В истории принято считать, что раскол на православие и католичество произошел 16 июля 1054 г., однако, как таковой он случился в 1009 г., когда имя римского папы перестали упоминать в восточно-христианском богослужении. Схизмы между Римом и Константинополем происходили и раньше, однако, со временем их удавалось преодолевать.

«Ветхий Рим» и «Новый Рим» вели острую богословскую полемику, которая вряд ли сможет поразить сознание современного человека. Поскольку разбираясь в самой сути богословского спора, приходишь к выводы, что обе стороны по-своему праву, ибо каждая приводит доказательства, ссылается на авторитет Священного писания, соборов и отцов церкви. Однако как в делах церковных, так и в личной жизни все происходят из-за пустяка. Автор данной статьи пытается подойти к проблеме исключительно с научной точки зрения, поскольку глубоко убежден, что без научного подхода богословский спор может зависнуть в воздухе на века.
Формальным поводом единства внутри Вселенской церкви можно считать упоминание имен пап и патриархов в диптихах его епархии. В 1009 г. после смерти папы Иоанна XVIII римским понтификом был избран набожный священник Петр, ставший папой Сергий IV. Сразу после интронизации он отправил окружное послание в Константинополь с извещением о своем избрании и исповеданием веры, в котором говорилось, что Святой Дух исходит не только от Бога-Отца, но и от Бога-Сына. Поскольку латинское послание содержало Filiogue, то его решительно отвергли в Константинополе. Греческое духовенство посчитало, что Рим вновь впал в ересь, нарушив предписания Вселенских соборов, хотя изменение Символа имело место уже на Ахенском соборе 809 г. Таким образом, имя римского понтифика перестало упоминаться в диптихах константинопольской патриархии. Это событие в истории именуется схизмой двух Сергиев.

Расхождения в Символе веры между западной церковью и восточными церквями встал остро еще со времени восхождения в сан патриарха Фотия. В конце X в. были случаи, когда по тем же самым причинам римские папы не упоминались в константинопольских диптихах. Дело в том, что в Риме шла борьба между греческими и германскими богословами. Первых поддерживали патрицианские рода Рима, которыми являлись Феофилакты и родственные им Крискентии, лелеющие идею союза с Византией. Вторых поддерживали Каролинги, а после германский император, которые, как известно, отстаивали взгляды иберийских богословов, принятых соборами в Толедо, где в спорах с арианами выработался так называемый Афанасьевский Символ веры, содержащей добавление – Filiogue. В этой борьбе германские богословы взяли верх. Согласно предписанию папы Бенедикта VIII в римскую литургию была включена молитва «Credo», т.е. «Верую», которая полностью соответствовала традиции принятой во франкской и германской церквах. Так 14 февраля 1014 г. в Риме состоялась торжественная коронация Генриха II, на голову которого папа Бенедикт VIII возложил императорскую корону Оттона I. Это событие знаменательно тем, что впервые при передачи священных инсигнией римских кесарей пелось Filiogue. Впоследствии Символ веры с добавлением торжественно пелся на коронации Конрада Салического в 1027 году, после чего это стало общепринятой практикой.

Попытка преодолеть раскол двух Сергиев была предпринята в 1024 г., когда константинопольский патриарх Евстахий при поддержке императора Василия II отправил папе Иоанну XIX письмо, в котором предлагалась с одобрения папы считать римского понтифика вселенским «во всем мире», а константинопольского епископа в своей епархии. Стивен Рансимен склонен полагать, что тем самым патриарх желал получить признание независимости своей кафедры от римского епископа, оставляя за ним право высшего арбитра, к которому можно апеллировать в случае возникновения религиозных споров, а также попытаться сохранить греческое влияние в южной Италии, где уже стали происходить волнения[1] . Поскольку папа Иоанн XIX также желал возобновить каноническое общение и покончить со схизмой, то первые шаги к примирению, сделанные патриархом Евстахием в Риме восприняли доброжелательно. Однако возможный компромисс с греческим духовенством возмутил сторонников клюнийской реформации и вскоре в Дижоне было написано послание, в котором говорилось о привилегиях престола Св. Петра, дарованных самим Христом. По мнению аббата из Сент-Бенигна, земная империя может делиться между двумя сюзеренами и даже более, но апостольский престол является неделимым. Это обстоятельство заставило папу совершить демарш.

