…

Группа армий, действующая южнее Припятских болот, должна сосредоточить свои главные усилия в районе от Люблина в общем направлении на Киев для того, чтобы быстро проникнуть сильными бронетанковыми частями в глубокий фланг и тыл русских войск и затем преследовать их вдоль реки Днепр.

Германско-румынским группам на правом фланге поручаются задачи:

а) защиты румынских территорий и тем самым южного фланга всей операции;

б) сковывания противостоящих вражеских сил, пока группа армий ”Юг” атакует на своём северном фланге, и в ходе непрерывного развития обстановки и во взаимодействии с авиацией недопущения их планомерного отступления через Днестр;

и) на севере – быстрого достижения Москвы.

Занятие этого города означает решающий политический и экономический успех и, помимо того, уничтожение важнейшего железнодорожного центра.

Б. Авиация :

Задача её будет состоять в том, чтобы парализовать и сорвать насколько возможно вмешательство русской авиации, а также оказывать поддержку армии там, где её действия могут дать наибольший эффект, в особенности группе армий ”Центр” и на фланге группы армий ”Юг”. Русские железные дороги в порядке их значения для операции будут перерезаться или же наиболее важные прилегающие к ним объекты (речные переправы) будут захватываться смелым использованием парашютных и авиадесантных войск.

Для того чтобы сконцентрировать все силы против вражеской авиации и оказать немедленную поддержку армии, военная промышленность не будет подвергаться налётам в ходе главных операций. Только после завершения мобильных операций можно предусмотреть такие налёты, в первую очередь против района Урала…

IV . Все приказы, которые будут издаваться главнокомандующими на основе этой директивы, должны ясно указывать, что они представляют собой меры предосторожности на случай, если Россия изменит своё нынешнее отношение к нам. Число офицеров, которым должна поручаться подготовительная работа на первых порах, должно быть как можно меньшим; дополнительный персонал должен инструктироваться как можно позже и только в той мере, в какой это необходимо для деятельности каждого в отдельности. В противном случае в результате раскрытия нашей подготовки – дата претворения в жизнь этих планов даже ещё не установлена – существует опасность возникновения самых серьёзных политических и военных затруднений.

V . Я ожидаю докладов от главнокомандующих относительно их дальнейших планов на основании этой директивы.

О намечаемых приготовлениях всех видов вооружённых сил, а также об их ходе докладывать мне через штаб верховного командования (ОКВ).

Адольф Гитлер.

