«Нас упрекают в том, что мы не ожидаем Учредительного собрания. Почему же мы, не дожидаясь, теперь желаем творить свою жизнь? Каждая организующая государство сила желательна в настоящий момент общей дезорганизации. Теперь все дезорганизовано. Продовольствия нет. Твердой власти нет, да и не может быть она там, где начинается голод. Первым мотивом эволюции был голод, поэтому голод же не может быть причиной организация власти. Власти нет, как ни говорит о ней везде Керенский. Российская революция уже в таком состоянии, что представители революционного правительства не имеют идеи, которая была бы в состоянии повести людей на смерть. Мы же еще в процессе революции. Мы свою национальную революцию творим сами. Отпор нас еще больше воодушевляет. Если к запрещению съезда Керенским относиться юмористически, то надо было бы сказать: этому запрещению мы можем быть только благодарны, оно вызвало только энергию нашу и воодушевление. У нас, далее, нет классов, с которыми бы демократия не могла уже работать. Правда, это ненормально. Но нас уродовали условия нашей жизни. Буржуазия есть на Украине, но она не наша, а «югороссов». Украинское движение идет, поэтому теперь уже нас знают и с нами считаются, как с реальной, хотя и не правомочной, быть может, юридически силой. В настоящий момент нам нужно - дружно, без дробления сил, проводить свои идеалы в жизнь. Среди нас уже появляются реакционные идеи. Среди нас вероятно, есть монархисты, приверженцы гетманщины, и т. д. Но никогда уже монархия не может быть на Украине. Еще предки наши, [157] казаки, были республиканцами, так как боролись с своими гетманами и полковниками за волю.

Следовательно, наша национальная идея, объединяя нас, ставит нас в более благоприятное положение, чем русскую демократию. Им уже нечего творить (надо только совершить социальную революцию), а у нас еще есть что творить - перетворить себя самих. Поэтому, имея в руках такую организационную силу, мы не должны ожидать, быть может, распада. Ведь уже поднимается вопрос о диктатуре, вместо Учредительного собрания. Должпо, не предрешая вопроса о том, что будет далее, приступить к творческой организационной работе.

Но что же творить? Некоторые говорят полную независимость (самостийность). Некоторые понимают это слово неправильно: самостийность - означает совершенно независимое государство. Другое течение признает, что в данный момент нужна автономия Украины, в Федеративной России, автономия без державного вето, кассирующего украинские закопы. Мы признаем автономию с правом; законодательной инициативы и издания закона и с правом самостоятельной их кассации. Других требований в данное время мы не должны ставить. Может быть, когда-либо условия изменятся, если мы увидим, что с Россией не может быть братского сожительства. В данный же момент, никаких оснований для этого не видим. Волей неволей мы сжились, срослись с Россией за 200-300 лет. Срослась наша политическая, экономическая, культурная жизнь. Мы учились и сделались нелегальными по русским книгам. Теперь еще мы калеки, без своего носа, о котором надо думать. Некоторые говорят: почему сейчас нам не завести своей республики, как заводятся переяславские республики? Я говорю открыто: путь восстания с фактической стороны для нас невозможен. Если бы началось восстание, то наши большие города не пошли бы за нами. Они будут нашими через 2-3 года. Силу бы мы имели в деревнях, но этим мы бы привели край к анархии, к резне. На это мы не можем пойти. Ради получения на один год раньше того, что все равно будет добыто, мы не пойдем на это. Ведь если проиграем, то уже не на один год. У людей, у которых говорит кровь, а не разум, ослепли глаза: им кажется, что в настоящий момент это можно сделать. Украинская центральная рада говорит: в своих руках мы имеем громадную силу, можем разрушить всю Украину; но Центральная рада не хочет быть слепым Самсоном, который погубил себя вместе с филистимлянами. Мы хотим быть зрячим Самсоном, знающим все, что он делает. Темную силу Самсона мы имеем и могли бы ее показать нашим врагам. Но мы желаем организации, а не дезорганизации. Не кровопролитием мы думаем добыть право, и не для этого организуем украинское войско. Организация это метла, которая очистит всю Украину. Съезды вливают своих депутатов в Центральную раду, и она от самсоновской силы переходит к творчеству. Организация идет также на местах. Угнетать мы никого не желаем. Уже и теперь неукраинское населепие относится к нам иначе. В последнее время русская пресса, за исключением таких органов, как «Биржевые ведомости» и «Киевлянин», начала относиться к нам иначе. Многие поняли, [158] что дело стоит серьезно, и такое отношение может только повредить. В земствах и пр. враждебные украинству элементы начинают с ним считаться и меняют свое отношение. Они поймут, что не вражда, а сотрудничество им полезно. Мы думаем, что с неукраинскими элементами мы придем к соглашению. Захватывать власть здесь мы не собираемся. Это все само собой придет - со временем. Но если нам гг. Лепарские будут угрожать юнкерскими штыками, то на это мы ответим: если вы понимаете только язык крови, если вы нас на это провоцируете, то мы не испугаемся и этого ответа. Но думаю, до этого дело не дойдет. Лепарский должен уйти, как неспособный начальник охраны города.

Итак, надо организовать свою жизнь немедленно. Автономия Украины - это не один только акт, от которого еще не изменится жизнь. Но мы знаем, что нетвердые головы, после издания такого акта перестали чинить всякие бесчинства против нас. Когда же мы придем к соглашению, то дело организации автономии пойдет бодро, радостно и Учредительному собранию мы преподнесем готовую автономию, и ему ничего другого не останется сделать, как сказать: «Да здравствует автономная Украина».

---

Текст воспроизведен по изданию: Революция и национальный вопрос: документы и материалы по истории национального вопроса России и СССР в XX веке. - Т. 3. - М., 1930. С. 157 - 159.