Фашистов-диссидентов и монархические круги, осуществившие государственный переворот, объединяло стремление к тому, чтобы в глазах нации устранение Муссолини выглядело простой сменой главы правительства в рамках существовавшего режима. События, последовавшие за переворотом 25 июля, не оправдали этих расчетов. История 45 дней пребывания у власти военно-монархического правительства Бадольо (25 июля - 8 сентября 1943 г.) знаменовала собой постепенное отступление правящих групп под напором трудящихся масс и антифашистских сил. Враждебность народа фашизму проявлялась столь широко и энергично, что правительство было вынуждено принимать все более решительные меры по ликвидации основных структур фашистского режима. Таким образом, ликвидация фашизма, не входившая в расчеты многих из участников военно-монархического переворота, происходила при непосредственном участии народных сил.

Обратив всю свою энергию против народа, военно-монархическая диктатура не смогла обеспечить сохранение национальной независимости Италии. Начав тайные переговоры с англо-американскими представителями о выходе Италии из войны, она мало сделала для того, чтобы подготовить страну к защите от неизбежного вторжения гитлеровской армии. Когда 8 сентября 1943 г. по радио было передано сообщение о капитуляции Италии и заключении перемирия с союзниками, немецкие дивизии разоружили итальянскую армию и овладели большей частью территории страны. Король и Бадольо бежали из Рима в Южную Италию, где начали высадку англо-американские войска. Содержавшийся под арестом Муссолини был освобожден немецкими парашютистами и доставлен в ставку Гитлера.

Некоторое время Гитлер сомневался, есть ли смысл возвращать к власти своего бывшего партнера. Но расчет на то, что Муссолини облегчит задачу немецких оккупационных властей, побудил его поставить бывшего дуче во главе марионеточного правительства оккупированной Италии. Так появилась на свет «итальянская социальная республика», известная в истории под именем «республики Сало» (по названию небольшого городка, где располагалось ее «правительство») и просуществовавшая до апреля 1945 г.

Стремясь облегчить задачи оккупационной политики, Гитлер решил возродить в Италии фашизм также для того, чтобы доказать, что «предательство» Бадольо не дискредитировало фашистскую идею и не подорвало ее жизненности. Об этом он говорил Муссолини во время бесед в Германии вскоре после его освобождения из-под ареста^[1]. [135]

Возвративпшсь в Италию, Муссолини предпринял безнадежную попытку создать опору в массах путем самой бесстыдной социальной демагогии. 18 сентября 1943 г., впервые после освобождения, он выступил по радио, обращаясь к итальянцам. Муссолини заявил, что в Италии будет восстановлен фашистский режим и создано антимонархическое правительство, «в высшей степени национальное и социальное». Ближайшие задачи неофашистской республики, по его словам, заключались в том, чтобы возможно скорее вновь взяться за оружие на стороне Германии, «ликвидировать» предателей, «уничтожить паразитическую плутократию и сделать наконец труд основой государства»^[2]. Он обещал «сбить спесь» с буржуазии и клятвенно заверял, что отныне будет опираться на неимущие классы. «Я отдам предприятия рабочим, землю - крестьянам», - заявил он^[3]. Муссолини обещал в ближайшем будущем созвать Учредительное собрание для решений «революционного и социалистического характера».

Правда, вскоре стало ясно, что проект созыва Учредительного собрания даже с ограниченной целью проштамповать уже выработанные решения слишком амбициозен. Возвращение Муссолини в Италию было встречено откровенным равнодушием, и разумнее было ограничиться сплочением тех, кого еще можно было взять под контроль партии. Поэтому решено было заменить Учредительное собрание съездом неофашистской партии.