Кампания для Германии намечалось краткой. Необходимо было в самые короткие сроки овладеть всеми стратегическими объектами на территории СССР, благодаря ошеломляющему рывку. Роль основного удара играли танковые дивизии, которые должны были пробить советскую оборону и проникнуть вглубь советской территории настолько, насколько это было возможно, используя тактику ”брать в клещи”. Тем самым основная задача германского командования в первые часы войны состояла в том, чтобы несколькими вспомогательными мощнейшими ударами, быстро и молниеносно разрезать линию фронта по полам, подготовив, тем самым, на территории СССР несколько крупных ”котлов”, в которых бы оказалась советская армия, желая перегруппироваться для контратаки или для занятия вынужденной обороны. Необходимо было также в короткие сроки завершить окружение основных, в основном предполагалось, боеспособных дивизий, на которых не приходились основные удары в первые часы войны, с последующим их уничтожением. Также в первые часы войны предполагалось вывести из строя основную часть всей советской авиации, обеспечив, тем самым полное превосходство в воздухе, и использовать германскую авиацию в дальнейшем, как основной инструмент помощи в продвижении сухопутных частей. Германское командование, стремясь развить успех в наступлении, действительно, рассчитывало бросить авиацию на подавление основных очагов сопротивления, которое могла оказать Красная Армия, ибо прекрасно осознавало, что от этого самого успеха зависит очень многое. Прежде всего, немцы рассчитывали захватить основную часть советской инфраструктуры, поэтому необходимость совершать налёты на промышленные зоны и объекты моментально отпадала, за исключением лишь тех промышленных объектов, до которых вермахт не мог дотянуться в первые дни войны, как, например, Урал. И то, бомбёжки этих объектов сводились к тому, чтобы не уничтожить их совершенно, а, только лишь, парализовать производство на какое-то время. Несомненно, германское командование пугало огромное пространство советской территории, и именно поэтому, основную ставку вермахт делал на молниеносность, к нанесению, если не смертельного, то, по крайней мере, ощутимого урона, и выходу в кратчайшие сроки к Москве, развивая успех, не останавливаясь, на отдельных очагах оказываемого сопротивления, оставляя позади себя разбитые и деморализованные части советской армии, разгром которых, по замыслу Йодля и Кейтеля, должны были довершить моторизованные дивизии. Молниеносность позволяла также в короткие сроки выйти к морским базам СССР на Балтике и Чёрном море, и, захватив их, оставить советский флот без надлежащего снабжения, тем самым, фактически уже уничтожив, поэтому в широкомасштабной войне с Советами на море, германское командование также не видело большой необходимости. Предполагалось захватить основные стратегические объекты и коммуникации, используя десантные части. Необходимо было установить контроль над всеми основными советскими магистралями, как железнодорожными, так и просто мостами, тем самым, с одной стороны завершить блокирование советских дивизий, а с другой, обеспечить быстрое продвижение германских войск. Но ещё большее значение вермахт уделял секретности предполагаемой будущей наступательной операции, всех, в том числе и младших офицеров, о целях приготовления предлагалось инструктировать в самый последний момент, и то, не особо углубляясь в момент истины. Однако, несмотря на всевозможные предпринятые меры, советское командование не могло не видеть того, что происходило в Германии, а происходила явная мобилизация, которую как не старайся, а скрыть, всё-таки не удавалось. Немецкие дивизии как-то подозрительно резко, и что характерно, довольно-таки быстро, стали вплотную приближаться к границам СССР. Вермахт удивительно быстро перебрасывал свои войска, и, прежде всего, основные ударные группировки и наступательные дивизии на восточное направление, что, мягко говоря, начинало смущать не только советское правительство, но и само военное руководство, которое тоже со своей стороны стало стягивать дивизии Красной Армии к советско-германской границе. Более того, советское командование уже знало о существовании плана нападения на СССР и даже знало, как он называется. В генштабе постоянно происходили военные игры на картах, где отрабатывались возможные варианты нападения со стороны запада, так называемого, условного противника. Разумеется, что под условным противником понимали, прежде всего, германский вермахт. Другой реальной силы, исходящей со стороны западных границ СССР, тогда просто не существовало. Кстати, за условного противника, а именно за ”синих”, играл Г.К. Жуков, который уже впервые часы военных игр прорвал оборону ”красных”, и вышел им глубоко в тыл, завершив их окружение. Ещё тогда была продемонстрирована вся катастрофичность выдвижения огромного количества войск к западным рубежам и растягиванию линии фронта, но ситуация решительно так и не была изменена. Существует знаменитое высказывание одного советского командующего относительно этого: ”Никто не мог предполагать, что фон Бок будет думать также как Жуков”. Всё это дало пищу для ума, в том числе и многим военным историкам, высказывающим различные гипотезы и умозаключения, приводящие всяческие документы, касающиеся основного вопроса, а именно: почему не была срочно изменена ситуация, приведшая к катастрофическим потерям в первые дни войны и столь стремительному продвижению немцев? Ответы даются достаточно разные! Кто-то говорит о сталинских репрессиях командного состава, однако, вряд ли это так, репрессии в основном распространялись на младший офицерский состав. Армии стали выдвигаться к границам, получив непосредственно указания из генерального штаба. А, что касается репрессированного Тухачевского, то здесь всё-таки необходимо сказать, что на роль великого полководца он явно никак не тянул, хотя имел неплохое образование. Но всегда ли дело в образовании? Иногда видимо всё-таки необходимо, по народному выражению, и дело смыслить. Существует и ещё одна версия, указывавшая на причины, почему не были предприняты абсолютно никакие действия по изменению оборонительной тактики и укреплению отдельных районов и направлений, на которых вермахт возможно, как предполагал Жуков, нанесёт основной удар (и собственно говоря, оказался безоговорочно прав). Последователи этой гипотезы, которая является, более точнее, и выглядит куда более правдивее, нежели желание первых отговориться одними репрессиями, однако, их желание и понятно, это именно те, кто всегда готов переложить всю вину за свои просчёты на других, задались простым и естественным вопросом. А готовился ли Сталин к обороне? Приводимые ими документы указывают на то, что советская система обороны на 1941 год оказалась абсолютно никуда не годной, по причине того, что СССР готовился, скорее, не к обороне, а к нападению на нацистскую Германию. Всё это дало повод утверждать, что именно Сталин и спровоцировал Гитлера, последний же почувствовав опасность со стороны СССР, решил опередить Москву, нанеся удар первым. Красная Армия, выдвигаясь к границам, занимая направления, которые явно подготавливались к осуществлению наступления, нежели обороны, была застигнута врасплох мощнейшим ударом вермахта, опередивший СССР, и, нанёсшим этот роковой для Красной Армии удар, пока ещё было чем. Однако эта теория также не выдерживает критики, хотя в ней и присутствует доля правды. Вообще надо оговориться, сказав, что факт, конечно же, вещь упрямая, но всё-таки не бесспорная. По той простой причине, что любой фактический и даже документально засвидетельствованный материал, можно трактовать как душе угодно, а иногда и просто стараться его не замечать. Факт остаётся фактом, но трактовка у него подчас бывает самая разнообразная. Сталин не готовил вторжение в Германию первым, и это, прежде всего, необходимо уяснить. Вообще он панически боялся начинать войну первым. Даже, когда Молотов, с одобрения Москвы подписывает секретный пакт, к которому прилагались уже известные всем секретные протоколы о переустройстве мира между СССР и Германией, касающиеся в том числе, будем называть вещи своими именами, четвёртого раздела Польши, приведший впоследствии к знаменитой катынской трагедии, Сталин всё ещё не желает быть агрессором. Агрессором Сталин явно выставляет Гитлера, последний, собственно говоря, этого и не скрывал, и даже когда Германия открыто начала своё вторжение в Польшу, Москва всё ещё медлит, чем очень сильно начинает раздражать Берлин. Москва смотрит, какова будет, прежде всего, реакция западных держав, а реакция будет следующей: связанные непосредственно с Польшей союзническими обязательствами, гарантировавшие полякам их независимость, западноевропейские государства незамедлительно объявили Германии войну. Даже во время советско-финской кампании, которая произойдёт немного позднее, Сталин, когда он только почувствовал, что западные государства готовы оказать Финляндии всю необходимую помощь, в том числе и военную, известно, что англичане уже готовили военный экспедиционный корпус для оправки его на финский театр боевых действий, тут же прекращает вторжение советских войск в Финляндию. Сталин ужасно как не хотел и не любил выглядеть агрессором, он панически этого боялся, как боялся и того, что западные державы начнут считать и сам СССР ”государством-агрессором”, фактически причислив его к союзу ”оси”. Надо отдать должное товарищу Сталину, который очень не хотел, чтобы СССР вступил в военный альянс ”оси” Германия – Италия – Япония, ибо он осознавал, что экономическое превосходство находится на стороне западных союзников, которое будет всегда решающим в любой войне. Именно поэтому и проваливаются берлинские переговоры, на которых Молотов отвергнет все предложения, сделанные СССР. Однако в отличие от Сталина, Гитлер не боялся выглядеть агрессором, его это нисколько не пугало, как не пугала и сама идея воевать чуть ли не совсем миром. И с этой точки зрения он был выгоден Москве, которая рассчитывала, прежде всего, на достижение определённых договорённостей с Германией, благодаря которым можно будет присоединить к СССР отдельные территории в самой Европе, не развязывая никакой войны, и тем самым, не являясь государством-агрессором, наоборот, агрессором при любом развитии обстоятельств будет именно Германия. Но для чего же тогда советский генеральный штаб выдвигал свои дивизии к границе? К тому же и советское правительство и сам Сталин даже и не отрицали того, что война с нацистской Германией неизбежна, и является лишь делом времени. Так в чём же тут дело? Красная Армия явно не собиралась нападать на Германию, как и явно то, что СССР не готовился к обороне, именно поэтому, на замечания Жукова по поводу того, что советская линия, так называемой, обороны никуда не годиться, в генеральном штабе махнули рукой: ”А! Ничего не понимает!” Но, ведь Жуков действительно не понимал основного замысла! Если вы знаете, в СССР была одна интересная патриотическая песня, в которой были следующие слова: ”…малой кровью на землю врага…” Советские командующие докладывали Сталину, что в случае нападения вермахта на СССР, Красная Армия сможет сломить напор немцев в первые часы войны, чьё наступление, по замыслу верховного командования, должно было, захлебнутся, натолкнувшись на ожесточённое сопротивление красноармейцев, после чего, отойдя на заранее заготовленные позиции, Красная Армия, должна была, нанести ряд ошеломляющих ударов по вермахту, и малой кровью (т. к. потери явно будут), мощными и стремительными контрударами с этих самых позиций, вышвырнуть немцев за пределы СССР, перенеся войну на их территорию ( на землю врага), и ошеломляющими атаками кавалерии и бронетанковых соединений, предполагалось гнать их до самого Берлина. И надо заметить, что Сталин им поверил, потому что сам очень сильно верил в нерушимость азов предлагаемой тактики на случай вторжения немцев. Уж, очень всё было заманчиво просто и привлекательно ясно. Вот почему на резонные замечания Жукова в штабе командования махнули рукой и, собственно говоря, не было сделано ничего, чтобы исправить сложившуюся уже на тот момент трагическую ситуацию. Ведь страна готовилась к быстрой и лёгкой войне с немцами, в которой Красная армия тут же начнёт наступать по всем основным направлениям. Жукову дали чётко понять его не правоту. Ведь он предлагал отойти в глубь советской территории и приготовиться к обороне. Какая, к чёртовой матери, оборона? Какое отступление? Красная Армия должна только наступать!!! Вот, что было слышно на тот момент! И советское командование видело Красную Армию только лишь как героически наступающую, им и в голову ничего другого не приходило. Так и только так! Но на деле всё получилось совершенно иначе, там, где советские дивизии, стояли готовые к нанесению ответного контрудара, именно там, вермахт добился самых блестящих успехов в первые часы войны. И только там, где была грамотно организована система оборонительных заграждений, вермахт не только не добился удачи в первые часы войны, но и понёс колоссальные потери, примером тому служит героическая стойкость гарнизона Брестской крепости, оказывавшего сопротивление на протяжении целого месяца, рассчитывавшего, что в скором времени подойдёт помощь, и уж, тогда ”…малой кровью на землю врага…”. Но только подходить-то было некому, немцы уже далеко прорвались в тыл советской армии, не останавливаясь, на упорных очагах оказываемого им сопротивления, и всё увереннее и стремительнее начинали охватывать красноармейские дивизии с флангов, захлопывая свои смертельные объятия, используя излюбленную тактику вермахта – брать в клещи. Подойти было уже некому, советские дивизии, под натиском немецких ударных группировок, стремительно откатывались на восток, попадая в котлы, заранее уже подготовленные германским верховным командованием.

