Воскресное утро 26 февраля. Выпавший за ночь снег припорошил на мостовых и тротуарах кровавые следы полицейских расправ предыдущего дня. Казалось, что ничто не сможет нарушить покоя утренней морозной тишины. Однако воскресная тишина была обманчива.
С 6 часов утра в столичном центре началось усиленное передвижение крупных нарядов войск и кавалерии, конных казачьих и полицейских разъездов. Войска и полиция занимали боевую диспозицию в своих районах охраны. По мостовой протянулись провода военных телефонов. Перемещение войск осуществлялось при свете мощных прожекторов, установленных на Адмиралтействе и башне Городской думы. Вторую ночь городской центр по распоряжению властей был погружен в темноту.
К семи часам утра военно-карательные приготовления были закончены. В городском центре, у мостов, на перекрестках улиц, прилегающих к центру улицах было сконцентрировано не менее 10 тыс. солдат правительственных войск и городовых, переодетых в солдатские шинели. Некоторые воинские команды получили на вооружение пулеметы. Столичный центр напоминал военный лагерь.
Штаб войск гвардии и военного округа во главе с генералом Хабаловым расположился в здании градоначальства. Уверовав в решительность действий правительственных войск, Хабалов в 13 часов телеграфировал в Ставку: «Мною выпущено объявление, воспрещающее скопление народа на улицах и подтверждающее населению, что всякое проявление беспорядка будет подавляться силою оружия. Сегодня, 26 февраля, с утра в городе спокойно». В утренние часы это объявление было расклеено на улицах Петрограда[1].
Помимо этого в ночь с 25 на 26 февраля охранное отделение произвело массовые аресты в столице. Всего было арестовано 171 человек[2]. Основной удар наносился по Петроградской организации большевиков. Среди арестованных были работники Бюро ЦК А. И. Ульянова-Елизарова и Е. Д. Стасова. В утренние часы жандармерия и конные городовые оцепили явочную квартиру ПК РСДРП, помещавшуюся в доме № 16 по Большому Сампсониевскому проспекту. Были арестованы три члена ПК - А. К. Скороходов, А. Н. Винокуров, Э. К. Эйзен-Шмидт [179] - и хозяин явочной квартиры рабочий-большевик А. С. Куклин[3]. И. Д. Чугурин, К. И. Шутко, Н. Г. Толмачев и П. И. Ганшин были своевременно предупреждены и избежали ареста. Арестованные члены ПК были доставлены в охранное отделение, на Мытнинскую набережную, 1. Арест трех членов ПК, двух работников Бюро ЦК, целого ряда большевистских активистов нанес серьезный урон партийной организации Петрограда. Общее руководство революционной борьбой перешло к Бюро Центрального Комитета. Опасаясь дальнейших провалов, Бюро ЦК предложило Выборгскому районному комитету взять на себя выполнение функций ПК[4]. Это не означало, что на решающем этапе Февральской революции ликвидировался руководящий орган столичной организации - ПК РСДРП, ибо на свободе оставались и работали 8 его членов: И. Д. Чугурин, К. И. Шутко, Н. Г. Толмачев, С. И. Афанасьев, Н. Ф. Агаджанова, П. Т. Коряков, П. И. Ганшин, А. П. Костина. Сохранившийся состав членов ПК в целях организационного укрепления Руководящего штаба сливался с Выборгским районным комитетом для совместного руководства революционным движением в Петрограде.
