То обстоятельство, что деревня неизбежно отстает в своем развитии от города, приводит к очень важному явлению. А именно, крестьянство обычно оказывается не в состоянии играть совершенно самостоятельную роль, оно неизбежно подпадает либо под влияние буржуазии, либо под влияние пролетариата. Очень часто крестьянство колеблется между этими двумя основными классами капиталистического общества. Со своей стороны, буржуазия, используя все преиму­щества своего положения, используя свои финансовые средства, свое политическое господство, свою монополию на науку, школу, газеты и т. д., ведет систематическую, упорную, никогда не прекращающуюся борьбу за то, чтобы подчинить своему господ­ству, в том числе и своему идейному господству, широкие слои [159] крестьянства, причем проводниками этого буржуазного влия­ния на крестьянство являются обычно более зажиточные слои крестьянства, естественно тяготеющие к буржуазии. Рабочий класс, в свою очередь, борется за то, чтобы высвободить крестьян­ство из-под влияния буржуазии, разъяснить крестьянству необхо­димость борьбы с капиталистическим строем, который противоре­чит основным интересам широкой массы, крестьянской бедноты и отчасти среднего крестьянства. В зависимости от того, куда скло­няется, в какую сторону колеблется крестьянство - в сторону про­летариата или в сторону буржуазии, - решается вопрос о том, крепко ли стоит на ногах блок помещиков и капиталистов, или же ему, действительно, грозит серьезная опасность со стороны блока рабочих и крестьян. На примере нашей революции можно пре­красно видеть, каким образом буржуазия пыталась использовать темноту крестьянства и его излишнее доверие к крупным соб­ственникам, использовать для того, чтобы сделать из крестьян­ства пушечное мясо против пролетариата. И точно так же на примере нашей революции и ее развития можно великолепно ви­деть, как при правильной политике со стороны пролетарской партии можно вырвать крестьянство, в его же собственных ин­тересах, из-под влияния буржуазии и создать из крестьянства добавочную, очень значительную и мощную силу, острие которой направлено против эксплуататорского капиталистического об­щества.

Буржуазия непосредственно после Февральской революции пыталась обмануть крестьянство в вопросе о войне. Буржуазия, играя на крестьянской темноте и на крестьянской приверженности к родине, пыталась изобразить империалистическую войну, кото­рую она вела по прямой указке английских и французских импе­риалистов, подгоняемая хлыстом этих капиталистов, как войну справедливую, как войну неграбительскую, как войну исключительно оборонительную. Буржуазия играла на патриотических и собственнических струнках крестьянства, буржуазия пыталась изобразить самую революционную партию нашей революции, пар­тию большевиков, как сброд немецких шпионов, немецких агентов, поставивших себе целью распродажу нашей страны германскому империализму. И нужно сказать, что одно время, благодаря беше­ной травле со стороны всей буржуазной печати, ей удалось достиг­нуть известных - с ее точки зрения хороших - результатов. На­шей партии и рабочему классу пришлось испытать тяжелые време­на, когда мелкобуржуазная партия социалистов-революционеров оказалась во главе крестьянства и проводила целиком вместе с меньшевиками - другой мелкобуржуазной партией в нашей стра­не - ту политику, которую диктовала им наша буржуазия. И толь­ко энергичнейшая работа нашей партии и опыт войны и револю­ции, [160] из которого сами массы убеждались постепенно в полной правоте большевиков, сделали то, что буржуазный обман и буржуазная ложь относительно войны были разоблачены до конца.

Буржуазия пыталась точно так же использовать очень искус­но и известные предрассудки среди крестьян в вопросе о земле. Широкие массы крестьянства желали получить (и это была веко­вая мечта нашей деревни) помещичью землю, желали страстно и упорно забрать эту землю от помещиков. Но, с другой стороны, не­которые слои крестьянства, в первую очередь более зажиточные слои, которые, с одной стороны, меньше нуждались в помещичьей земле, а с другой стороны, имели гораздо больше почтения и ува­жения к крупным собственникам вообще, естественно находились в состоянии колебания и нерешительности. Буржуазия через партию своих лакеев, через партию социалистов-революционеров, пыта­лась задержать естественное стремление крестьянства к завоева­нию помещичьей земли. На все лады твердили, что нельзя забирать землю «до Учредительного собрания», что нельзя выкуривать помещика без особого закона из его помещичьих имений; пугали ужасной резней и ужасным земельным хаосом, который должен возникнуть, если крестьяне «самочинно», т. е. не дожидаясь ни­каких распоряжений сверху, будут забирать эту землю, выгонять помещиков, расправляться с ними так, как они этого заслужили. Только одна партия, партия большевиков, партия рабочего класса, стояла за немедленную конфискацию помещичьих земель, кричала крестьянам на всех митингах и собраниях, что крестьяне должны, ничего не дожидаясь и никого не слушая, сами забирать эту землю у помещиков. Мы помним то время, когда в правительстве сидели представители буржуазии совместно с представителями партии социалистов-революционеров и когда это правительство арестовывало крестьянские земельные комитеты за их не совсем деликат­ное обращение с помещичьей землей. Наоборот, наша партия вела энергичнейшую работу по разъяснению крестьянам всей необходимости разгрома помещика, изгнания его с земли. Ибо только развязав революционную энергию крестьянства (а развязывать ее нужно было прежде и раньше всего на вопросе о земле), мы могли создать действительно прочные гарантии революционной победы. Совместный план буржуазии, эсеров, меньшевиков и т. д., план оттяжки разрешения земельного вопроса, план, который на самом деле был не чем иным, как поддержкой всего старого режима в це­лом, этот план провалился потому, что в вопросе о земле крестьян­ство пошло не за буржуазией, а пошло за рабочим классом, пошло не за умеренными лозунгами буржуазии и соглашательских пар­тий, а пошло за последовательными революционными лозунгами, выставлявшимися партией рабочего класса. [161]