Документ, который в ноябре 1943 г. одобрил этот съезд, получил громкое название «Веронской хартии». Он должен был послужить социально-политической основой итальянского неофашизма. Это была весьма путаная, сумбурная и противоречивая резолюция. Достаточно сказать, что наряду с представителями экстремистского крыла фашизма в его создании принимал участие ренегат Н. Бомбаччи, продолжавший называть себя социалистом. Хартия состояла из 18 пунктов и содержала множество обещаний, выполнение которых обусловливалось «созывом Учредительного собрания». Она провозглашала уничтожение монархического строя, декларировала право контроля и критики органов государственной власти, сулила право избрания главы государства сроком на пять лет «всеми гражданами». В области внешней политики провозглашались «необходимость жизненного пространства» для 45 млн. итальянцев и лозунг создания «европейского сообщества наций» в форме федерации.

Наиболее широковещательными были пункты, касавшиеся социальной политики. В них утверждалось, что «республика будет основана на физическом, техническом и умственном труде», и предусматривалось, что профсоюзы будут объединены в конфедерацию. На предприятиях должны были создаваться «советы управления», в которых представители инженерно-технического состава [136] и рабочие получали возможность «тесно сотрудничать» с промышленниками в установлении заработной платы и распределении доходов^[4].

За всей этой демагогией крылся очевидный отказ от попыток возродить «корпоративное государство» в прежнем виде. Улавливая веяние времени и пытаясь спекулировать на растущей популярности социализма, Муссолини доводил социальное словоблудие до такой степени, что вызывал протесты даже официальных немецких представителей.

За всей этой демагогией крылся очевидный отказ от попыток возродить «корпоративное государство» в прежнем виде. Улавливая веяние времени и пытаясь спекулировать на растущей популярности социализма, Муссолини доводил социальное словоблудие до такой степени, что вызывал протесты даже официальных немецких представителей.

Недовольство немецкой стороны усилилось, когда Совет министров неофашистской республики одобрил в январе 1944 г. документ под названием «Предпосылки программы социализации промышленности и новой структуры итальянской экономики». В соответствии с этой программой все промышленные предприятия должны были подвергнуться постепенной «социализации» путем образования на них «советов управлений» из представителей предпринимателей и трудящихся. Предполагалось также, что «основы промышленной структуры» будут в дальнейшем национализированы и во главе предприятий, включенных в эту категорию, будут поставлены директора, зависящие от государства^[5].

Из текста документа следовало, что «социализация» никоим образом не затрагивала права собственности, а касалась лишь управления. Она не только не ущемляла интересов основной массы промышленников, но и способствовала спасению их достояния в новой, неожиданно возникшей обстановке. Тем не менее в период «республики Сало» отношения между фашизмом и крупным капиталом претерпели значительные изменения.

В начале 1943 г. представители крупного капитала активно содействовали государственному перевороту, надеясь на то, что сепаратный мир обеспечит и безболезненный выход из войны. Однако Северная Италия, где находилось 4/3 всего промышленного потенциала страны, оказалась под непосредственным контролем германских властей. Гитлеровская администрация делала все возможное для того, чтобы полностью использовать итальянский промышленный потенциал в своих интересах.

С другой стороны, рабочий класс Северной Италии уже в первые месяцы после оккупации серией забастовочных выступлений показал готовность к массовой борьбе за свои права. В этих условиях, в то время как некоторые итальянские промышленники начали безоговорочное сотрудничество с оккупантами, основная масса представителей финансового и промышленного капитала прибегла к тактике «двойной игры». Ее смысл заключался в том, чтобы, наживаясь на военных поставках, создать видимость уступок рабочим, наладить контакты с представителями движения Сопротивления. Это должно было подготовить почву для того, [137] чтобы отмежеваться от неофашизма и отстоять свои классовые позиции после его неизбежного краха.

Немецкие оккупационные власти с недоверием относились к Муссолини. Глава германской экономической миссии Лейерс разослал всем гитлеровским представителям в Италии инструктивное письмо, в котором саркастически отмечал, что широковещательные планы неофашистов можно понять как стремление наверстать в социальном плане то, что они не удосужились сделать за 20 лет. Он следующим образом характеризовал проекты социализации: «...необходимо считать эти мероприятия, задуманные на пятом году войны, тем, чем они являются на самом деле, - саботажем. Ни один представитель итальянской промышленности или разумный политический деятель в момент, когда битва ведется не на жизнь, а на смерть, не может думать всерьез об эксперименте социальной революции»^[6]. Сопротивление гитлеровских властей привело к тому, что декреты о социализации не были введены в действие ни в одной из решающих отраслей.