Да, Сталин придерживался именно такой тактики: ”…малой кровью на землю врага…”. Гитлер должен был первым напасть, ибо тогда СССР автоматически становился именно той страной, которая подверглась открытой агрессии. Это было очень важно для Сталина! Поскольку позволяло СССР начать наступление на Германию на правах государства, ставшего жертвой агрессора. Сталина, как и Гитлера, интересовала будущее устройство Европы и мира. Подвергнувшись нападению первым, СССР уже мог потребовать определённую компенсацию, а также начать распространять своё собственное влияние на европейский континент, создав на его территории марионеточные прокоммунистические государства. Именно поэтому перед началом Великой Отечественной войны Сталин распускает легендарный Коминтерн, целью которого была разжигание и поддержка социалистической революции в капиталистических странах. Теперь необходимость в нём отпадала. Сталин так и не откажется от этой идеи, собственно говоря, именно поэтому в дальнейшем и начнут портиться отношения между СССР и его западными союзниками, которые требовали вывода советских войск с территории восточной Европы. Уже после окончания второй мировой войны, Сталин как-то бросил вскользь одно интересное на наш взгляд замечание. Замечание это сводилось к тому, что первая мировая война вырвала из цепких лап капиталистов одну конкретно взятую страну, в которой впервые в истории победила социалистическая революция; вторая мировая война уже создала целый социалистический лагерь. И дальше самое интересное, что именно ” третья мировая война навсегда покончит с капитализмом”.

