Мюнхен

33/ро1. - 1938.


Когда я 7 февраля с. г. за № 23/pol. - 1938[1] представил Вашему Превосходительству донесение об откликах в Мюнхене на перемещения, происшедшие 4 февраля в руководстве армии и дипломатической службы, я ссылался на замешательство, которое произошло с моим австрийским коллегой при появлении известий об этих изменениях. На следующий день он спросил [70] о моих впечатлениях, чего до сих пор не имел обыкновения делать. Учитывая, что новым руководителям, которые, возможно, склонны проводить более смелый внешнеполитический курс, потребуется несколько недель, для того чтобы полностью войти в суть дела, и что с точки зрения погодных условий, благоприятных для передвижения войск, также необходим более поздний срок, я, прощаясь с моим австрийским коллегой, бросил следующую фразу: «Таким образом, по крайней мере шесть недель можете спать спокойно».

Вместо шести недель прошло всего лишь пять. Утром 11 марта один венгерский гражданин вызвал меня по телефону и попросил срочно выдать ему удостоверение о том, что он, будучи венгерским гражданином, является владельцем значительного числа находящихся в Мюнхене лошадей. Он сослался на то, что накануне много лошадей было уведено оттуда в связи с объявленной против Австрии боевой тревогой. Я немедленно установил контакт со своим итальянским коллегой, к которому также уже обратились за содействием итальянские импортеры фруктов в связи с реквизицией их повозок. Поскольку я вскоре узнал, что в течение ночи посыльные на мотоциклах вручили всем военнообязанным, включая пятидесятилетних, повестку о немедленном призыве на военную службу, а улицы уже были забиты марширующими воинскими подразделениями, я в 10.30 попросил соединить меня с нашей миссией в Берлине и через четверть часа устно сообщил нашему военному атташе о своих наблюдениях. Мой австрийский коллега выезжал на автомобиле в Куфштейн, чтобы позвонить по телефону, а другие мои коллеги лихорадочно шифровали свои донесения. Примерно около часу дня их начали вызывать по телефону из Берлина удивленные и сомневающиеся послы, чтобы проверить достоверность слухов о мобилизации (английский посол Гендерсон обратился к здешнему английскому генеральному консулу со словами: «Это правда?»). В это время уже весь Мюнхен был охвачен лихорадкой. Занятия в школах были прекращены, а школьные здания переоборудованы в казармы для солдат, на отдельных линиях прекратилось автобусное движение, большое количество автомашин (как правило, за исключением новых) было мобилизовано для военных целей, самолеты сотнями проносились над Мюнхеном, и даже лица шестидесятилетнего возраста получили вызов на службу в военных канцеляриях. (Призыв проводился, видимо, без должного порядка, ибо значительное число людей более молодого возраста было оставлено продолжать свои обычные занятия.)

Я весь день поддерживал контакт со своим итальянским коллегой, который ссылался на последствия политики Идена и клялся, что со времени встречи в Берхтесгадене его правительство ничего не знало о намерениях Шушнига. Примерно в 5 час. пополудни я нанес визит итальянскому консулу. К нему пришли также польский коллега и французский генеральный консул. Последний не мог скрыть свое огорчение по поводу положения, сложившегося во Франции («Это плачевно!»), и он был поражен, когда я предсказал, что в целях избежания кровопролития Шушниг уйдет в отставку и передаст власть Зейсс-Инкварту и что в Австрии Никого не найдется, кто станет стрелять по немецким войскам. («Что за народ», - заметил он по этому поводу.) Вечером, когда все это было подтверждено радиосообщениями, итальянский коллега попрощался со мной по телефону, сказав: «Свершилось».

12-го продолжался призыв в армию, появились приказы о новой реквизиции автомашин. Весь день новые самолеты летели на юго-восток. Многие «осведомленные» лица «доверительно» сообщали, что они уже в полдень 10-го «обо всем знали», а некоторые припоминали, что уже в тот день они и впрямь видели множество солдат вокруг Гармиша.

