В 1896 г. я работал на заводе Курбатова. Здесь из молодежи об­разовался кружок, имеющий целью самообразование, и носил чисто эко­номический характер. Наш кружок кто-то выдал и меня посадили в тюрьму. Пока я сидел в тюрьме, семья моя страшно бедствовала... дойдя до степени нищеты. Я был старшим в семье, оставшейся без отца, состоявшей из пяти человек, и все средства к существованию до­бывал только я. Мать принуждена была ходить на поденную работу.

А что может заработать женщина на поденной работе? Жалкий грош. И вот за то, что я участвовал в экономическом кружке, меня про­держали [32] 15 месяцев в тюрьме и выслали из Нижнего в место приписки на год, выбросив меня на улицу незнакомого места, где я, лишенный работы, ходил положительно голодным. Когда я сидел в тюрьме, у меня родилась мысль, что если за то, что человек хочет защитить себя от насилия фабрикантов и старается пополнить свое образование совмест­ным чтением, его сажают в тюрьму, то ясно, что фабрикантам покро­вительствует кто-то свыше, и что интересы промышленного класса не чужды правительству...

Когда я приехал из ссылки сюда в Нижний и поступил работать на Сормовский завод, здесь полиция стала являться под различными предлогами ко мне на квартиру и высматривала, нет ли чего подозри­тельного на моей квартире. И достаточно было появления на заводе или на улице Сормова прокламаций, как полиция являлась с обыском ко мне на квартиру. И хотя не находила ничего преступного, но это не мешало ей притти во второй и третий раз, и, может быть, продолжала бы хо­дить еще, но меня заперли в тюрьму. При обыске у меня, находя научные книги, спрашивали: „для чего вы имеете у себя эти книги и тра­тите на них деньги, не библиотека ли у вас какая"?.. А разве рабочий не должен пополнять своего скудного образования чтением книг? Разве рабочему не нужно образование? Разве ему не нужно знать, что де­лается на белом свете?.. Работая на Сормовском заводе, я видел, что крупные промышленные предприятия эксплоатируют рабочего еще больше, чем мелкие. Всякие притеснения со стороны администрации, взяточниче­ство со стороны мастеров доходят до наглости. Помню один случай с подарком. Мастер той мастерской, в которой работал и я, ввел в пра­вило, чтобы рабочие подносили ему подарок в день ангела. Деньги со­бирали старшие рабочие. Когда же один рабочий воспротивился тому, то мастер, придравшись к нему, расчитал его с завода, как бунтовщика, который подбивает рабочих. Хотя эта история и дошла до фабричного инспектора, но все осталось по-старому.

Когда я узнал за несколько дней до первого мая, что в Сормове будет демонстрация, то вышел на Большую дорогу и сознательно прим­кнул к демонстрантам, потому что считал себя в праве протестовать против насилия над личностью. И, чтобы обратить внимание правитель­ства на рабочих, нужно выходящее из ряда вон событие - резкое, энергичное.

„Речи Нижегородских рабочих на суде". Изд. союза русских с.-д. Женева. 1903. Стр. 11-12.

Текст воспроизведен по изданию: Русская революция в судебных процессах и мемуарах. - Кн. 4. - М., 1925. С. 32-33.