В советской довоенной киноиндустрии также можно заметить присутствие основной мысли, направленной на формирования победного самосознания, отражающей мнения практически всего советского руководства относительно будущей войны с Германией. Советский зритель смотрел, как на экране танки Красной Армии быстро и ловко преодолевают все несокрушимые преграды, и стремительно мчатся на запад. И слышится бойкий и задорный припев из песни советских танкистов: ”Гремят огнём, сверкая блеском стали, Пойдут машины в яростный поход, Когда суровый час войны настанет, И нас в атаку Родина пошлёт.” Киноиндустрия уже начнёт закладывать в сознании людей миф о том, что в случае нападения немцев, Красная Армия мощнейшим контрударом тут же погонит их за пределы СССР, освобождая оккупированные народы Европы. Однако этот миф не являлся выдумкой советских кинорежиссёров, он явно отражал те настроения и умозаключения, к которым пришло руководство самой Красной Армии и правительством СССР во главе с самим Сталиным. И глядел советский человек, как лихо идёт в атаку конница Красной Армии, как залихватски она перескакивает немецкие позиции, врубаясь в самый центр, где уже всё в смятении и панике. И бегут ошарашенные и потрясённые немцы, бросая технику, автоматы, каски, и также залихватски бойко, со всею молодецкой удалью рубят их бойцы красной конницы Будённого, преследуя попятам. И слышится радостная песня, отражая те чувства, которые испытывает в этот момент обыкновенный зритель: ”Если завтра война, если завтра в поход…”