Огромное влияние на события связанные с расколом 1054 г. оказали дела в южной Италии, в которой стали происходить восстания. В 1018 г императорская армия в битве при Каннах смогла разгромила восставших. Однако в 1020 г. в Апулии вновь вспыхнуло восстание под руководством Мелеса, который заручился поддержкой нескольких норманн, возвращающихся из святого паломничества с горы Гаргано, где находится гробница Архангела Михаила[2] . Восстание поддержал Генрих II, вторгнувшийся неудачно в южную Италию в 1022 году. Как и следовало ожидать, восстание Мелеса было подавлено. Норманны бежали на север, после чего обратились с призывом о помощи к своим собратьям. И в 1040 г. во главе с родом Отевиллей они вновь вторглись в пределы южной Италии. Под контролем византийцев осталась лишь незначительная территория с городом Бари. Вскоре в Вормсе в 1049 г. римским папой был избран Бруно, граф Эгисхейм-Дагсбург, принявший имя Льва IX. Объединившись с силами императора Генриха III, римский понтифик повел войска на соединение с командующим греческой армии Аргиром, в скорой надежде разбить норманнов. Однако сделать этого не удалось.18 июня 1053 г. состоялось сражение при Циветате, в котором римско-германское войско потерпело сокрушительное поражение, а сам папа Лев IX попал в плен. Таким образом, норманны окончательно утвердились в южной Италии, на территории которой сформировывались норманнские государства.

Болезненный вопрос под чьей юрисдикцией будет находиться юг Италии, отданный под управление константинопольского патриархата по решению греческого императора, вспыхнул с новой силой. Стремясь вернуть утраченную каноническую территорию, папа Лев IX начинает открыто распространять латинские обряды на южную Италию. В ответ на это греки потребовали от латинского духовенства в Константинополе привести свое богослужение в соответствии с канонами константинопольской церкви. Получив отказ, М. Керулларий приказывает закрывать все латинские церкви, находящиеся в столице империи. В этот момент завязывается переписка между Львом IX и М. Керулларием, в которой константинопольский патриарх именует себя «вселенским». Поводом к ней послужили нападки со стороны болгарского митрополита Льва Охридского, который в письме к римскому епископу упрекал латинскую церковь за субботний пост, за причащение на опресноках и т.д. В этот момент к полемике присоединяется одна из интереснейших личностей восточного христианства патриарх Петр Антиохийский.

Согласно легенде Константину IX во сне явилась Богородица, которая возвестила ему о смерти антиохийского патриарха и о желании видеть новым патриархом уроженца города Антиохии Петра. В то время Петр служил в храме Св. Софии в должности скевофилакса, свое духовное образование он также получил в Константинополе. После того, как в 1052 г. вазилеас поставил его архиепископом в Антиохию, Петр отправил своим восточным собратьям окружные послания с исповеданием веры и был рукоположен патриархом Михаилом Керулларием в сан патриарха Антиохии. Также новый антиохийский патриарх отправил окружное послание в Рим, в котором весьма предусмотрительно обходил стороной вопрос, касающейся расхождений в Символе Веры. В послании Петр III выражает свое недоумение по поводу схизмы, произошедшей между Римом и Константинополем в 1009 г. (по мнению же Керуллария последний папа, упоминавшийся в Константинополе, был Вигилий, что не соответствует действительности) и откровенно сожалеет, что римский епископ продолжает оставаться вне канонического общения со своими восточными собратьями. Также он говорит о готовности восстановить имя папы в антиохийских диптихах и поминать его в дальнейшем при богослужении. Послание было отправлено в Италию с одним из латинских паломников, в обязанность которого входило доставить его ко двору Аргира. На последнего возлагалась ответственность передать письмо папе Льву IX. Тем временем в Антиохию пришло послание от епископа Доминика из Градо, в котором содержалась жалоба на восточных епископов, чинящих препятствия венецианским священникам отправлять богослужение по латинскому образцу, а также напоминает, что называется патриархом и выражает сожаление тем обстоятельством, что не получает окружных посланий от других иерархов. В ответном письме к епископу Доминику, Петр III излагает свой взгляд на устройство Вселенской церкви, повторяя известное в восточно-христианском мире учение о пентархии, согласно которому папа, как единственный праведный наместник Христа на земле (викарий) является главным среди равных. Петр III говорит, что внутри Вселенской церкви находятся два архиепископа, которыми являются иерархи Иерусалима и Константинополя, два папы – Рим и Александрия и один патриарх – Антиохия. Что же касается диоценза Доминика, то Петр III предлагает считать титул епископа Градо почетным.

