| главный раздел - Статьи |
Всё увиденное и услышанное им из уст представителей Римской Апостольской Католической Церкви, заставляет его серьёзно задуматься и взяться за написания проповеди, рассчитывая Словом христовым вразумить нерадивых священников. Очень скоро, с чувством душевной боли и скорби, он напишет проповедь на латинском языке, которая будет носить название “Об отпущении грехов”, искренне полагая, что она расставит всё по своим местам. Однако его проповедь не встретила абсолютно никакого внимания среди иерархов римской церкви, что привело Мартина Лютера в совершенное замешательство. Доктор богословия осознал, что необходимо действовать быстро и решительно, пока чувство наживы не приведут западную церковь к краху! Наглость продавцов индульгенций и их специфическое толкования Слова Божьего не только не ослабевает, но наоборот усиливается. На родину Лютера – Саксонию, приезжает один из самых ярых проповедников индульгенций среди католической паствы, представитель ордена святого Доминика, Иоганн Тетцель. Его богохульные речи заставляют Лютера пойти на крайние меры. Он решается на очень смелый по тем временам шаг, а именно, прибивает к воротам Виттенбергской церкви свои тезисы об улучшении самой церкви, состоящих из 95 пунктов. Стоит отметить, что на тот момент Лютер ещё находиться в лоне католической церкви! И естественно, он отдавал себе отчет в своих поступках, ведь у него было теологическое образование! Он прекрасно знал, как престол святого Петра не терпит абсолютно никакого инакомыслия! Лютер знал, что до него были и другие, кто пытался указать церкви на её порочность, кто пытался преобразовать её, сделать лучше, приблизить к пастве! Именно те, кто быстро осознал, что римская церковь, чем больше говорит человеку о Боге, тем дальше уводит его от Бога! Об этом Лютер напишет в 93 тезисе :
И, казалось бы, должно быть хорошо лишь тем проповедникам, которые говорят христианской общине: “Крест, крест!”; но нет никакого креста.
За пышностью церемоний и громогласной огранной музыкой, человек так и не сможет постичь Слово Господа. В этом и заключалась трагедия римской церкви: удаление человека от Бога, ибо простой народ просто не понимал богослужений на латинском языке, официальном языке на тот момент западной церкви. Рим всячески препятствовал богослужению на родном для людей языке по вполне понятным причинам: ибо это позволяло сохранить своё священное право верховенства, в том числе и над светской властью. Лютер знал, благодаря чему обеспечивается это верховенство Рима, он знал, как даже Император Генрих IV, стоял у стен Каноссы на коленях, слёзно прося прощения у римского понтифика, дабы тот вернул его в лоно церкви. Практически тогда светская власть была демонстративно унижена и не менее демонстративно раздавлена! Подобная политика церкви уже к середине XIII века привела к тому, что вся Европа, в том числе и в лице высшей светской власти, склонилась перед торжеством папской тиары. Поэтому римская церковь так не хотела меняться! Её механизм борьбы со светскими властями был отлажен, как часы и приносил свои плоды. Но об этом в другой статье! Ещё раз скажем, что Лютер прекрасно знал судьбу таких реформаторов, как Джон Уиклиф и Ян Гус: их сожгли на костре, обвинив в ереси. Любое проявление критики в адрес церкви или ещё хуже самого Папы, всегда расценивалось, как отступничество от веры. Римская церковь всегда действовала в этом духе, который был свойственен только ей одной.
Прибив свои тезисы к воротам церкви в День Всех Святых, Мартин Лютер чётко обозначил в них отношения к самой церкви, к папству, к торговле отпущениями, а также отношению к самим торгующим, как со своей стороны, так и со стороны паствы. Более того, он предлагает “псу господа”, а именно так и переводиться с латыни доминиканец, а так же всем его последователям, вступить с ним в теологический спор, касающийся, в том числе и вопроса о силе индульгенций на основании Священного Писания. Ибо для Лютера другого авторитета просто не существует :
92
Пусть теперь соберутся хоть все проповедники [индульгенций] и скажут христианской общине: “ Мир, мир!” [Иер. 6, 14] ; но нет никакого мира.
