Из всех сторон программы Конституционно-демократической партии, может быть, наиболее оригинальной ее частью является отношение ее к правам и интересам различных национальностей. Всеобщее право голоса - даже всеобщее, равное, тайное и прямое - настоящее время завоевало себе широкое признание; мысль о необходимости аграрной реформы с признанием права отчуждать частновладельческие земли также не пугает теперь и тех, кто несколько лет тому назад с ужасом увидали бы в этом полное ниспровержение принципа частной собственности. Но, что касается до будущего России, до отношения в ней между центром и периферией, то здесь различные партии - Торгово-промышленная, Партия правового порядка, Союз 17-го октября - особенно охотно и усердно подчеркивают свое принципиальное разногласие с «кадетами». Всюду они выставляют единство и нераздельность России, объясняя, что всякое установление областных автономных организаций есть начало распадения и разложения государства. Нечего объяснять, что Конституционно-демократическая партия не менее твердо держится принципа единства и нераздельности России, но она иначе понимает это единство; она думает, что сильная центральная власть совместна с весьма широкой децентрализацией, с существованием местных законов, вообще с признанием широкого простора для областных и национальных своеобразий. И, конечно, принимать такой взгляд заставляют не тактические мотивы и шансы ближайшей избирательной кампании, когда упреки в расчленении России при темноте массы избирателей могут являться и, вероятно, явятся сильным оружием против Конституционно-демократической партии; принимать ее заставляют высшие соображения не только политической морали, но и государственной прозорливости. Единство России вытекает не только из политической необходимости, диктуемой всем ее международным положением, оно есть великое начало ее социальной и культурной жизни; но это единство, столь глубоко потрясенное последними событиями, не ослабится, [43] а укрепится внутренней самостоятельностью отдельных частей России нам нужен мир национальный не менее, чем мир социальный.

Такова общая тенденция, но, конечно, переходя на почву осуществления, мы сталкиваемся с целым рядом вопросов. Где должна проходить демаркационная линия, отделяющая сферу общеимперского законодательства и управления и сферу автономную? В каких местностях России эти автономные потребности действительно назрели и в каком порядке они должны быть удовлетворяемы? Каковы действительные средства обеспечения прав национального меньшинства, живущего в отдельных частях России? Очевидно, здесь нельзя довольствоваться одним принципиальным утверждением того или другого взгляда. В особенности крупные политические ошибки совершают слишком отвлеченные защитники принципов областной автономии, когда потребности в ней различных частей России они представляют как бы в одной плоскости: как будто признание одной автономии обязывает немедленно же признать и другие. Между тем, в сущности говоря, с полной ясностью и несомненностью такая потре6ность определилась лишь для Царства Польского, здесь национальные и областные границы почти совпадают (интересы литовцев в Сувалской губ[ернии], очевидно, могут быть обеспечены пересмотром границ, о котором говорится в конституционно-демократической программе), здесь  мы имеем высокую несомненную культуру и политическую традицию, здесь все соображения государственного и международного характера указывают на необходимость скорейшего введения автономии. Когда же приверженцы централизма и защитники движения в сторону федерализма предлагают во имя последовательности немедленно вместе с Польшей провозгласить автономию Литвы, Малороссии, Грузии и т. п., то у первых это лишь ловкий полемический прием, у вторых - слишком упрощенное понимание вопроса. Программа конституционалистов-демократов держится здесь позиции удовлетворения определившихся потребностей; она открывает «после установления прав гражданской свободы и правильного представительства ... для всего Российского государства правомерный путь в порядке общегосударственного законодательства для установления местной автономии» и предлагает в Царстве Польском введение автономии и сейма «немедленно после установления общеимперского демократического представительства».

Быть может, мы чаще встречаемся в этих национальных стремлениях с инстинктивным ответом на долголетний беспощадный гнет, па подавление родного языка, родной веры, родной школы - всего, что представляет драгоценнейшее достояние народности. И ближайшей задачей относительно национальностей и должно быть устранение следов этого гнета, искреннее и полное обеспечение того, что понимается под словом «культурное самоопределение». Такие переживания могут быть устранены немедленно, как и немедленно может быть распространено на всю [44] Россию местное самоуправление, и лишь тогда могут определиться подлинные потребности различных национальностей и областей. Лишь такая постановка способна обеспечить длительный национальный мир в России, но, конечно, на этом пути мы встречаем серьезные препятствия. С одной стороны, выступают партии, которые, развертывая знамена единства и нераздельности России, вкладывают в эти слова, может быть бессознательно, смысл традиционного централизма: стихийному подъему они противопоставляют исключительно внешнее государственное единство. Неужели в этом смысле опыт последних десятилетий не является более убедительным, чем всевозможные теории? Как не видят, что, призывая лишь к единству, глубоко вредят действительному единству? Борясь против автономии Польши, они лишь увековечивают пагубное для обеих сторон раздвоение России и Польши. Хуже всего, что за этими лозунгами часто чувствуется наше основное зло, совершенно исказившее развитие нашего национального чувства: подменивается великая идея общегосударственного патриотизма эгоистическими представлениями о господствующей великорусской народности. Идея господствующей народности есть нечто, столь же противоречащее программе государственной демократизации, как и идея господствующих классов: угнетение национальностей шло рука об руку с угнетением социальным. С другой стороны, и среди различных национальных партий повторяется то же явление, которое мы видели на примере крестьянского и рабочего движения. Поколебалась власть, которая столько времени давила и угнетала - и падение ее авторитета естественно приветствовалось, как чувство освобождения; естественно, что явилось стремление учесть эту слабость в своих целях, создать своего рода автономию явочным порядком. Пробудившееся национальное самосознание стремится обеспечить новую волю соответствующими формами, отгораживающими данную область от других частей России: оно как бы боится упустить момент.

Эта поспешность национальных партий понятна, но едва ли она служит их делу; более, чем где-нибудь, здесь важен способ осуществления. Если бы под давлением общей дезорганизации и революционного натиска правительство уступило этим автономным требованиям, то исторгнутые[1] лишь страхом и силой оставалось бы до тех пор, пока не рассеялся бы страх силы и не явилась бы вновь у центральной власти сила; с водворением общего порядка эти уступки могли бы вызвать сильнейшую реакцию центростремительных настроений. Лишь собрание народных представителей от всей империи, основанное на всеобщем избирательном праве, может разрешить мирным путем национально-областные вопросы, установив прежде всего автономию Польши и открыв законный путь для образования других автономий. Именно такой путь правомерного. [45] Удовлетворения национально-областных потребностей признает Конституционно-демократическая партия, не преклоняясь ни перед культом мертвящего единообразия и централизма, ни перед напором центробежных стихий. Требуется великий политический такт, чтобы в теперешнее переходное время, когда общественное сознание едва успевает переживать все совершающиеся на его глазах, не перейти границы по ту или другую сторону - и не в интересах мира национальностей в будущей России стараться предвосхитить процесс этого осознания. Великая идея национальной справедливости может только тогда стать направляющей осью русской государственной политики, когда она не станет размениваться на притязания отдельных народностей, теряющих из виду перспективу общегосударственного оформления России на началах права и свободы.

---

[1] Так в документе.

Текст воспроизведен по изданию: Национальный вопрос в программных документах политических партий, организаций и движений России. Начало XX в.: Документы и материалы. Томск, 1998. С. 43 - 46.