Петроградская организация большевиков напрягала все силы в организации массового движения. В письме Бюро ЦК, написанном 26 февраля и посланном в Москву, имелось важное свидетельство: «26-го город имел праздничный вид. На призыв [большевистской] организации идти в город, к Казанской площади, откликнулся весь рабочий и демократический Питер. Все улицы полны народом, направляющимся к центру»[5]. Питерские большевики являлись наиболее боевыми и целеустремленными руководителями рабочих масс. Они возглавляли стачечные выступления, митинги, шли во главе демонстрационных колонн, участвовали в схватках с полицией. Мастерами революционной тактики проявили себя работники и активисты столичной партийной организации: в Выборгском районе - М. И. Калинин, М. Я. Лацис (Дядя), И. Д. Чугурин, Д. А. Павлов, Ф. 3. Евсеев, В. Н. Каюров, Н. Ф. Свешников; в Нарвском - С. И. Афанасьев, А. А. Андреев, К. Е. Ворошилов, И. В. Огородников; в Петроградском - А. К. Скороходов, Г. Н. Елин, Н. И. Подвойский, И. И. Лепсе, И. И. Худяков; в Московском - И. Е. Егоров, И. В. Васильев, Я. А. Калинин, Н. А. Малютин; [180] в Невском - А. Н. Разоренов, И. А. Рахья, Е. П. Онуфриев, А. П. Тайми; на Васильевском острове - С. И. Петриковский, Г. И. Бокий, М. С. Иванов-Михайлов, Ф. Н. Матвеев и многие другие. Однако стремительно развивавшееся движение масс затрудняло проведение организационной работы большевиков.
По силе революционного напора на царизм, по массовости движения, по ожесточенности схваток пролетариев с полицией было ясно, что революция вступала в решающую фазу своего развития. Всеобщая политическая забастовка и массовые демонстрации перерастали во всенародное восстание против самодержавия. «Огненная бушующая масса выдвигала все новых и новых бесстрашных бойцов, закаленных десятилетиями борьбы, - вспоминает большевик И. Г. Гаврилов. - Росли целые легионы борцов, готовых отдать свою жизнь за великое дело освобождения. Горели сердца восставших одним желанием-победить или умереть под красным знаменем разгорающегося пожара революции»[6].
В движение пришли пролетарские пригороды Петрограда. С 26 февраля к всеобщей стачке присоединились рабочие Ижорского завода в Колпино и Оружейного завода в Сестрорецке. Утром на Николаевский вокзал прибыл целый эшелон ижорских рабочих, принявших активное участие в демонстрации в центральной части города[7]. В этот же день демонстрировала на Невском и группа сестрорецких рабочих, среди которых находился большевик, боевик 1905 г. Н. А. Емельянов[8].
В предшествующие три дня (23, 24, 25 февраля) революционные выступления рабочих начинались, как правило, со стачек и митингов на своих предприятиях, построения рабочих в позаводские и пофабричные колонны и движения пролетарской массы с окраинных районов в центр города. Уже сам по себе ранее полученный революционный заряд в заводском коллективе вносил в действия питерских пролетариев целенаправленность и организованность, которая еще более усиливалась агитационной деятельностью большевиков.
26 февраля революционная обстановка складывалась иначе. В воскресный день значительная часть рабочих оставалась дома, другая же часть в утренние часы двинулась не к предприятиям, а прямо в центр Петрограда. Очевидец событий отмечает: «По случаю воскресенья народ [181] стекался на Невский, без захода на заводы, прямо из дому, одиночками и небольшими группами»[9]. Помимо этого с 25 февраля в городе из-за всеобщей стачки, к которой присоединились трамвайщики, не работал городской транспорт. Эти обстоятельства сказались весьма трагически на событиях воскресного дня. Лишившись привычного фабрично-заводского объединения (стачка - митинг - демонстрация) и средств передвижения, рассеянно выходили одиночки и даже отдельные группы пролетариев в столичный центр, что резко ослабило наступательную мощь петроградских рабочих. Они оказались лишенными основного оружия - коллективной пролетарской спайки и массовости, своих заводских вожаков, рабочих демонстрационных колонн. Большинство рабочих не имели привычного булыжника и металлических предметов, чем они обычно вооружались в прошлые дни.
Если подавляющая часть рабочих, вышедших на улицы, оказалась неорганизованной в воскресный день, то передовая, политически сознательная часть пролетариев приняла меры к самоорганизации, подготовилась к очередному решительному выступлению. Инициативу в этом проявили передовые рабочие Выборгской стороны, Невской заставы, Нарвской заставы и отчасти Васильевского острова и Петроградской стороны. Здесь у наиболее крупных предприятий происходила предварительная концентрация рабочих, их построение в колонны и затем уже движение в центр столицы.