Лютер обрушивается с гневной критикой в адрес продавцов, торгующими отпущениями любого рода грехов, ибо это является просто неприемлемым с точки зрения учений самого Христа об истинном покаянии. Деньги не могут позволить человеку обрести духовную чистоту и уж тем более не способны избавить его грешную душу от мук чистилища, как утверждали представители церкви (тезис 27):
Они проповедуют людям вздор, утверждая, что как только их гроши зазвенят, попадая в ящик, так их душа сей же час вылетает из чистилища.
Однако Лютер прекрасно понимает, насколько представители святой церкви могут напустить страху на простых христиан, ведь авторитет Папы в католическом мире очень велик и незыблем. Этим и пользуются проповедники индульгенций, соблазняя простых христиан к богомерзким поступкам. Убеждая их в том, что любое раскаяние можно купить. Это ведь так легко. Не надо каяться и заниматься прочей ерундой, просто положи деньги, получи грамоту и считай, что твои грехи тебе прощены лично Господом и самим Папой. Действительно, натура человеческая сама по себе слаба. Невозможно пройти этот греховный мир, не совершив в нём ни одного греховного поступка, но горе тому, через которого соблазн входит в этот мир: “ А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской. Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, чрез которого соблазн приходит” (Матфея 17: 6 - 7). Продавцы индульгенции утверждают о великой милости отпущения, соблазняя христиан делать не добрые дела, а заниматься покупкой отпущения и согласно 32 тезису:
Те же, кто полагают, что благодаря запискам об отпущении [т. е. индульгенциям] они непременно достигнут блаженства, отправятся к дьяволу вместе со своими учителями.
Доктор Лютер очень симпатизирует христианской церкви прошлого, церкви без инквизиций и индульгенций. В 59 тезисе упоминается о святом Лаврентии, который назвал членов христианской церкви её сокровищем. Сам святой Лаврентий согласно христианской легенде, жил во время правления императора Валериана (253 – 260гг. н.э.). Один римский префект, считая себя человеком образованным, решил узнать о новой религии, которая называет себя христианством. Префект сообщил об этом тогдашнему диакону Лаврентию, поставив его в известность, что он готов лично посетить его церковь и ознакомиться с учением Иисуса Христа, поставив, правда, предварительное условие, что его особу будут встречать со всеми сокровищами церкви, в которой служил сам Лаврентий. Последний согласился. Насколько же был удивлён римский префект, когда увидел, что встречать его приезд вышли простые люди без каких - либо богатств. Но ещё более был удивлён и поражён римский префект, когда увидел в толпе верующих диакона Лаврентия, показывающего на толпу руками и, обращаясь к нему со словами: “Вот они и есть истинное сокровище церкви”, и других сокровищ у церкви нет. Такого человеколюбия к самому человеку, несмотря на всю противоречивость и под час порочность его души языческий мир действительно ещё не видел, что обеспечило христианству привлекательность в глазах простых людей. Все они были здесь величайшей ценностью, всегда любимы, к их недостаткам относились снисходительно. У потрясённого префекта не укладывалось в голове, как человек может считаться истинным сокровищем. Прошу заметить, что встретились люди совершенно одинаковой эпохи, воспитанные в одной культуре, но с разными мировоззренческими взглядами. Это и определило уровень непонимания. Диакон Лаврентий воспринял приказ префекта по – своему, исходя из своих личных духовных качеств, а префект представлял исполнение приказа по – своему, исходя из своих личных духовных качеств. Первые христиане не стремились обогатиться за счёт собственной паствы и Святой Лаврентий, говоря об истинном сокровище церкви, выбрал здесь то словечко, которое было в употреблении в его время. Что так привлекало, в том числе и зажиточных людей, готовых придти ближнему на помощь (тезис 65):
Поэтому сокровища евангелий это сети, которыми в древние времена ловили богатых зажиточных людей.