И ”Гремят огнём, сверкая блеском стали…” да ещё ”…малой кровью на землю врага…” и вот уже бегут ошарашенные немцы, и наступает с криками ”Ура!” доблестная Красная Армия, под предводительством своего великого и мудрого полководца всех времён и народов, товарища Сталина. А сколько бессмысленных и непростительных ошибок допускало советское верховное главнокомандование даже в первые часы войны. А сколько бессмысленных контратак предпринимало оно, чтобы хоть как-то попытаться остановить ошеломляющее продвижение немцев, отправляя в котлы десятки тысяч человеческих жизней. Иногда может сложиться такое впечатление, будто бы вермахт только того и ждал, когда Красная Армия кинется в контратаку. Одним из самых трагических событий первых дней оказался, так называемый, киевский котёл. От Красной Армии ставка требовала практически невозможного, немедленного перехода в контратаку, не задаваясь, правда, какими силами и средствами. О перегруппировке сил и речи быть не могло, на это не было время. Всё давно уже было просчитано советским руководством в штабах, необходим контрудар, который перекинет на территорию немцев весь основной театр военных действий. Но как писал ещё Л.Н. Толстой: ”Гладко было на бумаге, да забыли про овраги! А по ним ходить!” И советские дивизии шли! Шли в эту бессмысленную контратаку, правда, не по всем направлениям, потому что на некоторых участках фронта подымать в атаку уже было некого. Но некоторые дивизии бессмысленно шли, пытаясь остановить немцев, и моментально попадали в окружение, в которых погибали десятками тысяч (киевский же котёл вообще перевалил за полмиллиона). Проявилась вся бездарность и безответственность, и именно во всей своей страшной силище, касающаяся руководства крупными воинскими соединениями, в том числе и недооценка роли манёвра, со стороны практически всего высшего командного состава Красной Армии. Разумеется, им и в голову никому не могло придти, ”…что фон Бок будет думать также как Жуков”. И как же здесь не вспомнить бессмертное произведение Н.В. Гоголя ”Мёртвые души”: ”Бейте его! – кричал он таким же голосом, как во время великого приступа кричит своему взводу: ”Ребята, вперёд!” какой-нибудь отчаянный поручик, которого взбалмошная храбрость уже приобрела такую известность, что даётся нарочный приказ держать его за руки во время горячих дел. Но поручик уже почувствовал бранный задор, всё пошло кругом в голове его; перед ним носится Суворов, он лезет на великое дело. ”Ребята, вперёд!” – кричит он, порываясь, не помышляя, что вредит уже обдуманному плану общего приступа, что миллионы ружейных дул выставились в амбразуры неприступных, уходящих за облака крепостных стен, что взлетит, как пух, на воздух его бессильный взвод и что уже свищет роковая пуля, готовясь захлопнуть его крикливую глотку”.

Всё это подкреплялось ещё и подозрительным недоверием Сталина, к летевшим в Москву сообщениям, в которых говорилось, что Гитлер, безусловно, намерен напасть на СССР именно в 1941 году, и не раньше лета. Ещё более удивительнее, но в них так же сообщалось, что вермахт практически уже согласовал дату вторжения в Советский Союз, назвав её достаточно точно, а именно 15 мая. Надо отметить, что Сталин никогда не относился к подобного рода сообщениям легкомысленно, как впрочем, и ко всем другим, скорее всего, зная его характер, он относился к ним с недоверием и подозрительностью. Слишком неблагоприятно развивалась для Германии международная ситуация, в которой можно было бы решиться объявить широкомасштабную войну СССР. Всё-таки Сталин прекрасно осознавал, что ту операцию, которую задумал вермахт, и которая уже доподлинно была ему известна, никогда немцами ещё не проводилась. Она действительно не знала аналогов, подобного нигде ещё не осуществлялось вермахтом, ни во Франции, ни в Польше, да и не могло нигде быть, учитывая ничтожные размеры европейских государств, по сравнению с такой огромной страной, каким был СССР. Вряд ли германское верховное командование рискнёт использовать такую же тактику молниеносной войны, которая была продемонстрирована немцами при разгроме западных союзников, и о которой теперь доподлинно известно не только Кранной Армии, но и всему миру. Но немцы, как показывает история, не только рискнули, но даже решились опробовать ещё раз то, что некогда уже было сделано. Только теперь ”Блицкриг” необходимо было перенести на необъятные просторы советской земли, впрочем, немецких генералов это нисколько не смущало. И действительно, к 15 мая, германское верховное командование уже завершило все необходимые приготовления для начала широкомасштабной операции за всю историю нацистской Германии. Кампания намечалась быстрой и лёгкой, которую немецкие главнокомандующие уже намеревались завершить до наступления зимы. Все цели и направления основных ударов со стороны трёх армейских группировок, а именно, группировка Армии ”Север”, группировка Армии ”Центр”, и группировка Армии ”Юг”; уже были означены, задачи поставлены, и после внесения в них отдельных корректировок утверждены лично Гитлером. Однако несмотря уже на окончательные завершения всех возможных и необходимых приготовлений, приказ из Берлина о начале вторжения в СССР именно в назначенный срок, т. е. 15 мая 1941 года, так и не поступил. Это было связано из-за обострения ситуации на Балканах. Отложив войну с Советами, Германия объявила войну Югославии, и в короткий период завершила её оккупацию, утвердив на её территории профашистский режим в Хорватии. Именно югославские события удержали Гитлера от вторжения в СССР 15 мая 1941 года. Он также осознавал, что предстоящая кампания против советов будет совершенно другой, поэтому к ней необходимо было тщательно и основательно подготовиться.

