3 октября. Мы, повидимому, ввязались в войну с болгарами, руководимыми гуннами. Сазонов больше беспокоится о религиозном престиже своего хозяина, чем о военных делах своих союзников.
4 октября. Фердинанд связал свою судьбу с бошами, чего можно было ожидать.[1] Я не понимаю, как можно было предполагать, что он не продался, принимая во внимание, что его правительство получило заем в Германии и получало оттуда военное снаряжение, а также отправляло туркам разного рода грузы из Германии; несмотря на все это, русские удивлены и говорят о неблагодарности болгар. Возможно, что если бы в начале войны Россия не медлила высказать свои намерения недвумысленным образом, и если бы она пригрозила избалованному ребенку или подготовила бы посылку войск в Варну или Бургас, дела приняли бы иной оборот.
6 октября. Не может быть никаких сомнений в том, что в течение всего времени Фердинанд имел соглашение с австро-германцами о присоединении к ним в момент, когда они проникнут в Болгарию через Сербию, если им вообще это удастся. Румыния еще не имеет окончательного мнения о том, кто будет победителем в конечном счете. Король, в качестве слабого Гогенцоллерна, [74] желает победы Германии, но правительство его выжидает, так как Румыния получит больше в случае поражения австрийдев и немцев, нежели в случае их победы. В последнем случае ей досталась бы Бессарабия и еще кое-что; в первом же - Трансильвания, Банат и еще кое-какие обрезки. В Салониках создалось любопытпое положение. Венизелос подбивал нас, англичан и франдузов, на высадку: протест против десанта должен был иметь лишь формальное значение. Десант был сделан, Венизелос ушел в отставку, и нас обвиняют в нарушении нейтралитета Греции по образцу немцев в случае с Бельгией. Король имеет на своей стороне штаб и маневрирует с целью сохранения благожелательного нейтралитета по отношению к Германии.
Сегодня утром здесь был Эшер. Он приехал от Френча, который настроен оптимистично. В официальных кругах Лондона, по его словам, господствует угнетенное настроение. Добровольные зачисления в армию сократились до 12 000 в неделю. Имеется 1 миллион 200 тысяч молодых людей в возрасте 19 - 24 лет, которые не хотят зачисляться, а всего имеется около 4 миллионов годных для военной службы мужчин, которые не явились. Вчера в Калэ встретились Китченер, Бальфур и Мильеран для обсуждения вопроса, откуда взять силы, необходимые для Салоник. Китченер обещал Мильерану 75 дивизий в определенные сроки; однако, откуда мы можем взять их, если салоникская экспедидия прибавится к необходимости держать известное количество войск на полуострове Галлиполи? Как Жоффр, так и Френч настаивают на том, чтобы им предоставили обещанное, и являются противниками дарданелльской и салоникской экспедидий.
13 октября. Жоннар посетил меня сегодня утром. Он критиковал методы правительства и в частности образ действий его на Балканах, в каковом сказалось полное отсутствие политики. Министерство, по его словам, плыло по течению и было взято на буксир русским правительством с его абсурдными выдумками. Пользуясь отсутствием Делькассе, кто-то стал от имени Франции напоминать России о жертвах, принесенных Францией и Англией, и о причинах, по которым балканские государства так неохотно нам помогают. Салоникская экспедидия должна продолжаться в большом масштабе, при участии франдузов или без них, но не решено еще, что будет с галлипольскими войсками: останутся ли они на месте, пойдут ли вперед, или отступят. [75]
Что станут делать итальянцы, никто не может сказать, последует ожидать, что они будут делать как можно меньше.
15 октября. Гг. Ходж и Робертс, члены парламента, а также Смис сделали мне вчера визит. Они продолжают объезд провинциальных городов. Ходж просил у меня подтверждения или опровержения того, что ему говорили в социалистических кругах, а именно, что гражданское население в настоящее время за мир на каких угодно разумных условиях. Я разуверил г. Ходжа и компанию. Ходж сказал мне, что, по его мнению, у нас будет принудительный набор, так как требуемое количество людей не может быть получено иным способом.