А вот сокровища папских индульгенций (тезис 66):
Сокровища же отпущения это сети, которыми в наше время ловят богатство людей.
Истинные ценности, которые позволяют человеку стать сокровищем сего мира, являются ценности Священного Писания и великой милости Господней. Эти ценности не говорят о способах наживы за счёт паствы. Эти ценности говорят о необходимости помогать ближнему своему, о чувстве сострадания к кому бы то ни было и, поэтому столь ненавистны тем, кто стремиться под любым предлогом обокрасть ближнего своего, ибо отодвигают их на второй план (тезис63). Сокровища же папских отпущений для них действительно ценны, ибо даруют им права наживать состояния, делая из самых последних, людей значимых и уважаемых (тезис 64). По глубокому убеждению Мартина Лютера теософы католической церкви, вступившие в открытую борьбу со светской властью, что не редко приводило даже к военным действиям и, даровавшие главе христианского запада многие привилегии, в том числе право трактовать Священное Писание, повернули западно-христианский мир и саму западную Церковь по ложному пути. Задачей же реформации являлось вернуть римскую церковь к её апостольским началам через изучение Писания. Авторитет римского первосвященника и не отрицается, недопустимо лишь выстраивания из этого самого авторитета некоего сакрального культа. Недопустимо, чтобы только Папе было позволено трактовать Библию и больше никому, ибо это приводит лишь к догматизации самой Библии.
1
Учитель и Господин наш Иисус Христос, говоря: покайтесь etc., хотел, чтобы вся земная жизнь верующих в Него была постоянным и непрекращающимся покаянием.
2
Это слово ни в коем случае нельзя понимать, как таинство покаяния, т.е. как исповедь и отпущение грехов, совершаемых священником.
К этому заключению он придёт через изучение Евангелия на греческом языке и будет поражён именно тем, что в восточно-христианской церкви слово “раскаяние” употребляется в смысловом значении, как полное духовное перерождение человека. Именно поэтому самый первый тезис и начинается с утверждения данного слова, каким понимал его Иисус Христос, приведённым в Писании. И именно так, как понимал его Иисус Христос и ортодоксальная церковь. В четвёртом тезисе, опираясь на традиции восточной церкви о полном духовном перерождении человека, он назовёт две составляющие истинного покаяния, ведущие к этому перерождению: раскаяние и печаль. В отличие от западной церкви, где слово “раскаяние” подразумевало лишь определённое внешнее действие, не требующее от человека особых духовных усилий, ибо даже каяться человек должен только в соответствии с установленными догмами римской церкви. В своём восьмом тезисе Лютер упомянет о canones poenitentiales, установлениях римской церкви, гласящих, как правильно следует исповедоваться и каяться. Если человек не соблюдает догму раскаяния, т. е., как надо правильно каяться, предписанную Папой, то соответственно становиться еретиком. Это не выдумка! Во второй половине XIII века Европу захлестнуло движение флагеллянтов – самобичевателей, которые проповедовали ценности истинного раскаяния, как мы уже и говорили, западный мир это понимал, исключительно через определённое внешнее действие, а в данном случае, через самоизбиение. Утверждалось и утверждается до сих пор, что это способствует усмирению плоти и укреплению духа, и в целом с этим нельзя не согласиться. Первоначально Папа отнесся очень благосклонно к столь яростному подвижничеству и проявлению акта веры, увидев в этом истинные христианские ценности покаяния, и даже покровительствовал им. Однако когда движение с умопомрачительной скоростью перекинулось из Италии на остальную западную Европу и массовое покаяние охватило все слои населения, когда громадные толпы народа всех сословий стали раскаиваться в своих грехах, путём самобичевания, доходящего до исступления, Римская церковь пришла в ужас. Папа передумал и усомнился в истинности такого раскаяния для мирян, предписав бороться с движением силами святой инквизиции. Лютер не против проявления внешнего покаяния наряду с внутренним раскаянием. Он вообще считает, что внутреннее покаяние ничтожно и не является покаянием, если внешне не причиняет всяческого умерщвления плоти (тезис 3), однако, его слова об умерщвлении плоти очень расплывчаты и неопределённы, но в этом - то и есть весь Лютер. Он оставляет христианам право самим выбирать себе способы покаяния, для себя же самого он их уже давно определил – раскаяние, печаль, т. е. истинное покаяние, невозможное без внутреннего презрения к самому себе. Неважно, как произойдёт усмирение плоти, важно, чтобы человек не лицемерил в глазах Создателя, если его душа наполнена искреннем чувством скорби, то он, несомненно, получит прощение и без всяких грамот об отпущениями грехов. Именно этому, по его мнению, церковь должна учить христиан!
