В. И. А., д. № 815, лл. 84-88.

[М а л я в и н] - Имеем сведения, что Орша занята большевиками, установлен строгий контроль, не пропускающий едущих на Петроград и ставку; наш ординарец, направленный с боевым расписанием в ставку, [173] вернулся обратно, некоторые эшелоны сами пробивают себе дорогу, местный комитет, якобы, разрешил пропуск эшелонов, но отдал распоряжение по линиям, чтобы их задерживать у семафоров. Вопрос о посылке броневиков в Москву не разрешен, так как отправлению их препятствует Минский Комитет Спасения Революции, по этой же причине не можем оказать скорой поддержки Вязьме, которая в руках большевиков и не пропускает поездов, а также и Гомелю, где телеграф занят большевиками. Этот же Комитет препятствует снятию с фронта революционных батальонов для Минска, в котором гарнизонную службу несет кавказская кавалерийская дивизия, требующая смены, чтобы дать возможность отдохнуть людям. Из всех наших нарядов по переброске войск будет выполняться только перевозка первого Астраханского казачьего полка из III армии в Смоленск. Во всех своих неоперативных действиях мы связаны по рукам и по ногам фронтовым и армейскими Комитетами Спасения Революции и до тех пор, пока не будут приняты решительные меры со стороны центрального управления к тому, чтобы все распоряжения как ставки, так и штабов относительно переброски войск исполнялись беспрекословно, мы не в состоянии исполнять распоряжения ставки. Мы делаем соответствующие распоряжения, но наши телеграммы или задерживаются на телеграфе или прямо не приводятся в исполнение. Нужно положить конец этой вакханалии. Малявин.

- Не отходи от аппарата: с тобой будет говорить наштазап.

- Я - Вальтер. Здравствуй, Мих[аил] Конст[антинович]. К тому, что сказал Малявин, я хочу добавить, что, быть может, отправку 3 броневого дивизиона из Городка (это к северу от Витебска) можно сделать прямо из ставки, минуя совершенно наше распоряжение, ибо все, что сев[ернее] Витебска, находится вне района начвосозапа и, таким образом, нас можно обойти. Далее, я хотел бы несколько очертить здешний Комитет Спасения Революции. Он составился частью из благожелательного элемента и частью из большевиков; такой блок получился оттого, что эсэры и эсдеки, вообще благомыслящие, не были уверены, что военная сила их достаточно твердо поддержит против Совдепа, т.-е. большевиков, а затем не были уверены, чем кончится борьба в Петрограде. Отсюда личный шкурный страх ясно и определенно высказать в Комитете свой личный взгляд и, кроме того, страх, что решительные меры против Совдепа вызовут взрыв насилия на фронте. Также страх, что малейшее кровопролитие приведет к анархии в Минске, к погромам и грабежам. Большевики решительно проводят свою линию, а средние, т.-е. меньшевики, по своему политическому убеждению, не желают решительных действий против большевиков. Все решительно держат камертон по Петрограду: как только в Петрограде будет развязан узел в пользу Временного Правительства, так сейчас же отпадет всякое влияние Совдепа и большевиков. К этому надо прибавить полное отсутствие симпатий к Керенскому. Если все суммировать, то отсюда и результаты: боязнь оказать открыто помощь [174] Петрограду и Москве. Многие в душе сочувствовали бы этой помощи, но ее скрывают. В настоящее время противодействие отправке подкреплений мотивируется у них следующим: будто железнодорожный комитет послал ультиматум в Петроград обеим сторонам, и большевикам и Керенскому, предлагая в установленный срок заключить соглашение и составить правительство по обоюдному согласию. Если в этот срок та или другая сторона не пойдет навстречу этому ультиматуму, то ее лишат помощи в подвозе продовольствия, а если это будет Керенский, то и в подвозе подкрепления. В силу этого Минский Комитет и признал нежелательным вмешиваться в действие этого ультиматума и противодействует отправке подкреплений на Петроград и Москву, а также и Оршу, через которую идет путь в оба пункта. В частности, в отношении Орши они мне только что предложили обратиться в этот ж[елезно]-д[орожный] комитет и спросить их, хочет ли он, чтобы мы отправили отряд (два эскадрона, о которых идет речь) в Оршу, дабы утвердить там порядок, и если только ответ будет утвердительный, отряд будет отправлен, причем они просят посаженные эскадроны из вагонов не выгружать, а ждать результатов. Не знаю, достаточно ли я ясно очертил их политику, но думаю, что единственно кто мог бы на них повлиять - это центральный комитет при ставке. В общем - страх перед большевиками, страх того, что сила останется за ними.

В частности, вы прислали телеграмму № 15444 - приказание отправить в Москву штурмовой батальон 73 пех. дивизии, а в Петроград батальон смерти 120 дивизии; - хотел только сказать, что такой дивизии у нас нет, вероятно, это описка. Большевики прибегают к самым неприличным приемам в смысле распространения ложных и выгодных для них сведений. Нельзя ли нас полнее информировать, дабы дать нам материал, с помощью которого мы могли бы бороться? Присылкой чаще более подробных сведений вы нас крайне одолжили бы. Вот все, что я хотел добавить. Имеете ли вы что нам передать?

[Д и т е р и х с] - В ставку прибыли представители Викжеля, поэтому вопрос о посылке эскадронов в Оршу может быть разрешен довольно скоро. Все затруднения, которые вы мне передали, имеются налицо не только на вашем фронте, но буквально на всей территории России. Тактические причины настоящего времени требуют от нас настойчивого преодоления препятствий и трений, дабы пехота могла появиться на полях Гатчины. Полагаю, что вопрос с центральным управлением разрешится очень скоро, а с ним то или другое решение сего вопроса. Борьба партий и национальностей чересчур поглотила все, чтобы могли в данную минуту восторжествовать идеи, касающиеся национальности всей России как единого государства. Пока больше ничего не могу сказать. Дитерихс.

[В а л ь т е р] - Хорошо еще то, что эшелоны Финляндской стрелковой дивизии здесь не задерживались. Комитет первоначально запросил [175] юзфронт и с тех пор никаких затруднений движению эшелонов не делал. Не знаю, как в севфронте, но здесь они свободно прошли на Полоцк. Вот все. Честь имею кланяться. Вальтер.

- Спасибо, всего хорошего. Малявин.

- До свиданья. Дитерихс.

Текст воспроизведен по изданию: Октябрь на фронте // Красный Архив. - М.-Л., 1927 № 04 (23). - C. 173-176.