Однако «социальные эксперименты» неофашистов были обречены на неуспех независимо от позиции оккупационных властей. Итальянские трудящиеся с презрением относились к демагогическим заигрываниям «республике Салó». Забастовочное движение, которое началось уже в осенние месяцы 1943 г., продолжалось на всем протяжении существования неофашизма. Порой оно выливалось в массовые антифашистские выступления, как это было весной 1944 г., в других случаях разбивалось на сотни отдельных стачек. Но не было момента, когда итальянские промышленники и неофашистские власти не испытывали бы враждебного отношения трудящихся.

Когда министр труда неофашистского «правительства» отправился в Турин для выявления возможности социализации заводов ФИАТ, он был вынужден доложить Муссолини, что результаты визита «не были обнадеживающими». Для того чтобы «практически прозондировать настроения масс», министр решил провести выборы в заводскую комиссию, которая должна была бы участвовать в разработке проекта социализации. Несмотря на старания фашистских организаций, число служащих, принявших участие в голосовании, оказалось не более 30-40%, а рабочих - менее 10%. При этом, докладывал министр, «половина бюллетеней как рабочих, так и служащих оказались незаполненными, а в другой половине наряду с именами кандидатов фигурировали различные надписи»^[7].

Социальная демагогия «республики Салó» не была оригинальной находкой неофашистского режима. Подавляющая часть марионеточных правительств, созданных в оккупированных Гитлером [138] странах Европы, громко заявляла о своем стремлении «обновить» и «оздоровить» национальную жизнь. Положение Муссолини от прочих прислужников Гитлера отличала необходимость определять отношение «обновленного» фашизма к старому, объяснить причины прошлых неудач и оправдать себя перед историей.

Непосредственными виновниками падения фашистского режима сразу же были объявлены король и фашисты-диссиденты. Те из них, кто оказался в руках Муссолини, были осуждены и казнены осенью 1943 г. Одновременно с явной целью обелить себя Муссолини начал публиковать нечто вроде анонимных мемуаров под названием «История одного года». Он упоминал о себе в третьем лице и в апологетике собственной персоны прибегал к самым бесстыдным фальсификациям. Муссолини утверждал, что превратил Италию в «центр мировых идеалов», страну, которая «прививала человечеству свою доктрину, свою веру, свой стиль жизни, безупречно совершенную концепцию индивидуальности, общества и нации»^[8].

Разумеется, Муссолини отрицал существование внутренних причин падения фашистского режима. Совершенно не считаясь с фактами, он писал, что фашизм пал исключительно под тяжестью военных поражений. При этом виновниками поражения, которое понесла Италия, были не только король и «предатели фашисты». По словам Муссолини, в этом были виноваты все итальянцы, не оправдавшие его надежд: «Что можно сказать о народе, который так быстро, можно сказать истерически, меняет свое настроение?», - комментировал он антифашистские демонстрации после 25 июля 1943 г.^[9]

Говоря о проектах социализации, он настойчиво проповедовал мысль о том, что социальная доктрина неофашизма представляет собой «шаг вперед» по отношению к старому фашизму. Бывший дуче подчеркивал, что этот путь разрешения социальной проблемы якобы составляет альтернативу «плутократическому капитализму и социализму»^[10]. В действительности же это были слегка подновленные демагогические лозунги, которые итальянский фашизм уже выдвигал в начале 20-х годов для того, чтобы вскоре отбросить их.

Словесная эквилибристика Муссолини не в силах была скрыть фальшь социально-идеологического содержания неофашистской «республики» и лишь демонстрировала его стремление любой ценой удержаться на поверхности. Жизнь неофашистской «республики» становилась все эфемернее.