36
Всякий истинный христианин, искренне раскаивающийся и сокрушающийся о своих грехах, имеет полное прощение и без папских индульгенций.
Он против установлений, предписывающих, как и сколько надо молиться, ибо это приводит лишь к религиозной рутине, отталкивающей человека от Господа и Его Церкви. По мнению Лютера, церковь и даже сам Папа могут дать человеку только лишь надежду на отпущение его грехов, и не более. Но на этой надежде, так милостиво дарованной церковью и Папой, нельзя останавливаться, невозможно и ежесекундное раскаяние. Вся жизнь человека должна стать покаянием в глазах, прежде всего Господа, ибо:
30
Никто не может быть уверен в том, что он действительно раскаялся и достаточно настрадался; ещё меньше он может быть уверен, получил ли он вполне отпущение грехов.
В своих тезисах Мартин Лютер обращает весь свой гнев на одного из самых ярых проповедников индульгенции доминиканца Иоганна Тетцеля, называя его слова лживыми и богохульными. Действительно, как это только язык поворачивался у представителя ордена святого Доминика произносить с такой уверенностью подобные крамольные речи.
75
Считать отпущение папы столь великим, что он якобы может простить или освободить от греха даже того, кто (что невозможно даже предположить) обесчестил Матерь Божию, безумно и нелепо.
Этот случай в биографии Иоганна Тетцеля действительно был. Оратор по призванию, Тетцель стремился донести христианской пастве на своих проповедях всю необходимость искупления грехов за деньги. На одной из таких проповедей Иоганн Тетцель, видимо, из желания показать всю мощь им сказанного о пользе индульгенции и, тем самым, произвести на саму паству должное впечатление, дошёл до такого богохульства, т. к. самолично объявил это во всеуслышание, что сила папских отпущений грехов настолько велика, что может простить абсолютно любой грех. Даже, если добрый христиан посмеет обесчестить саму Матерь Божию, о чём даже и подумать страшно. Подобные слова могли вызвать только возмущение в душе верующего человека : Епископы, духовники и теологи, позволяющие такие слова произносить пред простолюдинами, должны за это ответить (тезис 80). Однако на этом Тетцель не остановился. Всеми силами он пытался доказать, что святые отцы церкви и сами апостолы ничего из себя не представляют по сравнению с тем, кто уже избран Богом в качестве главы католического мира, восседая на престоле Святого Петра. Он утверждал, что все христианские распятия ничто по сравнению с распятием, изображённым на папском гербе и, что только папский Крест способен на то же, на что способен Крест Иисуса Христа:
79
Говорить же, что крест, величественно воздвигнутый на гербе папы, способен на то же, что и Крест Христа, является кощунственным богохульством.
Подобные Тетцелю утверждали, что покупкой индульгенции христиане спасают свою душу и души родственников от мук чистилища; что покупающие индульгенции становятся от этого чище, даже чем после крещения, и даже чище самого Адама в раю, до совершения им первородного греха; что продавцы грамот об отпущении грехов делают гораздо больше добра, чем сам апостол Пётр и многое другое. Лютер предупреждает, что подобными словами, священники только подрывают авторитет церкви, сама же церковь позорит себя, допуская это:
81
Такая дерзкая и бесстыдная проповедь и восхваление индульгенций затрудняет даже учёным защищать честь и достоинство папы от этой самой клеветы и от колких и хитрых вопросов простых прихожан.