Выборжцы организовали несколько демонстрационных колонн и двинулись к центру. В районе Финляндского вокзала к ним присоединилось несколько сот сестрорецких рабочих, приехавших в пассажирских составах. Во избежание потерь некоторые из колонн направились в центр не через Литейный мост, усиленно охранявшийся солдатами учебной команды Московского полка, а через Сампсониевский мост на Петроградскую сторону, по Большой Дворянской и на Троицкий мост. По дороге к выборжцам присоединялись немногочисленные группы рабочих с Петроградской стороны и Невской заставы. Вот одно из описаний движения рабочей колонны с Петроградской стороны к Невскому проспекту: «Шли бодро, смело, выстукивая темп... Рабочие уже перед Невским усилили свой марш «Отречемся от старого мира» и в самой гуще толпы - угол Невского и Садовой - остановились, [182] влились в массы других рабочих и устроили митинг: «Долой войну!», «Долой Николая!», «Хлеба и мира!» Появились казаки, осадили лошадей, толпа не дрогнула, стояла, смолкнув, ожидая действий, но казаки не двинулись. - «Уррра» - вдруг закричали, обрадовались - не трогали - Урра! - приветствовали... Больше двух часов шел митинг»[10].
Быстрым движением, организованностью в рядах, революционным задором, пролетарскими песнями рабочие-демонстранты вселяли в трудящиеся массы Петрограда боевой дух, уверенность в необходимости сражения с царизмом до победного конца. Тысячи жителей города, появившиеся на улицах, радостно приветствовали шествующих рабочих. Выход на улицы десятков тысяч питерских рабочих, их открытая борьба с военно-полицейскими силами способствовали дальнейшему революционизированию городской массы трудящихся, полупролетарских или мелкобуржуазных в своем составе. В ходе гигантского уличного шествия и митингования происходил процесс быстрого слияния пролетарского организованного движения и городской революционной демократии. Еще на заре большевизма В. И. Ленин подчеркивал: «...не взяв в свои руки руководства общедемократическим движением, социал-демократия не сможет свергнуть самодержавие...»[11]
Некоторое время усиленные полицейские заслоны сдерживали натиск рабочих, студенческих и трудящихся масс, рассеивали их в местах скопления. Однако огромную волну народного шествия уже ничто не могло остановить.
Тогда контрреволюция пошла на открытое применение оружия, рассчитывая потопить в крови народное движение. С 2-3 часов дня Невский проспект - от Адмиралтейства до Знаменской площади - огласился грохотом винтовочной стрельбы. В безоружных людей стреляли у Казанского собора, Гостиного двора, на пересечении Садовой и Невского, Владимирского и Невского, на Знаменской площади, на Литовской улице. Против демонстрантов применялись штыковые атаки пехотных заслонов, кавалерийские атаки конников с обнаженными шашками и пиками. Питерский пролетариат и трудящиеся города понесли тяжелые потери. По ориентировочным подсчетам, число жертв расстрела в этот день составило не [183] менее 170-200 человек убитых и раненых. Свидетель событий в своем дневнике 26 февраля записал: «Самый кровавый день из всей революции». Другой свидетель: «На мостовой и на тротуарах (Невского проспекта. - И. Л.) валялись убитые и раненые. Приходилось не раз наступать на лужи крови»[12].
В половине пятого дня весь Невский проспект был «очищен от толпы». После расстрела на Знаменской площади было подобрано около 40 убитых и столько же раненых, на углу 1-й Рождественской улицы и Суворовского проспекта -10 убитых и несколько раненых. Рабочие-демонстранты уносили с собой в свои районы десятки убитых и раненых товарищей. Но спустя полчаса толпы демонстрантов снова заполнили центральную магистраль. И вновь залпы, вновь жертвы[13].