Мобилизация вызвала замешательство среди населения. Вероятно, не без клерикального влияния, совершенно открыто высказывались против вмешательства в австрийские дела, как, например, «ну, это уже некрасиво» и т. п. Среди народа было большое опасение, что эта акция приведет к войне; ссылались на скудость снабжения и на опасность активизации тайных коммунистов. [71] Таким образом, войска двигались к австрийской границе далеко не в «радужном настроении».

13-го и особенно 14-го, когда стало уже видно, что все «идет гладко», и когда уже сказалось воздействие на население печатной и радиопропаганды, настроение повсюду сразу изменилось. Все признали, что австрийцам надо было помочь. Пробудились империалистические инстинкты; этому способствовали открывшиеся перспективы осуществления планов создания великой Германской империи и бездействие иностранных государств. Повсюду говорили о том, что теперь черед за чехами, а потом за венграми. Такие выводы делались на основании того, что газеты сообщили отклики печати всех стран. Было даже опубликовано высказывание одной чешской газеты, которая назвала аннексию Австрии «семейным делом» немцев; только о Венгрии не поступило никаких сообщений. Опыт подсказывал, что молчание немецкой прессы обычно носит «зловещий» характер. Еще 15-го вечером, после того как население Мюнхена с воодушевлением чествовало с триумфом возвратившегося на родину фюрера, я ощущал на себе веяния указанных выше планов, особенно когда в соответствии с ранее полученным приглашением я встретился на ужине с руководителями города. Мне пришлось выслушать намеки на то, что от новой германской границы Будапешт расположен на расстоянии всего лишь «послеобеденной прогулки». Но раздавались и голоса в пользу совместной германо-венгерской акции против Чехословакии. Один муниципальный советник, член эсэсовской организации, посоветовал, чтобы Венгрия напала на Чехословакию, а Германия, мол, поспешит затем на помощь. Когда я сослался на угрозу нападения на Венгрию с тыла, он заверил, что никто из наших соседей даже не пошевельнется. Наше заявление с поздравлением и пожеланием удачи было опубликовано только 16-го среди прочих новостей в «Мюнхенер нейесте нахрихтен», а мюнхенское издание «Фёлькишер беобахтер» сообщило об этом лишь 17-го, причем не на видном месте.

Истекшие дни свидетельствуют о том, что идея о границе народности[2], которая благодаря скрупулезной и широкой деятельности Народного союза немцев за рубежом («Фольксбунд») пустила глубокие корни среди немцев внутри германских границ и за их пределами, может даже вызвать далеко не дружественные мысли в отношении дружественной Венгрии. В порядке возражения против этого, конечно, можно сослаться на неоднократные заявления Гитлера, которые подчеркивают принцип безусловного уважения иностранной народности[3]. Но наряду с этим принципом имеет место суждение, что идеологическая общность может быть также основой для тесных связей, вне зависимости от границ и народности[4]. Например, мой дворник, вероятно, не своим умом дошел до того, что ввод германских войск в Венгрию ставит в зависимость от наличия или отсутствия в ней достаточного количества национал-социалистов.

Поглощение Австрии принесет в некотором отношении определенное облегчение в деле снабжения сырьем, являющемся самой большой проблемой Третьей империи. «За последние два года мы в большой степени мобилизовали резервы нашего народного хозяйства. Больным местом австрийской экономики было то, что не имелось возможности использовать имеющиеся производственные мощности. Теперь это уже в прошлом», - говорится в сегодняшнем номере «Фёлькишер беобахтер» по поводу распоряжения Геринга, согласно которому бывшая Австрия включается в четырехлетний план.

Несомненно, что после использования ресурсов Германии, как это признается выше, Третья империя с радостью обратится к новым ресурсам, которые теперь оказались в ее распоряжении в Австрии. Она сделает это с тем большей охотой, что в последнее время настроение населения империи можно [72] считать почти критическим. Такое положение, как это известно из многих источников, сложилось в результате больших жертв как в области производства, так и потребления, которые пришлось принести, чтобы обеспечить успех усилий империи. (Не исключено, что эти настроения наряду с другими политическими и экономическими причинами сыграли свою роль, когда было принято решение преподнести нынешний «весенний сюрприз», хотя в прошлом было заявлено, что серия сюрпризов окончилась.) Железная руда и лес (целлюлоза), а также молочная продукция, масло, жиры, полученные из Австрии, будут способствовать улучшению снабжения империи, равно как окажутся полезными безработные, которые в первую очередь будут направлены на работу в сельское хозяйство империи, где нехватка рабочей силы стала довольно острой.