Вскоре из Рима в Бари выехал Гумберт. Посетив патриаршего синклита Иоанна, кардинал побывал у Аргира, где забрал вышеуказанное послание Петра III, после чего отправился в Беневенто, где папа Лев IX вел с норманнами переговоры о своем освобождении. В дороге кардинал сделал беглый перевод письма с греческого на латинский, с которым вскоре ознакомил его святейшество. Лев IX поручил Гумберту написать ответное послание в Антиохию от своего имени, которое для Петра III стало как гром среди ясного неба. Кардинал упомянул о верховенстве римского епископского правосудия, напомнил антиохийскому патриарху, что Латинская Церковь является Матерью всех церквей, а также привел догмат о непогрешимости епископа Рима. Гумберт предупреждал Петра III, чтобы тот остерегался дурного влияния востока и опасался своих жадных собратьев, готовых в любой момент посягнуть на антиохийскую епархию. Еще в 996 г. константинопольская патриархия получила от императора прерогативу рукополагать епископов на антиохийскую кафедру. Константинопольский патриарх М. Керулларий, присвоив себе пастырские функции Петра III, поставил дьякона в антиохийскую церковь без согласования кандидатуры с Петром III. Последний потребовал извинений, однако, вместо таковых М. Керулларий попытался переподчинить армянские провинции Константинополю, которые являлись частью антиохийского патриархата. Намекая на этот конфликт между Константинополем и Антиохией, латинский кардинал бросал камешек в огород патриарха М. Керуллария; тем не менее, тон послания с весьма колкими намеками крайне не понравился Петру III.

Для решения возникших споров в Константинополе был созван поместный церковный собор, на котором должны были присутствовать латинские легаты во главе с кардиналом Гумбертом. Отправляя легатов в Константинополь, папа Лев IX предусмотрительно проинструктировал Гумберта, а также направил два письма, адресованные патриарху и императору. В послании к Михаилу Кирулларию папа Лев IX, нарушая устоявшиеся традиции обращения пап к патриархам, именует Керуллария «братом». Пытаясь увещевать восточного собрата Лев IX говорит, что константинопольский патриарх незаконно присвоил себе титул патриарха вселенского, упоминает о каноническом верховенстве Рима, лежащем в основе верховенства апостола Петра над всеми другими апостолами, а также приводил утверждение, что римская церковь является матерью всех церквей. В том же письме Лев IX выражал надежду, что к приезду легатов патриарх раскается в своих заблуждениях, что последними будет воочию засвидетельствовано. В послании же к Константину IX говорилось, что если вазилевс не приструнит М. Керуллария и не защитит святую церковь от всякого рода непрекращающихся нападок, то ему следует ожидать ответных действий со стороны Рима, которые не заставят себя долго ждать. Этим возможно и объясняется тот тон высокомерия и презрения, который выказывали папские легаты в отношении константинопольской церкви.

Прибыв в Константинополь, легаты обращаются на прямую к императору Константину IX, что сильно задевает честолюбивого патриарха Керуллария и только после они встречаются с самим патриархом. По всей вероятности, римская церковь больше рассчитывала на греческого императора в своем дальнейшем общении с греками, нежели на патриарха. Зная устройство Византийской империи, легаты надеялись на давление, которое мог оказать Константин IX, однако, тот выберет для себя роль арбитра. Встреча легатов с патриархом закончилась быстро. Ни патриарх не приветствовал римских легатов и не счел возможным осведомиться о здоровье Льва IX, ни легаты не приветствовали Керуллария и не поинтересовались в свою очередь о его здоровье. Таким образом, добрая христианская традиция была нарушена. Римские легаты проследовали к Керулларию и, бросив адресованные ему письма, спокойно удалились. Каково же было удивление М. Керуллария, когда он распечатал письмо своего синклита Иоанна, писавшего ему, что римский первосвященник желает примирения, в чем константинопольский патриарх сам вскоре убедиться, когда увидит засвидетельствованное ему с их стороны почтение. В результате чего конфликт медленно набирал обороты.

Не дожидаясь приезда легатов на собор, патриарх решил первым нанести по ним удар. Греческий монах Никита Стифат написал трактат «О причащении на опресноках, субботнем посте и безбрачии духовенства», направленный против латинской церкви. Очень хорошо известна реакция латинского кардинала на данное произведение. Прочитав трактат, Гумберт разразился страшной бранью. Римский легат назвал Н. Стифата именем Пикторатус, что, по его словам, означает животное, которое ползает на брюхе. Ко всему прочему легат добавил, что Стифат ни является греческим монахом и вышел, по всей вероятности, не из стен Студийского монастыря, а из стен «блудилища». Вскоре в самом Студийском монастыре в присутствии императора Константин IX состоялся диспут между Гумбертом и Стифатом. Кардинал римской церкви, имея блестящее богословское образования, и зная в совершенстве греческий язык, являясь выдающимся интеллектуалом своего времени, с достаточной легкостью разбивает все доводы греческого монаха. Последний признает себя побежденным и сжигает свой трактат во дворе того же монастыря. Керулларий пытается взять реванш, за нанесенное поражение и не оставляет попыток подвергнуть легатов очередному оскорблению. Прибыв на собор, папские легаты тут же подверглись публичному унижению, поскольку им предложили занять места позади греческого духовенства. Это станет последней каплей, переполнившей чашу терпения латинян. Римские легаты наотрез отказались сесть позади греческого духовенства, после чего демонстративно покинули церковный собор. Пришло время воспользоваться последним доводом пап.