Эта же ожесточеннейшая борьба между рабочим классом и буржуазией за влияние на крестьянство продолжалась и далее. Самым опасным для буржуазии было, конечно, завоевание власти рабочим классом и укрепление этой власти. Буржуазия отлично понимала, что это неизбежно случится, если крестьянство в решительный момент поддержит рабочий класс. Наша буржуазия отлично учитывала тот опыт, который оставил ей в наследство ниспровергнутый царский режим, она помнила, что помещичьему царю удалось разбить силы революционного народа в 1905 г. именно потому, что тогда рабочий класс не был вовремя поддер­жан крестьянством: крестьянство выступило значительно позже, уже тогда, когда разбит и разгромлен был головной отряд революционного движения - городской рабочий класс. Царизму удалось тогда покончить с революцией именно потому, что ему удалось разбить революционную армию по частям. Поэтому понятно, что буржуазия прилагала все усилия, чтобы разъединить рабочих и крестьян. Непосредственно перед октябрьскими днями и позже, во время борьбы Советской власти за существование, буржуазия при помощи своих агентов - эсеров и меньшевиков пыталась обма­нуть крестьянство лозунгом «демократии»: против власти Советов, т. е. против руководства пролетариата, выставлялся лозунг так называемой «демократии» и «учредилки», т. е., по существу дела, лозунг буржуазного господства и руководства, руководства частью прямого, частью через эсеров и меньшевиков. Рабочий класс и его партия обвинялись в том, что они изменяют лозунгу «равенства», лозунгу «свободы» и т. д. Время было тогда боевое. Нужно было во что бы то ни стало, твердой рукою, беспощадно и мужественно душить все контрреволюционные попытки со стороны буржуазии и помещиков. Буржуазия и помещики в нашей стране имели сво­их многочисленных сторонников в лице не только меньшевистской и эсеровской партии, но и в лице огромных слоев чиновничества, служащих, так называемой интеллигенции (врачей, адвокатов, учителей, профессоров, духовенства и пр.), не говоря уже об офи­церских кадрах бывшей царской армии, которые в своем подавляю­щем большинстве совершенно открыто стояли за возвращение старых порядков. И вот в такое время, когда нужно было вести всеми средствами беспощадную борьбу и обезоруживать против­ников, буржуазия, эсеры и меньшевики выставляли лозунг «равен­ства» и «свободы», т. е. свободы для заговорщиков вести свою работу, свободы для бывших помещиков обманывать крестьян, свободы для капиталистов использовать свою денежную суму для подкупа и организации своих сторонников и т. д. Если меньшевики и эсеры не совсем хорошо понимали, что в таких условиях тре­бование «демократии», которое выставлялось против лозунга Со­ветской власти и диктатуры пролетариата, на самом деле озна­чало [162] не что иное, как требование всяческих свобод для буржуазии, то эта последняя прекрасно понимала, в чем дело. Она подготавли­вала военную диктатуру кровавых генералов, но ей прежде всего необходимо было обмануть хотя бы часть широких народных масс, оторвать крестьянство от рабочего класса, подорвать, таким обра­зом, крепость Советской власти обманным лозунгом «демократии» и «учредилки». Буржуазия справедливо надеялась на то, что если ей удастся через своих подручных ниспровергнуть Советскую власть, уничтожить руководство пролетариата, то совсем нетрудно будет разделаться «в два счета» с эсерами и меньшевиками, кото­рые совершенно неспособны на какое бы то ни было твердое руководство.