В этот день на улицах Петрограда появились первые добровольные санитарные дружины из молодых рабочих, работниц, студентов, курсисток, гимназистов. Они убирали трупы, оказывали раненым первую помощь, доставляли в госпитали и больницы. В ряде случаев полиция стремилась помешать самоотверженной работе санитаров-добровольцев.
Расстрелы в центральной части города не смогли запугать рабочих-демонстрантов. Нарастающая динамика борьбы, картины кровавых расправ, гибель близких товарищей, их призывы о помощи - все это сжимало пружину всенародного гнева и возмущения. В грохоте винтовочной стрельбы рождался массовый пролетарский героизм и невиданное упорство сопротивления. Генерал-майор жандармерии Глобачев зафиксировал в своей записке: «Во время беспорядков наблюдалось как общее явление крайне вызывающее отношение буйствовавших скопищ к воинским нарядам, в которые толпа в ответ на предложение разойтись бросала каменьями и комьями сколотого снега. При предварительной стрельбе войсками вверх толпа не только не рассеялась, но подобные залпы встречала смехом. Лишь по применении стрельбы боевыми патронами в гущу толпы оказывалось возможным рассеивать скопища, участники коих, однако, в большинстве прятались во дворы ближайших домов и по прекращении стрельбы вновь выходили на улицу»[14].
В настроениях рабочих произошел важный психологический перелом от физического страха к пассивному безразличию [184] за жизнь и, наконец, к массовой смелости, риску и наступательному действию перед строем вооруженных и стреляющих в них солдат и полицейских. Эволюция рабочих и народных настроений зафиксирована в описаниях многих очевидцев.
Большевик-выборжец И. М. Гордиенко: «Грянул залп, за ним беспорядочная стрельба. Улица опустела, на сером, грязном снегу лежат убитые, раненые. Стрельба прекратилась, и мы снова с красными флагами и революционными песнями на мостовой»[15].
Меньшевик-интернационалист О. А. Ерманский: «На всех лицах было озлобление и негодование. Демонстрация расстроилась, но кучки (людей) опять стали собираться. Какая-то привычка к обстрелам выработалась в массе»[16].
Корреспондент кадетской «Речи»: «Все это (т. е. угроза расстрела. - И. Л.) однако не устрашало. Десятки тысяч людей двигались по улицам... Происходили кровавые столкновения. Жертвы из народа за этот день насчитывались сотнями»[17].
На попытки вооруженного подавления народных выступлений петроградский пролетариат ответил активизацией своих революционных действий. На рабочих окраинах (Выборгский, Нарвский, Невский и Московский районы) группы пролетариев-боевиков начали разоружать отдельные полицейские и воинские патрули. На Выборгской стороне рабочие-боевики во главе с И. Д. Чугуриным разгромили полицейский участок и вооружились револьверами и шашками. Рабочие заводов Металлического и «Новый Промет» получили оружие у революционных солдат Преображенского полка. Революционные студенты Политехнического института по указанию большевика А. Садыкова достали около 50 винтовок, несколько револьверов и ящики с патронами в Лесном, где они были закопаны работниками Военно-технической группы ЦК РСДРП после 1905 года[18].
Со второй половины дня пролетарии-боевики перешли к прямым нападениям в различных районах столицы на наряды полиции и правительственных войск. Ожесточенная схватка между рабочими-демонстрантами и полицией произошла на Знаменской площади во время массового митинга, где выступал член Выборгского райкома партии И. П. Жуков. Полиция и войсковой наряд, окружившие [185] участников митинга, начали расстреливать демонстрантов. Рабочие пустили в ход камни, поленья дров, стреляли из револьверов. В схватке приняли участие работницы, солдатки, студенты. Отступившая в район Старо-Невского проспекта и Гончарной улицы группа боевиков из рабочих и студентов навязала настоящий бой преследовавшим их конным разъездам. Около 5 часов дня на углу Итальянской и Садовой улиц рабочими был убит прапорщик Павловского полка, набросившийся на демонстрантов с обнаженной шашкой[19]. В 7 часов вечера на углу 1-й Рождественской улицы и Суворовского проспекта рабочие ранили двух городовых и обезоружили их, отобрав две шашки и револьвер. В 8 часов вечера у дома № 3 по Корпусной улице разоружили городового. В начале девятого в районе Апраксина переулка боевая группа рабочих обстреляла из револьверов полицейский наряд из пяти человек. В этот день впервые рабочие-боевики использовали винтовки в перестрелке с карателями[20]. Однако вплоть до 27 февраля огнестрельное оружие имели лишь отдельные группы рабочих-боевиков и революционных студентов.