16 июля 1054 г. в три часа дня в кафедральном соборе Восточно-римской империи храме Св. Софии состоялось богослужение, на котором присутствовал патриарх Константинополя Михаил Керуларий. Неожиданно для всех в храме появились латинские легаты: канцлер Римской Церкви Фридрих Лотарингский, епископ Петр из Амальфи во главе с Гумбертом Муайенмутьенским кардиналом Сильва-Кандида. Керуларий попытался воспрепятствовать проходу вышеуказанных легатов в собор Св. Софии, однако те в свою очередь показали буллу с папской гербовой печатью, после чего никто не поспел преградить дорогу посланникам Папы. Таким образом, беспрепятственно войдя в храм, легаты подошли к алтарю, на который кардинал Гумберт возложил уже упоминаемую буллу со следующими словами: «Пусть Бог видит и судит!» Далее на глазах греческого духовенства и простого люда латиняне спешно покинули стены Св. Софии, выходя из которой они согласно Евангелию от Матфея символически отряхивали прах со своих ног: «А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, оттрясите прах от ног ваших…»[3] . Из текста буллы следовало, что Римская церковь анафематствовала патриарха Михаила Керуллария, митрополита Льва Охридского и сакеллария Константина. Последний был отлучен за то, что ворвавшись в свое время в одну из латинских церквей в Константинополе, швырнул на пол и растоптал ногами опресноки – символ латинского Причастия. Константинопольскому патриархату были предъявлены обвинения в симонии (продажа церковных должностей), арианстве (говорилось о попытках перекрещивания латинян), донатизме (только греческая церковь является истинной церковью Христа), валезианстве (допускают возведение оскопленных в сан епископов), николаизме (женитьба священнослужителей), севереанстве (злословят на закон Моисея), пневматомахействе (не допускают исхождение святого Духа от Сына), манихействе (хлебная закваска одушевлена) и назорействе (соблюдают телесную чистоту иудейскую).

Закончив свою миссию, римские легаты собрались в обратный путь, однако, в Солембрии их настигли представители императора, показав письмо Константина IX, в котором вазилевс просил их вернуться в Константинополь. М. Керулларий узнав о возвращении папских легатов, пожелал привести их на совет, собравшийся в соборе Св. Софии. Император тут же высказал намерение присутствовать при этом, однако, получил отказ. Заподозрив Керуллария в намерении линчевать легатов, Константин IX благоразумно отправляет их обратно в Рим. Уезжая из Константинополя, кардинал Гумберт в ярости произнес повторное отлучение, которое прозвучало гораздо жестче прежнего. Римский легат сказал, что всякому, кто упрямо противится вере Римской церкви да будет анафема и маранафа[4] , и не будет таковой христианином-католиком, а только лишь еретитком-проземитом. Гумберт объясняет поведение Керуллария в отношении латинской церкви тем, что тот не любит Господа. Стоит отметить, что различные стихи из глав 1-го послания к Коринфянам всегда цитировались в период расколов. Что же касается вероотступников, причащающихся квашеным хлебом, то латинское «ферментаций» не прижилось на Западе, хотя данное слово латиняне употребляли по отношению к приверженцам греческой веры, которое появилось исключительно как слово-противовес (греки именовали латинян «азимиты»). Поскольку греки могли быть незнакомы с латинским, кардинал сознательно употребляет греческое слово, дабы последователи схизмы знали, кто они такие. Огорченный тем, что легатам удалось покинуть Константинополь, Керулларий спровоцировал в столице беспорядки, направленные против Константина IX.

24 июля 1054 г. созванный патриархом церковный собор осудит действия представителей Рима и примет постановление об отлучении от церкви папы Льва IX, который, правда, к тому времени уже обрел вечный покой, римских легатов (Керулларий обвинил их в том, что они подделали грамоты и были подосланы Аргиром) во главе кардиналом Гумбертом и всех тех, кто был с ними в общении. К последнему, по моему мнению, следует относиться с чрезвычайной осторожностью, учитывая то обстоятельство, что римские легаты общались не только с императором, но и с самим греческим духовенством. Несомненно, что папская булла будет предана огню, а само же греческое духовенство вновь скажет об истинности восточного вероисповедания, «из коего, как из источника истекает вода истинного учения до конца земли».