В ночь с 14 на 15 мая на советско-германской границе было относительно всё спокойно, никаких передвижений сил вермахта замечено не было. Сталин усмехнулся: ”Ну, и где же ваши немцы?” Москва после этого сделает свои выводы, которые, по сути, будут лишь на руку Берлину. По мнению советского правительства и лично Сталина, то, что Гитлер, вопреки всем предупреждениям, уже явно ложным, не напал на СССР, как это постоянно утверждалось, говорит лишь о том, что для Германии война с Советским Союзом является, по крайней мере пока, не приоритетной. Очевидно, что Германия не решится напасть на СССР и этим летом. И, что вторжения, по крайней мере, в этом году можно вообще не ожидать. Более того, Сталин строго настрого пригрозил всему руководству Красной Армии, запретив даже думать о войне с Германией в 1941 году. Заключив, что та информация, которой пользуется советская внешняя разведка, утверждающая, что нападение немцев в этом году всё равно неизбежно, и, что вермахт лишь отсрочил дату вторжения в СССР на неопределённое время, из-за известных событий; является чистой воды провокацией со стороны германских специальных служб, с целью спровоцировать Советский Союз на вполне понятные действия, за последствия которых, в СССР, ручаться не может никто. Гитлер потому и не напал, что Германия, и это даже более чем очевидно, не готова к такой крупномасштабной войне в этом году. Вермахт не будет рисковать, и именно так думали в Москве. Внешне всё выглядело даже более чем логично. Но шаблонных ситуаций жизнь не знает, именно поэтому человек может только лишь предполагать. Майские события 1941 года окончательно убедили Сталина лишь в том, что в этом году войны не будет. Скорее всего, немцы начнут вторжение в середине 1942 года, а возможно, что и в начале 1943, но, явно, никак ни в июне, и, совершенно очевидно, что никак ни в 1941. Тем страшнее будет осознать свою трагическую ошибку, за которую СССР пришлось расплачиваться миллионами и миллионами человеческих жизней, и тем сильнее Сталин начнёт искать виновников, проглядевших вторжение немцев, этих врагов народа, которые по разным причинам (причины найдутся быстро, Сталин всегда умел находить виновников, а уж, о причинах и говорить не приходиться) не смогли или просто не захотели вовремя поставить страну в известность об угрожающей ей смертельной опасности. Сталин явно перекладывал свои просчёты и ошибки на плечи других, и как в 1938, так, собственно говоря, и в 1941 году, когда война была объявлена, страна с ужасом узнала, что в руководстве Красной Армии сплошь и рядом множество шпионов и предателей, врагов советского народа, которые не понятно, откуда вдруг взялись, что, несомненно, привело к новым чисткам, арестам и расстрелам.

Да, многие были убеждены в Москве, что вермахт рисковать не будет. Однако разведка постоянно докладывала о неизбежности военного столкновения с Германией. И все телеграммы говорили в один голос только обратное, а именно, что война всё-таки будет и именно в этом году, что Гитлер лишь отсрочил нападение, что вермахт уже закончил все необходимые приготовления, что в Германии уже проведена мобилизация, и что приблизительно нападение произойдёт в двадцатых числах июня, ибо почти всё руководство германского генерального штаба желает осуществить операцию ”Барбаросса” не позднее июля месяца. Такая быстрота, после войны с Югославией, показалась в Москве неслыханной, к тому же это всё происходило на фоне заверения друг друга в дружбе и желании сохранить мир, однако, несмотря на это, немецкие самолёты всё чаще и чаще начинают нарушать воздушное пространство СССР. Вермахт, проводя разведку с воздуха, явно пытается окончательно скоординировать основные направления своего смертельного удара.