К вечеру в ходе уличной перестрелки рабочие-боевики и демонстранты применили тактику баррикадной борьбы в центре города. Небольшие баррикады стремительно воздвигались из извозчичьих саней и колясок, пустых бочек, ящиков, бревен, телефонных столбов и фонарей. Баррикадными прикрытиями служили и перевернутые вагоны трамвая и конки. Баррикады сдерживали наступательные действия пехотных нарядов, разъездов кавалерии; из-за прикрытий боевики вели перестрелку с карателями и, прикрываясь баррикадами, затем скрывались в проходных дворах домов. Такие баррикады были сооружены на перекрестках и углах улиц в районе Литейного проспекта, Шпалерной и Таврической улиц, на подступах к Литейному мосту[21]. Судя по территориальному расположению баррикад, они были построены рабочими Выборгской и Петроградской сторон, 1-го Городского района и Невской заставы. Все эти факты свидетельствовали о боевом настроении питерского пролетариата, его стремлении сражаться до конца за свержение монархии.
С наступлением темноты столичный центр опустел. Рабочие-демонстранты отступили в свои районы. Город погружался в ночную тишину. Иногда слышались глухие [186] одиночные выстрелы. Войсковые и полицейские наряды стреляли в прохожих, не успевших добраться до своих домов.
Правительство и военно-полицейские власти могли считать, что они сумели одолеть революционное движение в Петрограде. Действительно, рабочие демонстрации были рассеяны, внешне войска оставались пока что верны властям, контролировали положение в городском центре. Вечером министр внутренних дел Протопопов телеграфировал в Ставку: «Сегодня порядок в городе не нарушался до четырех часов дня, когда на Невском проспекте стала накапливаться толпа, не подчинявшаяся требованию разойтись... Войска вынуждены были для прекращения буйства прибегнуть к стрельбе боевыми патронами по толпе... Войска действовали ревностно. Поступили сведения, что 27 февраля часть рабочих намеревается приступить к работам. В Москве спокойно»[22]. Правительство вновь совершало крупный просчет в оценке реального положения в Петрограде.
Вся рабочая масса была крайне возбуждена и возмущена событиями воскресного дня. Петроградские рабочие исчерпали до конца все мирные средства классовой борьбы от стачек и митингов к общегородской демонстрации и всеобщей забастовке. Назревал вопрос о вооруженном восстании. В ночь с 26 на 27 февраля весь красный пояс пролетарских окраин столицы кипел гневом. Рабочими массами овладела идея: «К оружию! К восстанию!» Это обсуждалось в рабочих домах, квартирах, чайных, на митингах, собраниях.
Оплотом призыва к вооруженному восстанию вновь стала Выборгская сторона. Различные источники подтверждают это. Вездесущий журналист был свидетелем разговора пролетария-боевика в кругу рабочих и солдат вечером в одной из чайных на Выборгской стороне. Рабочий говорил: «Это, товарищи, только начало! Посмотрим, что завтра будет! Сегодня разогнали? Шутите! Не разогнали! Убили, может, сто или двести человек, а нас тыщи! Многие тыщи! Мосты отрезали? А нам мосты не нужны! Мы по льду проберемся! И из Сестрорецка рабочие придут, слышь, уже забастовали!.. И со всей Руси пойдут рабочие на Петроград! Довольно! Что же это? Нешто тремя залпами нас разгонишь? У них сила, и у нас тоже сила! Завтра так не пойдем! С оружием пойдем!..» От [187] себя журналист добавляет: «И так много веры, так много энтузиазма было в словах рабочего»[23].
