Содержание | Библиотека | Новая и Новейшая история Европы

«Основы предложений». - «Народное соглашение». - Прения в армейском совете в Пешни. - Примирительная комиссия. - Повышение радикальных настроений. - Прения 1 ноября 1647г. - Победа левеллеров в согласительной комиссии. - Победа грандов в армейском совете. - Бегство короля. - Бунт 15 ноября. - Коней, армейского совета. - Разрыв армии с королем.

История знает немало военных переворотов. Обыкновенно они бывают торжеством грубой силы. Армия, совершившая августовский военный переворот 1647 г., очень своеобразна. Эта армия - настоящий парламент. В ней кипит политическая жизнь, борются политические партии и программы, происходят бурные политические споры.

В 1890-х годах прошлого столетия в библиотеке одного из оксфордских колледжей (Worcester College) профессор Ферс открыл протоколы заседаний армейского совета. Секретарем этого совета был Кларк и по его имени эти новооткрытые бумаги называются Clarke Papers. Протоколы армейского совета открывают нам политические идеи армии, во многих случаях пролагавшие новые пути для конституционного строительства. Эти идеи развертывались в целые программы, имеющие громадный исторический интерес. В них можно видеть ранние попытки создать писанную конституцию и предшественницу конституций протектората. Некоторые из выставленных ими требований предвосхищают требования радикальных программ будущих веков. Резкий разрыв со стариной предлагала даже и сравнительно умеренная программа грандов, составленная, главным образом, при участии зятя Кромвеля генерал-комиссара Айртона. Эта программа давалась на просмотр пленному королю, внесшему в нее некоторые изменения. Она носила название «Heads of the proposals» - «Основы предложений» - и была напечатана в виде манифеста армии 1 августа перед оккупацией Лондона. Она распадается на две [412] части: одна заключает в себе меры временные, другая - меры постоянные. Меры временные направлены к устранению политического кризиса: провозглашается амнистия, но сторонники короля в гражданской войне отстраняются на пять лет от должностей и парламента, сам король на десять лет теряет право командования войском, а также право назначать на главные должности; настоящий парламент должен быть распущен не позже, чем через год. К постоянным мерам относятся требования, имеющие уже характер конституционной ломки: парламент должен избираться только на два года. Проект стремится охранить парламент от королевской власти: парламент должен заседать не менее 120 дней в году. Чрезвычайно характерно для проекта требование коренной избирательной реформы. Необходимо увеличить число представителей от графств. Представительство городов было в сильной зависимости от королевского произвола: король по своему усмотрению делал тот или иной город парламентским и тем давал ему право посылать в парламент двух представителей; короли широко пользовались этим своим правом, и к XVII в. количество депутатов от городов стало в четыре раза больше числа депутатов от графств, несмотря на то, что население графств было в несколько раз многочисленнее городского. «Основы предложений» требовали, чтобы в парламенте было произведено коренное перераспределение мест, чтобы у пришедших в упадок городов было отнято право представительства и передано многолюдным графствам. Основанием для распределения мест должно служить государственное обложение. Выборы должны быть свободными, голосование в палате общин открытым.

Главным правительственным учреждением Англии был Тайный совет; он состоял исключительно из членов, назначаемых королем. «Основы предложений» требовали преобразования его в Государственный совет, причем члены его назначались бы королем на семь лет из тройного комплекта кандидатов, представляемых нижней палатой. Требовались также и другие существенные ограничения королевской власти. Например, из рук короля решили изъять назначение местных должностных лиц. Дотоле королю принадлежало исключительное право назначения на должности шерифов и мировых судей; по новому проекту, присяжные (grand jury) каждого округа составляют список кандидатов в шерифы и мировые судьи; король только выбирает из этих списков. «Основы предположений» [413] оставляют в силе ковенант, но делают его необязательным для отдельных граждан. Церковные власти лишаются права налагать наказания нецерковного характера, но и гражданские чиновники не могут карать за церковные проступки (для католиков остается исключение). Повторяются требования радикальных петиций о снятии акциза с предметов, необходимых бедным классам, уничтожении монополий и ограничений промышленности и торговли, справедливом распределении налогов, праве петиций, ускорении и удешевлении процесса, упрощении права, введении финансовой отчетности. Но даже и эта радикальная программа не удовлетворяла левых, так как она оставляла короля (об этом она говорила определенно), оставляла лордов, по крайней мере она умалчивала о них; и, наконец, в основу распределения мест было положено налоговое обложение, что вводило не демократический, а цензовый принцип. Солдаты выступили со своей особой программой.