Однако очевидно, как это мне подчеркнул также пользующийся большим доверием Гитлера бургомистр Мюнхена рейхслейтер Филер,- увеличение ресурсов в результате поглощения Австрии будет далеко не достаточным, чтобы приблизить Третий рейх к разрешению жгучей проблемы снабжения сырьем. В одном из своих донесений я, приведя цифры, осмелился указать на то, что вопрос о сырье имеет решающую политическую важность для Третьего рейха, ибо увеличение спроса на рабочую силу, что является основой социальной политики, можно обеспечить лишь путем увеличения объема перерабатываемых материалов. Вместе с тем четырехлетний план не может обеспечить нужное количество материалов, подлежащих последующей переработке. Нужда в колониях, если даже будет введена 15%-ная скидка на импорт, все равно не отпадет. «Англия должна понять, что без колоний Германия потерпит крушение», - сказал Филер.

Однако сомнительно рассчитывать на «понимание» с английской стороны. После беспрепятственного поглощения Австрии взоры теперь должны быть обращены в сторону беззащитного юго-восточного пространства. В этом случае территория Венгрии, хотя ее сельскохозяйственное производство и могло бы значительно облегчить положение со снабжением империи, явилась бы, как иногда выражаются «безответственные элементы», лишь «транзитной территорией». Однако в Югославии имеются огромные лесные массивы; за истекший год там открыто 44 новые шахты, больше половины которых являются немецкими предприятиями. В Румынии же наряду с наличием других природных богатств из-под земли бьют столь необходимые Германии фонтаны нефти.

Давление, вызываемое острой нехваткой сырья, представляется более значительным, чем национально-этическое требование об освобождении судетских немцев, возможно связанное с большим риском в военном отношении.

Естественно, можно представить и рассчитывать, что сырьевая проблема в юго-восточном пространстве будет включена Третьим рейхом в рамки экономических соглашений, к чему, возможно, его побудит также и развитие международной обстановки.

Во всяком случае, я полагаю, что действовал в соответствии с намерениями Вашего Превосходительства, когда в своих беседах здесь начиная с 13-го числа сего месяца подчеркивал, что Венгрия может проводить лишь одну политику - политику усиления дружбы с Германией, в надежде, что и с германской стороны поймут и признают ценность дружбы независимой Венгрии, обладающей сильным национальным чувством. Опыт, приобретенный в попытках опираться на «немощные великие державы», вряд ли может служить соблазном следовать примеру двусмысленной политики Австрии.

[1] Упомянутое донесение анализирует причины происшедших персональных изменений в руководстве германской армии и МИД, а также ожидаемые последствия этого 4 февраля 1938 г. значительное число высокопоставленных лиц было смещено со своих постов, а на их место назначены люди, более отвечавшие политическим целям Гитлера. Так, например, были отстранены военный министр Бломберг (главнокомандующим армией стал сам Гитлер), командующий армией Фрич (на его место был назначен Кейтель), министр иностранных дел Нейрат (новым министром иностранных дел стал Риббентроп), а также много других высокопоставленных военных и дипломатов. Эти персональные изменения были тесно связаны с усилением агрессивности фашистской Германии. Этот факт также подчеркивается в донесении Дьёрдя Сабо (Гос. арх., М. МИД, пол. отд., 1938-21/1-423).

[2] В оригинале «Volkstum».

[3] В оригинале «fremdes Volkstum».

[4] В оригинале « Volkstum».

Текст воспроизведен по изданию: Венгрия и Вторая Мировая война: секретные дипломатические документы из истории кануна и периода войны. - М., 1962. С. 70-73.