Опыт действительной борьбы показал, что там, где часть крестьянства шла за этими обманными лозунгами, переходила на сторону учредиловцев, там ход событий неизбежно приводил к тому, что через короткий промежуток времени воцарялся и начи­нал обладать безраздельной властью какой-нибудь из царских ге­нералов. Так было на юге (Деникин, Врангель[1] и пр.), так было па востоке (Колчак и т. д.). Крестьяне, убедившись на собственном опыте в том, к чему приводит учредиловская «демократия», вновь поворачивали к Советской власти, вновь освобождались из-под руководства буржуазии и переходили на сторону пролетариата - на этот раз гораздо более прочно, решительно и беззаветно. И вновь восстановившийся союз рабочего класса и крестьянства снова проделывал поистине великие чудеса в борьбе против объ­единенных сил помещиков, капиталистов и иностранной бур­жуазии.

И сейчас, по сути дела, не прекращается эта борьба между рабочим классом и буржуазией за влияние на крестьянство. Не­смотря на наш хозяйственный рост, у нас налицо громадное коли­чество трудностей. Наследство старой разрухи висит еще тяжелой гирей на наших ногах. Рабочий класс и городская промышленность не сразу могут дать достаточное количество товаров по достаточно дешевым ценам. Советская власть и руководящая партия прила­гают все усилия, чтобы возможно скорее поднять производство, снизить себестоимость и направлять в деревню возможно более дешевые товары. Но нельзя прыгнуть выше своих ушей, и поэтому лишь постепенно наша государственная промышленность оказы­вается в состоянии решать поставленные ей задачи.

Постройка огромного государственного аппарата, обеспечение страны необходимой обороной, налаживание всего дела управле­ния и т. д. требуют значительных расходов. Эти расходы, в свою очередь, вызывают необходимость в налоговом обложении, в том числе и налоговом обложении крестьянства. На разоренные и обни­щавшие крестьянские хозяйства эти налоги ложатся тяжелым грузом. [163] И рабочий класс не сразу, а лишь постепенно может понижать эти налоги, лишь постепенно может улучшать самую систему об­ложения, учитывая на опыте, каким образом облегчить крестьян­ству приходящиеся на его долю тяготы.

Молодое государство в начале своего рождения не имело достаточного количества умелых и знающих людей, преданных делу революции; рабочий класс и крестьянство никогда раньше не учились управлять государством. Немудрено поэтому, что и ра­бочие, и крестьяне, вовлекаемые в общегосударственное строи­тельство, делали ряд ошибок, которые, в свою очередь, тяжело отражались на крестьянстве. Выработать достаточное количество людей, нужных для управления такой огромной страной, как наша,- дело вовсе не легкое. Господствовавшие прежде классы вырабатывали своих, нужных им людей в течение целых сотен лет и целого ряда поколений. А Советская власть, власть трудящихся, насчитывает всего-навсего несколько лет своего существования в нашей стране. Отсюда неизбежны недостатки в системе нашего управления, отсюда целый ряд печальных явлений и так называе­мых «недостатков механизма».

И вот все эти недостатки используются сторонниками буржуа­зии для того, чтобы вбить клин между рабочим классом и кресть­янством, для того, чтобы расщепить и расколоть союз рабочих и крестьян, вырвать крестьян из-под руководства пролетариата и захватить хотя бы их значительную часть под руководство и идей­ное влияние сторонников буржуазии.

Следует вспомнить еще о том, что борьба за влияние на крестьянство, эта классовая борьба между пролетариатом и буржуазией, в теперешнее время ведется, между прочим, в нашей стране в совершенно особой, совершенно своеобразной форме, а именно в форме борьбы за хозяйственную, экономическую смычку с крестьянством. Эта борьба ведется нашей государственной промышленностью и государственной торговлей против частного капитала, частного торговца и купца, который со своей стороны отчаянно бо­рется за рост своего экономического, хозяйственного влияния на крестьянство, т. е. борется за то, чтобы получить с этим последним экономическую смычку. Эта борьба между пролетариатом и бур­жуазией ведется особыми средствами, и пролетариат сможет победить в этой борьбе лишь в той мере, в какой ему действительно удастся поднять свою промышленность, наладить хороший и деше­вый торговый аппарат и показать всему крестьянству, что государ­ственное хозяйство в состоянии лучше удовлетворять насущные экономические потребности и нужды крестьянского населения, чем частный капиталист, частный торговец, частный купец, частный посредник.


[1] Врангель П. Н. (1878 - 1928) - генерал царской армии, барон, ярый монархист. В период иностранной военной интервенции и гражданской войны - ставленник англо-французских и американских империалистов; один из руководителей контрреволюции на Юге России. В апреле - ноябре 1920 г. был главнокомандующим белогвардейскими «вооруженными силами Юга России»; после разгрома их Красной Армией бежал за границу.