Программа солдат имеет две формулировки: одна из них называется «The case of the army truly stated» («Правдивое изложение требований армии»), другая - «Agreement of the People» («Народное соглашение»). Первые агитаторы скоро перестали удовлетворять солдат, и в начале октября пять кавалерийских полков под влиянием левеллеров выбрали новых, которые 18 октября представили Ферфаксу свою программу под названием «Правдивое изложение требований армии». Как и программа грандов, эта программа заключает в себе и временные меры, которые сводятся к чистке и роспуску парламента, и меры постоянные; главная идея - начало и существо власти принадлежат всему народу. Устанавливается основной закон (law paramount), который не может отменить парламент. Этим законом устанавливаются созыв парламента каждые два года, всеобщее избирательное право для всех мужчин, полнота власти у нижней палаты, устранение монополий, десятин, сокращение законов до размеров одного тома; в этой программе сильно обличается казнокрадство членов парламента и чиновников. Авторы сознают, что их программа предполагает резкую ломку; в письме к Ферфаксу агитаторы заявляют, что они не боятся ломки существующих форм; все формы, только тени, которые должны служить народной безопасности. С этой программой тесно связана другая, которая носит название «Народного соглашения» и была 28 октября представлена новыми агитаторами армейскому совету. Первая ее часть, конституционная, [414] совпадает приблизительно в своих требованиях с прежними требованиями армии: двухлетний парламент, перераспределение парламентских мест соответственно численности населения, причем подразумевается (ясно это не указано) всеобщее избирательное право, а также и средоточие власти у народных представителей. Вторая часть трактует о прирожденных правах и требует признания их за каждым человеком. Эти права: религиозная свобода, свобода от принудительного набора (всегда можно нанять солдат), амнистия, а также крайне неопределенное требование, чтобы законы были хороши и не разрушали благосостояния народа. Эти программы, офицерская и солдатская, «Основы предложений» и «Народное соглашение», и составили основу тех споров, которые происходили в армейском совете. Прения эти чрезвычайно важны. Кроме представителей армии в них принимали участие и штатские - представители от левеллеров. На этих заседаниях раскрывается внутренний разлад в среде армии: различие политических программ ведет за собой и различие политической тактики.

Прения происходят в конце октября и начале ноября в церкви лондонского предместья Петни (Putney).

Король в плену у армии, и с ним гранды ведут переговоры, которые возбуждают беспокойство солдат. Ходят слухи, что Кромвелю будет дан титул эрла. Известный Генри Мартен говорит по этому поводу, что он хотел бы быть Фельтоном Кромвеля (Фельтон - убийца герцога Бекингема).

20 октября в нижней палате Кромвель три часа красноречиво говорил о необходимости примирения с королем, что сильно озлобило республиканцев и дало пищу для всевозможных подозрений и нареканий. И на заседании армейского совета в Петни 28 октября сказывается недоверие солдат к грандам. Говорит солдат Сексби и указывает, что причина кризиса - это оппортунизм грандов, их желание угодить королю и парламенту; Кромвель и Айртон своим угодничеством испортили свою репутацию. Кромвель вынужден оправдываться. Он объясняет, что на парламентском заседании 20 октября он говорил не как представитель армии, а как частный человек, и что это лишь его частное, личное мнение. Айртон также оправдывается в возведенных на грандов обвинениях и упрекает агитаторов в том, что они сеют раздор в армейском совете. После его речи агитаторы читают свой проект «Народного соглашения». Кромвель критикует соглашение и выражает мнение, что оно опасно, так как его выдвигает небольшая кучка [415] людей, что если каждая такая небольшая группа будет поддерживать свой проект, то это поведет только к раздорам, и с Англией может случиться то же, что и со Швейцарией: она может распасться на враждующие кантоны. Кроме того, Кромвель находит, что этот проект не согласован с народным духом и характером - он неосуществим в английских условиях. Кромвель предостерегает присутствующих от фантастических ссылок на религию и напоминает, что армия взяла на себя известные обязательства и должна их выполнить. Но последние слова Кромвеля не умиротворяют, а раздражают: его подозревают в тайных сношениях и соглашениях с королем и думают, что именно на эти обязательства он и намекает. Кромвелю возражает один из штатских левеллеров, Уайлдмэн, и доказывает, что учение о принудительности всех старых обязательств противно религии; каждый может отказаться от несправедливого обязательства.

Ему горячо возражает Айртон. Он говорит, что это - проповедь анархии и что всякое общество возможно только при соблюдении обязательств.