Всё это должно было только упрочить позиции католической церкви, по мнению, её отдельных священнослужителей. Действия её представителей направленные, как они искренне считали, на укрепления власти Рима, дали совершенно противоположный результат. Авторитет Папы и католической церкви, как истинной, были очень серьёзно подорваны в Священной Римской империи. Уже не князья, а сам немецкий народ усомнился в её истинности и выступил против такой церкви. Уже не только учёные богословы, а простой люд осознал необходимость её внутреннего реформирования. Всё это не безбожники, а верующие католики, пока ещё в лоне её пребывающем. Речи Тетцеля и других подобных ему продавцов индульгенций, практически по всей империи, выставили католическую церковь и римского понтифика на всеобщее посмешище.
Лютер же не выступает против церкви как токовой, не отрицает её посредническую роль между человеком и Богом, не выступает против духовенства вообще, напротив, Бог никому не прощает вины без того, чтобы он не смирился и не покаялся во всём священнику(тезис 7). Он против отдельных нерадивых священников, которые своими богохульными и дерзкими проповедями рушат в глазах мирян авторитет церкви и Папы, называя их даже врагами Христа и Папы. Однако он утверждает, что те священнослужители, которые из-за каких либо причин, не смеют препятствовать подобным высказываниям в своих приходах, позволяя вводить мирян в смущение, не менее виноваты тех, кто произносят лживые речи и, несомненно, также будут за это отвечать перед лицом Господа. Его тезисы направлены против тех наместников церкви христовой на земле, которые учат мирян пребывать в бедности и раскаянии, а сами живут в роскоши и довольстве. Можно сказать, что Лютер готов смириться с таким явлением в церкви, как покупка индульгенций, но не готов смириться с тем, чтобы это покупка стала обязательной для всех, чтобы от мирян требовали денег, а не духовного раскаяния, наоборот, необходимо проповедовать не силу папских отпущений, а учить прихожан, что плата за отпущение добровольна и вовсе не заповедана[Богом ]( тезис 47). Столь яростное проповедование всей мощи того, что бы ни сказал или бы, ни сделал Папа, не способствуют укреплению милосердия в душах мирян, наоборот, только развращает их и делает жестокими по отношению друг к другу, вызывают ненависть и зависть. Слова служителей престола святого Петра о таковой силе отпущения, уничтожают душу мирян, убивают все зачатки христианского милосердия и сострадания, ибо не требуют от них духовного покаяния. Каждый получит отпущение, заплатив за грамоту, поэтому мирской человек и начнёт полагать, что предпочтительнее отдать деньги церкви за грамоту, чем спасти нуждающегося, тем самым, он станет только лишь самоувереннее и черствее к страданиям ближнего своего. Это уже не христианское, и, уж тем более, не апостольское учение. Поэтому задача церкви - учить делать добрые дела совершенно бескорыстно и ни чего за это не требовать:
43
Нужно учить христиан, что дающий нуждающимся или дарующий бедняку поступает лучше, нежели жертвуя ради отпущения.
Говорить о том, что Мартин Лютер, непоследователен в своих тезисах, на мой взгляд, нельзя. Необходимо отдавать себе отчёт, что это был человек своего времени, поэтому недопустимо человеку с современным, кстати говоря, далеко не христианским мировоззрением, указывать, где был прав доктор богословия и где был не прав. Следует также отдавать себе отчёт в том, что Лютер не стремился расколоть римскую церковь, нигде в своих тезисах он не призывает к созданию новой христианской общины. Разрыв с католичеством произойдёт позже и по вине самого же Рима. Именно тогда, когда он поймёт, что церковь не желает становиться лучше, а наоборот, активно сопротивляется любым попыткам её внутреннего умеренного изменения, он напишет воззвание “К христианскому дворянству немецкой нации об улучшении христианского состояния”, где укажет на три нерушимых стены, которые воздвигли вокруг себя паписты, из-за которых “ всё христианство пришло в ужасающий упадок”. Одного из римских пап, а именно, Юлия II, в воззвании он даже назовёт кровопийцей. Его тезисы сами по себе действительно были умеренные, но Рим был против любого изменения своей административной системы. Следует обратить внимание, что нигде в тезисах нет призыва к борьбе с римским престолом и лично римским понтификом. Лютер вообще не догматик, поэтому наряду с отрицательными качествами римской церкви он стремится показать и её хорошие качества, которые без сомнения есть. Авторитет римского понтифика нисколько не страдает:
48
Нужно учить христиан, что папа нуждается в благоговейной молитве и поэтому для отпущения желает её больше, чем денег.