17 октября. Нам передают, что 200 000 турок намерены выступить на помощь болгарам. Греки говорят, что условия договора не подходят, что они неприменимы к настоящей обстановке, и заявляют: «Мы не сдвинемся с места, тем более, что противная сторона, повидимому, победит». Румыны говорят: «Мы душою с вами, но пока что просим извинить нас».
Сегодня утром здесь был X. Он приехал по делам, связанным с поставкой леса для траншей. X. привез с собой угнетенное настроение Лондона; ему говорили, что во Франции есть движение за мир, который может быть заключен в течение ближайших шести недель. Ходит слух, что, в виду истощения Германии, император хочет заручиться поддержкой президента Вильсона для осуществления следующего благородного проекта. Восстанавливается довоенный status quo. Все отнятые у Германии колонии возвращаются ей. Германия удерживает Антверпен и, должно быть, некоторую часть Бельгии, достаточную для осуществления непосредственной связи с Германией. Президент Вильсон, будто бы, считает эти предложения великодушными, так как Германия занимает Польшу и часть России, Бельгию и часть Франции и до сих пор не была бита. Напротив, Германия была и остается повсюду победительницей. Американская публика поддержит президента, который окажет давление на союзников, угрожая, в случае непринятия этих условий, запрещением всякого вывоза в их страны из Америки.
То, что он рассказывал о внутренних делах, было интересно. Кабинет раскололся. Артур Бальфур написал убедительную статью против принудительного набора. X. не мог припомнить его аргументации, за исключением указания на то, что такой набор расстроил бы промышленность... X. сказал, что произведенная [76] недавно перепись доказала, что в стране имеются многие тысячи здоровых мужчин, рабочих и других, которые не желают зачисляться, и он, X., не может сказать, каким образом их можно заставить служить. Джордж Керзон - единственный член кабинета, который стоит без оговорок за принудительный набор.
18 октября. Итальянец, занимающий довольно видное положение, работающий в Турции и выехавший из Константинополя девять недель тому назад, утверждает, что короли Греции и Болгарии совершенно несомненно приняли на себя личные обязательства по отношению к германскому императору в том смысле, что ни Греция, ни Болгария не нападут друг на друга, и что румынский король пообещал германскому императору, что Румыния останется нейтральной. До того, как состоялись эти соглашения, Джавид-бей не мог получить в Берлине ни копейки, после же Турция получила 5 милл. ф. ст. при условии территориальных уступок Болгарии вблизи Адрианополя. Переговоры между Германией и Турцией протекали очень неблагоприятно до тех пор, пока не было произведено первое наступление на Дарданеллы: тогда турки стали шелковыми в руках немцев. Турки были очень перепуганы, когда Италия объявила войну; они думали, что это означает посылку 300 000 итальянцев против Турции. Тот же итальянец говорит, что добиться сколько-нибудь реального успеха в Салониках может лишь армия, насчитывающая не менее чем 500 000 человек. Между тем, снабжать такое количество войск, действующих внутри страны, при наличии одной только железнодорожной линии, почти невозможно.
Положение складывается, повидимому, следующим образом: греческий король получил заверения от германского императора, что Болгария не нападет на Грецию, а будет компенсирована за счет разбитой и расчлененной Сербии. Греческий король уверен в том, что, в случае возможного нарушения этого обещания, он может рассчитывать на защиту со стороны англо-французских войск. Румынский король обещал германскому императору оставаться нейтральным: он должен быть вознагражден Бессарабией, которую отнимут у разбитой России. Какое влияние окажет на болгар манифест российского императора, сопровождаемый бомбардировкой Бургаса и Варны?