Разгром гитлеровской Германии, армии которой отступали под ударами советских войск, становился все очевиднее. В самой Италии англо-американская армия, остановившаяся зимой на полпути [139] между Неаполем и Римом, возобновила продвижение на север и в начале июня вступила в столицу. Освобождение Рима стало не только военным, но и важным политическим событием. В соответствии с ранее достигнутой договоренностью король Виктор-Эммануил отрекся от трона, и официальным главой государства стал королевский наместник принц Умберто. Одновременно подал в отставку маршал Бадольо, и новое правительство возглавил антифашистский деятель И. Бономи. В его правительство вошли представители всех антифашистских партий, в том числе и коммунисты. Хотя деятельность нового правительства была поставлена под жесткий контроль англо-американской военной администрации, сам факт создания правительства антифашистских сил послужил толчком к развитию демократической жизни и усилению борьбы против остатков фашизма на территории Италии.

Движение Сопротивления зародилось в Италии сразу же после начала гитлеровской оккупации, в сентябре 1943 г. Инициативу в организации вооруженных отрядов проявили антифашистские партии, прежде всего коммунистическая и партия действия, образовавшаяся на основе движения «Справедливость и свобода». Именно они создали первые отряды в горах, которые стали наносить удары по гитлеровским оккупантам и формированиям «республики Салó». В то же время были образованы политические органы руководства антифашистской борьбой - комитеты национального освобождения. Они состояли из представителей основных антифашистских партий - коммунистической, социалистической, партии действия, христианско-демократической и либеральной.

К лету 1944 г. партизанские отряды в Северной и Центральной Италии насчитывали в своих рядах 50-60 тыс. человек и представляли собой грозную силу. Более половины из них составляли отряды имени Гарибальди, созданные коммунистами.

Мощным стимулом расширения антифашистской борьбы на оккупированной территории послужила всеобщая мартовская забастовка, проведенная по инициативе коммунистической партии. В истории Италии не было столь единодушных выступлений трудящихся. Подготовка этой забастовки напоминала открытое объявление войны фашизму трудящимися Северной Италии. Ею руководил специально созданный комитет, в который вошли представители крупнейших предприятий. В отличие от мартовских забастовок 1943 г., когда предприятия втягивались в борьбу постепенно, в марте 1944 г. одновременно прекратили работу около миллиона человек. Итальянские фашисты были так напуганы, что почти нигде не посмели открыто выступить против рабочих и предпочли укрыться за спиной гитлеровской военной администрации.

Подводя итоги мартовским выступлениям, подпольная газета коммунистов «Ла ностра лотта» писала: «Всеобщая забастовка 1-9 марта приобрела национальное и международное значение, [140] которое намного превосходит непосредственные цели, для достижения которых она проводилась. Она указала путь, по которому следует идти, когда в ближайшем будущем в Италии и во всем мире произойдут решающие битвы за уничтожение фашизма и освобождение народов»^[11]. Так же как мартовские забастовки 1943 г. послужили прелюдией к падению диктатуры Муссолини, движение в марте 1944 г. открыло дорогу национально-освободительной войне. В летние месяцы 1944 г. партизанская армия наносила непрерывные удары по фашистам. С июня 1944 г. по 30 марта 1945 г. партизаны уничтожили в Италии 16 380 гитлеровцев и итальянских фашистов, ранили 10 536 человек, провели 6449 операций и 5571 акт саботажа, уничтожили 230 паровозов и 760 вагонов, взорвали 276 мостов, уничтожили или привели в негодность 237 самолетов^[12].

В результате партизанского наступления в ряде областей власть фашистской администрации сохранялась лишь номинально. Росло число освобожденных районов, полностью контролируемых партизанами. Гитлеровский главнокомандующий в Италии Кессельринг признавался в своих мемуарах: «После оставления Рима (июнь 1944 г.) произошло усиление партизанской деятельности в совершенно неожиданных для нас масштабах... С этого момента партизанское движение превратилось для немецкого командования в реальную опасность, и его ликвидация стала задачей первостепенной важности»^[13].