Лютер вообще и не думает выступать против папского авторитета, как главы западно-христианского мира, утверждая, что будет проклят тот, кто выступит против истины папского отпущения.(тезис 71). Он против того, чтобы данный Богом авторитет не использовался в качестве наживы за счёт собственной паствы. Лютер предполагает, что единственный праведный наместник Христа на земле не знает о тех злоупотреблениях, которые творятся от Его имени отдельными представителями церкви:
50
Нужно учить христиан, что папа, если бы узнал о злоупотреблениях продавцов индульгенций, предпочёл бы, чтобы сожгли собор Св. Петра, превратив его в пепел, нежели строили его из кожи, мяса и костей своей паствы.
Однако это не снимает с Папы ответственность. Несомненно, критика есть! Но эта критика не ради критики и не оппозиция во имя оппозиции. Вопрос заключается лишь в том, как Рим отнесётся к этой критики в свой адрес, как он сам расценит действия Лютера. Умеренность взглядов не спасут Лютера от гнева святого престола.
Конечно же, католичество не отрицало силу внутреннего покаяния, просто, к несчастью, для церкви внешний признак покаяния, т. е. покупка индульгенций, стал доминирующим и желанным. С этим то и не захочет примириться совесть доктора богословия, будет даже высказано предположение, что торговцы индульгенциями неверно истолковали слова самого Папы и, что викарий Иисуса Христа вовсе не это имел ввиду, говоря о спасении души посредством такого вида отпущения. Однако молчания самого понтифика по этому вопросу и настоятельные увещевания (в ультимативной форме) папского кардинала Кайэтана отречься немедленно от своих еретических заблуждений, убедят самого Лютера только в обратном. Обо всём этом он уже начнёт задумываться в своих тезисах: что это за новая святость Бога и папы, что они безбожникам и врагам разрешают за деньги спасти богобоязненную и любимую Богом душу(из 84 тезиса)... Однако настоящий крах веры в католическую церковь и в авторитет римского первосвященника произойдёт немного позже.
В своих тезисах Лютер, прежде всего, обращается к иерархам римской церкви, ибо они отвечают за паству перед Богом, являясь наследниками святого Петра. Именно поэтому доктор богословия прибивает тезисы к воротам церкви, приглашая как саму церковь, так и отдельных её представителей к диалогу с ним. Он надеется на здравый смысл церковных иерархов и не желает разжигать в сердцах простых людей смуту и недоверие к католической церкви. Иначе, Мартин Лютер просто бы и не пошёл к Виттенбергской церкви, а занялся бы проповедью своих 95 тезисов среди мирян. Сами же тезисы нисколько не впечатлили церковь. Престол святого Петра ещё и не такое повидал на своём веку, чтобы прислушиваться к советам какого – то сумасшедшего монаха, по которому, как считали в Риме, уже давно плачет святая инквизиция. Разве могут высказывания, какого – то доктора богословия быть страшнее “ Вавилонского пленения пап”? Что вообще может быть трагического для римской церкви, чем ужас “ Великой схизмы”? Когда наряду с одним главой католической церкви будет избран второй глава католической церкви, а затем и третий. Однако на этот раз Рим ошибся, то, что произойдёт далее, заставит римскую церковь содрогнуться.