19 октября. Эшер был у меня сегодня утром. Он много рассказывал о разногласиях в кабинете, но не упоминал о мире во что бы то ни стало в том виде, как его предлагает президент Вильсон. [77]
Кабинет сейчас разделился, одни хотят обсудить и провести билль о принудительной военной службе, так как введение ее оказалось необходимым, другие хотят ждать, пока не выяснится неудача попыток Дерби.[2] Асквит одобряет эту последнюю идею. Он говорит, что Дерби может еще иметь успех, и тогда не будет надобности ни в каком законодательном принуждении; если же он потерпит неудачу, то тогда найдется достаточно времени для подготовки билля. Дерби говорит, что, если к концу ноября ему не удастся получить 600 000 рекрутов, он будет считать, что добровольческая система не удалась, и что должно быть введено принуждение.
20 октября. Мёррей-оф-Элибанк завтракал у меня. Он прибыл из Лондона вчера вечером. Он считает, очевидно, что Асквиту придется уйти, и что преемником его будет Ллойд-Джордж, который уйдет в отставку, если не будет введена принудительная военная служба, так как иным способом он не может получить людей для заводов, изготовляющих снаряжение. Не так давно Китченер соглашался, что принуждение необходимо. Теперь же он бьет отбой и не знает, какая сторона в кабинете победит. Артур Бальфур решительный противник принуждения. Карсон за принуждение, но, как мне передают, по другому пункту он разошелся с большинством кабинета, именно в вопросе о салоникской экспедиции: он хотел, чтобы вопрос этот решался чисто военными, а не политическими соображениями.
22 октября. Из слов Мёррей-оф-Элибанка я заключаю, что дни пребывания Асквита в кабинете сочтены. Ллойд-Джордж говорит, что принудительная служба необходима для его военных заводов. Старые бабы в военном министерстве продолжают отстаивать шрапнель против снарядов большой разрывной силы и пытаются доказать, что наша артиллерия превосходит французскую.
[1] Вступление Болгарии в войну. Противосоюзническая ориентация Болгарии была предопределена решениями Бухарестского мирного договора, подписанного 10 августа 1913 г. и закончившего так называемую вторую балканскую войну Болгарии против Сербии и Греции, ведшуюся за раздел территорий, отнятых этими державами в совместной войне против Турции в 1912-1913 гг. Во второй балканской войне Болгария потерпела поражение, и львиная доля отвоеванных у Турции территорий досталась Греции и Сербии с Черногорией, тогда как Болгария, понесшая наибольшие потери в войне, получила лишь незначительное приращение территории и вынуждена была сверх того отдать Румынии Добруджу. За спиной Сербии и Греции стояли державы Антанты, подготовлявшие себе союзников для будущей войны против Австрии и Турции. Болгария все же выступила не сразу, а сохраняла нейтралитет в продолжение более, чем одного года, в течение которого вела одновременно торг с центральными державами и с Антантой. Решающую роль в выступлении Болгарии сыграла уверенность руководящих кругов ее во главе с королем Фердинандом в победе центральных держав, основанная на положении, создавшемся во вторую половину 1915 г.: поражение России в Галиции и неудача дарданелльской экспедиции союзников. 12 октября 1915 г. Болгария объявила войну Сербии.
[2] Принудительная военная служба в Англии. До войны в Англии не существовало обязательной воинской повинности. Осенью 1915 г. после образования коалиционного правительства был сделан первый шаг к введению принудительной воинской повинности, а именно был проведен закон о принудительной регистрации всех мужчин от 16 до 65 лет. К концу 1915 г. сделалась совершенно очевидной необходимость усилить кадры английской армии в связи с неблагоприятным положением на фронтах. Однако, была сделана еще попытка обойтись боз принуждения. Лорду Дерби было поручено руководство комплектованием армии добровольцами. К ноябрю выяснилось, что требуемого количества добровольцев не набрать. 21 декабря 1915 г. правительство в принципе согласилось на введение принудительной военной службы.
В начале 1916 г. в парламенте был принят законопроект об обязательной воинской повинности для холостяков и бездетных вдовцов в возрасте от 18 до 40 лет. Законопроект не распространялся на Ирландию, кроме того, исключались священники, лица, работающие на оборону, кормильцы семьи и, наконец, «противники войны по убеждению». После долгах колебаний правительство, наконец, решилось провести действительно всеобщую воинскую повинность (3 мая 1916 г.)