Как известно М. Керулларий пытался найти сочувствие среди иерархов восточно-христианского мира. Так в письме к Петру III Антиохийскому константинопольский патриарх писал, что папа отлучил от церкви всех восточных христиан разом. Предусмотрительный Петр пожелал ознакомиться с буллой и не получив ответа заподозрил Керуллария в фальсификации событий. Тогда Керулларий указал ему на бесчестие латинян, говоря о том, что те бреют бороды. Однако даже в то время, когда на это Петр ответил: «Оставим бороды брадобреям…» В том, что текст папской буллы был действительно сфальсифицирован патриархом, убедился еще Константин IX, когда по возвращению легатов в столицу смог ознакомиться с латинским подлинником и сравнить оригинал с греческой копией. Думаю, не стоит сообщать, что вазилевс пришел в ужас от сознательной неточности перевода первоисточника.

Рим часто указывал на свой апостольский авторитет, полученный от Петра и прописанный в Священном Писании, однако, это возмущало Александрию и Антиохию, которые тоже были склонны связывать свои престолы с деятельностью этого апостола. Именно поэтому изначально внутри вселенской церкви выделяются именно эти три диоценза и только впоследствии к ним присоединяться Константинополь и Иерусалим. С расколом 1054 г. взгляд на Вселенскую церковь стал претерпевать изменения, как на Западе, так и на Востоке. Поскольку понтифик явно выпадал из канонического общения со своими собратьями, о котором как мы знаем, говорил Петр III. Однако с точки зрения Рима события разворачивались совершенно иначе. Это восточные патриархи отпадали от престола Св. Петра. Хотя изначально конфликт между Римом и Константинополем будет исключительно носить характер локальной перепалки. В латинских хрониках это событие осталось незамеченным. Будущий папа Виктор II, избранный после смерти Льва IX, отправляясь в Рим, даже не знал о существовании латинских легатов. В сознания средневекового человека отсутствовало разделение таких понятий, как католический и православный. На Востоке соборы и иерархи говорили о православии Рима. Чтобы прийти к противопоставлению католичности и кафоличности, понадобилось смириться со свершившимся фактом раскола христианского мира [5].

С точки зрения Ф.И. Успенского открытые нападки на Рим шли со стороны Константинополя во главе с М. Керулларием, который еще после рукоположения в сан патриарха, высказал идею борьбы с римским апостольским авторитетом[6] . Шарль Диль также был склонен считать, что схизма произошла исключительно по вине константинопольского патриарха, который стремился во что бы то ни стало освободиться от пастырской опеки Рима[7] . По его же мнению, конфликт с Римом должен был иметь для Константинополя весьма негативные последствия, особенно для греческого духовенства в южной Италии, которое Керулларий, принес в жертву своим честолюбивым замыслам[8] . В свое время синклит Иоанн предупреждал, что если патриархат действительно желает сохранить греческое исповедование на территории южной Италии, Керулларию необходимо поддерживать с Римом доброжелательные отношения, поскольку после того, как греки утратили контроль над территорией, судьба греческой церкви там зависит теперь не от императора, а от папы.

В 1254 г. на территории Латинской империи был написан доминиканский трактат, в котором М. Керулларий был назван всего лишь бунтовщиком против апостольского престола, в то время как истинным виновником схизмы весьма справедливо был назван Фотий. Последний поставил остро вопрос о Символе веры, так на константинопольском соборе 879 г. Фотий высказал мысль, согласно которой должно анафематствовать всякого, кто делает прибавление к никейско-константинопольскому символу.

Одним из тех, кто попытался сдвинуть богословский спор с мертвой точки был грузинский Святой Григорий Агиорит. Император Константин X обращается к Григорию Агиориту желая узнать его мнение относительно литургического хлеба в отправлении Евхаристии. Агиорит ответил, что восточные христиане поступают очень хорошо, что причащаются на азимах, ибо греческая церковь уже столько раз впадала в ересь, что ей необходимо быть осторожным со всякого рода экспериментированием над символами. Добавление дрожжей в хлеб для греков является антиаполинарским символом. Римская же церковь, по словам Святого, в ересь никогда не впадала и всегда оставалась истинным источником православия, поэтому западным христианам не следует использовать антиаполинарский символ, и они вольны совершать божественную литургию на опресноках, т.е. бесквасном хлебе [9].

Родимов Юрий