Реформация будет призвана для решения тех вопросов, которых не захочет, по разным причинам, решать католическая церковь. Немецкий народ, впервые в истории, без пап и епископов, сам станет решать, какая церковь ему нужна: “ чья страна, того и вера”. “Пятнадцать веков – какой долгий период мрака! За это время Церковь святого Петра превратилась в мощную политическую организацию римско-католической теократии, под вывеской “ отпущения грехов” нагло обирающей весь западный христианский мир. С последовательностью и решимостью, присущими немецкому характеру вообще, Лютер положил конец этому мраку. Предписаниям Вселенских Соборов, кострам инквизиции, тысячам томов схоластической учёности, наконец, “ глупой робости моих дорогих немцев” простой монах, до тридцати четырёх лет сам следовавший аскетическому учению в монастыре ордена Блаженного Августина, противопоставил принцип оправдания верою, принцип самоопределения разумной воли и сердца, сделавшийся со временем принципом всего современного мира” (Мартин Лютер “95 тезисов”, “Роза Мира”, Санкт – Петербург, 2002г., с. IV. Из статьи Ивана Фокина “ Мартин Лютер и немецкая Реформация”, Санкт – Петербург, 16 сентября 2001 года). Римская церковь действительно превратилась к тому времени в политический институт с очень мощной административной системой давления на светскую власть и общество. Рим близок как никогда к осуществлению своей заветной мечты о построении всемирной монархии под властью пап. Католическая церковь возвышается над всем и вся, не признаёт никого и ничего, кроме себя самой. Используя авторитет отцов церкви, и опираясь на главный источник власти римских пап – главенство апостола Петра над другими апостолами, католическая церковь поведёт стремительное наступление на светскую власть. Любая светская власть будет считаться источником разврата, и ассоциироваться с царством Антихриста. Само по себе понятие светскость уже является греховным по своему определению. Светское государство ещё в работах Августина Аврелия будет названо “шайкой разбойников” и “разбойничьим скопищем”, любое проявление светскости исходит не от Бога. Государство, как и светская власть противны и ненавистны Господу, жизнь мирянина также является греховной и неугодной в глазах Отца Небесного. Только церковь, основанная Христом и его учениками, исходит от Бога, всё остальное в Нём через церковь пребывает: “ Ведь то, что из Него, тождественно Ему, а то, что Им было создано, Ему не тождественно”. Реформация противопоставит этому принцип гуманизма. Греховности человеческой натуры будет противопоставлен принцип божественного начала в каждом человеке без исключения, монашескому принципу безбрачия реформация противопоставит принцип божественности брака в глазах Господа. Реформация отвергнет и принцип греховности любого светского государства. Будет заявлено, что государство не менее угодно Богу, чем церковь, светская власть не является врагом церкви, наоборот, может быть её гарантом и защитником, как и жизнь светского человека не является вызовом или пощёчиной аскетическому образу существования. И уж тем более светский человек не является врагом для человека церковного. Недопустимо рассуждать, кому принадлежит верховенство и над кем. Перед Господом мы все равны, тем самым, реформация стремится определить и упорядочить задачи церкви, указать, что в компетенции государства и, что в компетенции церкви, стремясь вывести их из состояния противоборства, и привести в состояние взаимодействия друг с другом. Недопустимо, чтобы церковь занималась осуждением светского человека за его грехи, необходимо не осуждать, а указывать мирянину путь к спасению его души, искренне молясь за него перед лицом Создателя, независимо от того какими духовными или нравственными качествами тот обладает и как относится к самой церкви. Не стоит также говорить о том, что светское всегда по определению атеистическое. Светское не значит атеистическое, т. к. это совсем разные вещи. Всему этому, по словам сторонников реформации нас, учит Святое Писание, ибо истина в благой вести. Но самой большой личной заслугой доктора богословия Мартина Лютера было, конечно же, то, что он противопоставил ветхозаветному идеалу понимания Бога, как строгого судью и деспота, евангельское учение о Боге, как источнике утешения и милосердия, величайшей надежды и помощи.
“Иллюминат".
| Комментарии |
|