Предупредить СССР о грозящей опасности хотели и в Лондоне. 12 июня британский генеральный штаб пришёл к следующему заключению, о котором упоминает в своей книге и Уинстон Черчилль: ”Сейчас имеются новые данные, свидетельствующие о том, что Гитлер решил покончить с помехами, чинимыми Советами, и напасть”. В свою очередь Уинстон Черчилль задолго до этого заключения отправил письмо Сталину, в котором говорил, что если дать возможность Гитлеру именно сейчас решить вопрос на Балканах, так как он хочет, то рано или поздно СССР сам подвергнется агрессии. 16 мая Черчилль, основываясь на информацию, полученную от британской внешней разведки телеграфировал генералу Смэтсу, по поводу событий происходящих на советско-германской границе: ”Похоже, на то, что Гитлер накапливает силы против России. На север с Балкан и на восток из Германии и Франции идёт непрерывное движение войск, танковых сил и самолётов”. На все предупреждения, в том числе и от своей внешней разведки, по свидетельству Н.С. Хрущёва, которое журнал ”Огонёк” опубликовал в 1989 году, за номером 36 на семнадцатой странице; Сталин лишь отвечал: ”Я никому не верю. Я сам себе не верю”. Доверять, конечно же, Никите Сергеевичу во всём не стоит, поскольку у него, по народному выражению, у самого рыльце в пушку, особенно, если рассматривать тайну смерти Сталина, однако, здесь мы с ним не можем не согласиться. Вождь СССР не верил, что нападение возможно именно в 1941 году. Было твёрдое убеждение, что вермахт ещё не готов к проведению такой широкомасштабной операции, которой немцы действительно никогда ещё не проводили. Поэтому на все заявления англичан Сталин никак не реагировал, он считал, что Британия хочет втянуть СССР в войну на своей стороне, собственно говоря, поэтому и расценивал их опасения за вполне очевидную фальшь. Но откуда же взялась такая уверенность и недоверие даже к докладам собственной разведке? Есть ещё один очень интересный момент, почему Сталин считал, что Гитлер не посмеет напасть. Мы о нём уже говорили, назвав его международной обстановкой, которая, как считали в СССР, на данный момент крайне не выгодна для Германии, чтобы объявить войну Советам. Пора сказать, а что же это такое. Дело всё в том, что Британия ещё не была разгромлена, и в Москве полагали, что Гитлер, зная, как нежелательна для Германии война на два фронта, исходя из опыта первой мировой войны, побоится вторгнуться в пределы СССР, не устранив потенциальную угрозу с запада. А, по мнению СССР, это должно было произойти ещё не скоро, учитывая характер английского сопротивления, который не позволял высадиться Гитлеру на туманном Альбионе. СССР воспринимал глухое сопротивление англичан, как фактическое функционирование западного фронта, но, увы, был всё-таки не прав. Вообще историки впоследствии назовут противостояние Британии и Германии ”странной войной”. Она действительно была какая-то ”странная”, две державы не ставили перед собой особо никаких решительных военных действий. Всё сводилось к банальным авианалётам друг на друга, да охота в море за конвоями друг друга. Германское командование неоднократно откладывало день высадки на туманный Альбион. Но то ли немецкие генералы и адмиралы знали о печальной участи испанской ”Непобедимой армады”, то ли по каким-то другим причинам, но в итоге высадка в Англии постоянно откладывалась и откладывалась, и, в конце концов, была отложена навсегда. Германия, как и Англия на западе стала уходить в глубокую оборону, что дало возможность Гитлеру заняться переброской своих основных ударных соединений поближе к границам СССР, устремив свой взгляд на восток. Однако, как мы видели в плане ”Барбаросса” Германия не намеревалась воевать с Советами на море, флот СССР предполагалась вывести из строя, лишив его собственных военно-морских баз, в результате стремительного прорыва линии фронта. Все морские силы Германия бросала на борьбу с Англией, фактически намереваясь создать вокруг неё блокаду, лишив снабжения. Нечто похожее в своё время предпринял Наполеон, когда так же не смог высадиться на туманном Альбионе. Британия была не в состоянии вести такую же широкомасштабную войну против немцев, но могла активно сопротивляться. И вот это самое сопротивление СССР воспринял как действие западных союзников и фактическое существование фронта на западе, принимающего всю мощь удара вермахта непосредственно на себя, сдерживавшего Германию от нападения на СССР. Свою ошибку СССР поймёт после, когда начнёт требовать от союзников, которые уже таковыми были, являясь товарищами по несчастью, открытие второго фронта в Европе, призывая западные страны к более решительным и смелым действиям против нацистской Германии, и её сателлитов. Но пока в Москве ещё считали иначе, правда, так не считали немцы, собственно говоря, это всё и определило. В своей книге Уинстон Черчилль, который ссылается на слова самого Сталина, который тот сказал ему на их личной встрече, рассказывая о том, какого рода переговоры в 1940 году Молотов вёл с немцами в Берлине, явно подтверждают высказанную выше мысль. В своей статье мы приведём лишь указанные монологи, со всем остальным читатель может ознакомиться, если конечно, будет настолько велико желание, прочитав книгу британского премьер-министра ”Вторая мировая война”. Советско-немецкие переговоры происходили во время очередного налёта британской авиации на Берлин, услышав звуки воздушной тревоги, министр иностранных дел Германской империи предлагает министру иностранных дел СССР спуститься для безопасности в бомбоубежище, где происходит очень занимательный разговор:

Риббентроп: Ну, вот мы и одни здесь. Почему бы нам сейчас не заняться дележом?