Вечером 26 февраля в помещении Лутугинского университета на Полюстровском проспекте собрались активисты Выборгской районной организации большевиков. На совещании состоялся обмен мнениями о событиях прошедшего дня. Спустя некоторое время участникам совещания стало известно о решении Руководящего центра (Бюро ЦК, Выборгского районного комитета, ряда членов ПК РСДРП), собравшегося в районе станции Удельная, о переводе всеобщей стачки и демонстрации в вооруженное восстание. Участник этих заседаний И. Г. Гаврилов вспоминает: «Партия не опустила рук перед стоящими трудностями. Было постановлено отказаться от мирной демонстрации и призвать рабочих к вооруженной борьбе. Другого выхода не было»[24]. Первым очагом вооруженного выступления против самодержавия явилась Выборгская сторона.
[1] Красный архив, 1927, т. 2 (21), с. 5; ЦГИА СССР, ф. 1282, oп. 1, д. 741, с. 6.
[2] Блок А. Последние дни императорской власти. Пг., 1921, с. 66.
[3] Свешников Н. Отрывки воспоминаний. Петроградская правда, 14 марта 1923 г.
[4] Партия большевиков в Февральской революции 1917 года. М., 1971, с. 161.
[5] Вопросы истории КПСС, 1965, № 9, с. 82; см. также: Вопросы истории, 1964, № 2, с. 76-77.
[6] ЛПА, ф. 4000, оп. 5, д. 1313, л. 3.
[7] Гундоров А. С. За Невской заставой. - В кн.: В огне революционных боев, с. 314.
[8] Муштуков В. Рядовой ленинской гвардии. М., 1965, с. 38.
[9] Мильчик И. Рабочий Февраль. М.-Л., 1931, с. 8; см. также: Кондратьев Т. Воспоминания о подпольной работе в Петрограде. - Красная летопись, 1923, № 7, с. 66.
[10] Степной Н. (Афиногенов Н.). Этапы великой русской революции. Самара, 1918, с. 3.
[11] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 5, с. 365; см. также, т. 11, с. 384-385.
[12] ЦГАОР СССР, ф. ДП, ОО, 1917 г., д. 341, ч. 57, л. 45 об.; Мильчик И. Указ. соч., с. 91; ЦГИА СССР, ф. 1101, oп. 1, д. 1195, л. 3; Ерманский О. А. Из пережитого. М.-Л., 1927, с. 145.
[13] Волин Ю. Рождество свободы. - В кн.: Революция в Петрограде. Пг., 1917, с. 32.
[14] ЦГАОР СССР, ф. ДП, ОО, 1917 г., д. 341, ч. 57, л. 45 об., 46 об.
[15] Гордиенко И. Из боевого прошлого. М., 1957, с. 60.
[16] Ерманский О. А. Указ. соч., с. 147.
[17] Речь, 5 марта 1917 г.
[18] Круглова А. И. Незабываемое. Воспоминания. Л., 1963, с. 84- 85; Первая боевая организация большевиков 1905-1907 гг. Статьи, воспоминания и документы. М., 1934, с. 247-255.
[19] ЛПА, ф. 4000, оп. 5, д. 1342, л. 1. Воспоминания И. П. Жукова; ЦГАОР СССР, ф. ДП, ОО, 1917 г., д. 341, ч. 57, л. 45; 46 об.
[20] ЦГАОР СССР, ф. ДП, ОО, IV д-во, 1917 г., д. 61, с. 10, л. 14; Заславский Д. О. и Канторович Вл. Хроника, февральской революции, т. I. Пг., 1924, с. 24.
[21] Волин Ю. Указ. ст. - Революция в Петрограде, с. 36.
[22] Блок А. Последние дни императорской власти, с. 66-67.
[23] Волин Ю. Рождество свободы. - В кн.: Революция в Петрограде, с. 38-40.
[24] Гаврилов Ив. На Выборгской стороне в 1914-1917 гг. - Красная летопись, 1927, № 2 (23), с. 51-52.