Несмотря на то что все силы «правительства» Муссолини и значительная часть германской армии были брошены против партизан, итальянские патриоты, действовавшие при широкой поддержке населения, прочно удерживали в своих руках инициативу. Лишь внезапное прекращение наступления англо-американских войск в октябре 1944 г. и зимние холода заставили партизанскую армию сократить масштабы действий и временно перейти к обороне. Однако было ясно, что гитлеровская оккупация Италии подходит к концу и дни итальянского неофашизма сочтены.

В декабре 1944 г. Муссолини после долгого молчания выступил в Милане с большой речью. Это оказалось его последним политическим выступлением, и оно как бы подвело итоги истории неофашизма в Северной Италии. Муссолини был вынужден признать, что многие обещания, начиная с созыва Учредительного собрания, не были выполнены, и оправдывал это необходимостью направлять все усилия на создание вооруженных сил. Более того, по сути дела он сказал, что неофашизму не удалось создать государства в полном смысле этого слова, оно ограничилось практически [141] созданием армии, которая была почти целиком поглощена ведением гражданской войны. Это было признанием силы антифашистского движения и краха попыток возродить итальянский фашизм под прикрытием штыков немецкой армии.

Уже в январе 1945 г. итальянские патриоты начали подготовку к решительному наступлению. В течение февраля и марта численность партизанской армии быстро возрастала и достигла 130 тыс. В начале апреля руководство ИКП направило гарибальдийским отрядам обращение, в котором указывало, что час решающей битвы настал: «Советская Армия готовится на Одере нанести последний удар гитлеровской Германии. Мы также должны развернуть решительное наступление. Речь идет уже не об усилении партизанской борьбы, а о начале восстания»^[14].

25 апреля итальянские патриоты вступили в решающую схватку с фашизмом. Как и следовало ожидать, вооруженные силы «республики Салó» не оказали значительного сопротивления. Муссолини и его приспешники попытались бежать в Германию, однако были захвачены патриотами. По приговору Комитета национального освобождения Северной Италии Муссолини и другие фашисты были расстреляны на берегу озера Комо.

Ко времени капитуляции германской армии в Италии, о которой было объявлено 2 мая 1945 г., большинство городов северной части страны было уже освобождено итальянскими патриотами.

Военные авантюры фашистской диктатуры стоили Италии громадных жертв: более 450 тыс. человек было убито и пропало без вести. В результате военных действий, проходивших на территории страны, а также бомбардировок, сначала англо-американской, а затем немецкой авиации, было выведено из строя 1/5 всех предприятий, 1/4 всех железных дорог и 1/3 мостов. Италия лишилась 9/10 своего морского флота, а 90% портовых сооружений оказались разрушенными^[15].

Итальянские патриоты, заслуженно гордясь победой, с надеждой смотрели в будущее. Их вклад в антифашистскую борьбу трудно переоценить.

Значение движения Сопротивления в истории Италии XX в. столь велико, что для его обозначения часто используется термин «второе Рисорджименто». Разумеется, этот термин, подчеркивая сопоставимость по масштабу двух исторических событий, не означает их тождественности. Движение Сопротивления, так же как и Рисорджименто, было борьбой за независимость, свободу и социальный прогресс. Однако эти движения не только принимали различные формы и преодолевали различные препятствия, но ими руководили различные социальные силы. Характерным для внутреннего содержания итальянского Сопротивления, по определению [142] П. Тольятти, было «появление и утверждение нового руководящего класса, находящегося во главе всей нации»^[16]. Рабочий класс, обладавший хорошо организованной политической партией, безусловно, был ведущей силой движения.

Результаты, достигнутые движением Сопротивления в демократизации итальянской жизни, были весьма значительными. Самыми важными завоеваниями национально-освободительной войны явились установление в Италии республиканского строя и утверждение демократической конституции. Весьма существенные изменения, вызванные приходом в политическую жизнь миллионных масс населения, объединенных в политические партии и профсоюзы, произошли также в социально-политической структуре итальянского общества. Крах фашизма и движение Сопротивления привели в действие такие народные силы, само присутствие которых послужило социальному и политическому обновлению страны. [143]

<< Назад | Содержание | Вперед >>