Молотов: А что скажет Англия?

Риббентроп: С Англией покончено. Она больше не является великой державой.

Молотов: А в таком случае, зачем мы сидим в этом убежище и чьи это бомбы падают?

Можно сказать, что Молотова сильно впечатлил налёт британской авиации. Кстати британский премьер признает, что авианалёт был совершён именно с целью сорвать советско-германские переговоры, когда британская разведка узнала об их начале. Интересно, но Черчилль признал это только тогда, когда непосредственно к такому выводу придёт и сам Сталин. Встреча между ними произошла в 1942 году в Москве. Сталин – Черчиллю: ”Когда Молотов отправился в Берлин повидаться с Риббентропом в ноябре 1940 года, вы пронюхали об этом и устроили воздушный налёт”. Черчилль кивнул утвердительно.

Мы уже упоминали вскользь о так называемой ”странной войне”, происходившей между Британией и Германией. Немцы действительно считали, что Британия больше не представляет сколь – либо серьёзной опасности, несмотря на совершённый воздушный налёт, Германия начинала готовиться к войне СССР, считая, теперь приоритетным именно восточное направление. Но вот в чём весь фокус! Так, увы, не считали в Москве. И советский министр, доложивший о налёте английской авиации по приезду в Москву, который не причинил Берлину значительного ущерба, допустил непростительную ошибку. Ибо Москва посчитала, что Лондон ещё в состоянии в одиночку серьёзно угрожать Германии, но как бы нам это не казалось смешно, немцы всё-таки почему-то так не считали и оказались совершенно правы. А значит, войны между СССР и Германией не будет, пока первая не разберётся окончательно с Англией, не ликвидируя западный театр военных действий. Но всё дело в том, что к концу 1940 года западного фронта в Европе, по крайней мере, для Германии уже не было, но для Москвы он всё-таки был, видимо, так уж сильно хотелось, чтобы он был. С оккупацией Польши и разгромом союзников во Франции, западный фронт прекратит своё существование в Европе до 1944 года, и Гитлер начнёт активно перебрасывать войска на восток. И Риббентроп прав, когда сказал Молотову: ” С Англией покончено. Она больше не является великой державой”. Но, как мы уже и говорили, была допущена непростительная ошибка, за которую СССР будет расплачиваться жизнями более двадцати миллионов собственных граждан. Тем больнее страшнее будет совершённая ошибка, когда СССР, наконец-то поймёт, что никакого второго фронта в Европе как такового уже нет. И куда более трагичнее будет осознать, что совершённая ошибка была по всем правилам непростительной, ибо являлась ошибкой исторического значения и масштаба. Всё-таки, хоть иногда, но историю необходимо вспоминать!!! Как в 1812 году, Наполеон Бонапарт, который не смог высадиться в Англии, объявив ей за это блокаду, посчитал, что для полного краха Великобритании необходимо объявить войну России, и тем самым выйти к английским колониальным владениям в Индии, задушив англичан, прежде всего экономически; точно так же в конце 1940 начале 1941 годах, Адольф Гитлер всё больше и больше стал склоняться к мысли, беспокоившей его великого предшественника и тирана, который так же не смог высадиться на туманном Альбионе и так же пытающегося создать вокруг острова режим блокады; именно к той мысли, что для того, чтобы окончательно сломить сопротивление англичан и уничтожить Британскую империю, ему необходимо первоначально решить насущный, как говорили нацисты, ”восточный вопрос”. Германия смело идёт на восток, в этой схватке за расширение жизненного пространства для немцев. Может быть, кто-то заметит, что Гитлер тоже допустил не меньшую историческую ошибку, исходя из истории Отечественной войны 1812 года, и, конечно же, окажется прав. Только следует отметить, что Германия расплатилась за неё куда более меньшим количеством человеческих жизней, а именно, около девяти миллионов, причём воюя непосредственно против нескольких держав. Да и какое дело русскому человеку до немецких ошибок? Лично нас не волнует, какой, например, новый политический переворот произойдёт в странах латинской Америки, какое новое направление примет ныне модный католицизм.