Но тут на Кромвеля обрушивается полковник Рейнсборо. Он говорит, что у человека есть обязательства перед богом, и они заставляют его отказаться от всяких других обязательств, если последние идут с ними вразрез. Он указывает на несостоятельность ссылки Кромвеля на возможность раздоров - правое дело объединит армию. Конечно, их дело трудное, но если они убеждены в его правоте, то они обязаны проводить его, хотя бы это стоило им жизни. Рейнсборо согласен, что этот переворот - ломка, но разве и теперешние законы не были когда-то новшествами? Если даже английские законы вечны, их надо изменить, если они не годятся для свободных людей. Кромвель почувствовал всю серьезность этого момента; он отвечает мягко и уступчиво. Он возражает против мнения, будто бы его речь об обязательствах была связана с королем. «По милости божьей я не боюсь никого из людей, никого». Он сознает, что соблюдение неправильного обязательства есть двойной грех; он говорит лишь, что среди старых обязательств могут быть и справедливые обязательства и что их надо иметь в виду. Затем Кромвель предлагает прекратить этот митинг и, обещая дать в следующем собрании полную свободу слова всем, даже не принадлежащим к армии, призывает к единодушию. Это предложение поддерживает подполковник Гофф, который скорбит, что на этом митинге не было бога, [416] и предлагает завтра искать божественной благодати, в чем к нему присоединяется и Айртон.

На следующий день было назначено молитвенное собрание с девяти часов утра. Молились до полудня, и только после этого начинается деловое заседание. Ставится на голосование вопрос, продолжать ли обсуждение вопроса о принудительности старых обязательств или же приступить к обсуждению «Народного соглашения»; предпочтение отдается второму вопросу благодаря голосам солдат и левеллеров, и прения открывает Рейнсборо защитой всеобщего избирательного права. Он говорит, что гражданин не обязан повиноваться той власти, в создании которой он не участвовал; он нападает также на неправильное распределение округов и на представительство от городов, совершенно зависящее от произвола короля. Отвечая ему, Айртон защищает имущественный ценз. Он говорит, что не все люди могут участвовать в правлении, а лишь только те, которые имеют прочный интерес (a fixed interest) в королевстве - землевладельцы и горожане: в их руках сосредоточены земля и промышленность. Он недоволен существующей избирательной системой, нет, он требует расширения круга избирателей и перераспределения избирательных округов. Но равенство избирательных прав потребовало бы и имущественного уравнения. Кромвель присоединяется к нему, утверждая, что всеобщее избирательное право приведет к анархии. Другие ораторы пробуют защищать «Народное соглашение», говоря, что оно не опасно, так как не угрожает частной собственности. Но гранды набрасываются на них, говоря, что если власть попадет в руки неимущих, то они издадут закон о передаче собственности богатых в руки бедных; кроме того, при равенстве избирательных прав богатый легко может подкупать бедных и пользоваться ими в своих целях. Замечательную речь произносит солдатский агитатор Сексби; он с негодованием говорит, что они, солдаты, рисковали жизнью для защиты своих прирожденных прав; и вот, когда они, наконец, победили, им говорят, что у них нет никаких прав. Бедные спасли королевство. Они не желают анархии, но будут защищать свои прирожденные права и никому не отдадут их. Кромвель предлагает компромисс: круг избирателей «Основ предложений» можно несколько расширить, включить копигольдеров. И Айртон идет на уступки, он не хочет лишь, чтобы право голоса имели люди зависимые, как, например, прислуга или получающие благотворительное пособие. [417] Возражений нет. Образуется примирительная комиссия (18 офицеров и агитаторы пяти полков), которая должна согласовать «Основы предложений» и «Народное соглашение». Она оставляет короля и лордов, устанавливает, что распределение мест в парламенте должно находиться в соответствии с народонаселением; все солдаты, сражавшиеся в гражданскую войну за свободу, получают избирательные права. Парламент избирается каждые два года. 30 и 31 октября распространяются в армии слухи о бегстве короля, и в умах солдат рождаются подозрения о его измене; в то же время ясно сознается необходимость сохранить власть в руках армии. Вследствие этого в начале ноября происходит повышение радикального настроения, которое ведет к временной победе левеллеров, а затем к разрыву между ними и грандами и к той борьбе, которая разыгралась впоследствии в армейской среде. Примирительная комиссия для выработки компромиссного проекта конституции, основанная с надеждой на примирение, не достигла цели: как раз во время ее работы и произошли события, поднявшие радикальное настроение. Всем стало ясно, что невозможно соглашение с королем, так как он думает только о том, как бы бежать из плена, стать во главе иноземных войск, вернуться в Англию полновластным господином. При первом толчке вся армия заволновалась. Этим толчком послужил отказ короля возобновить присягу не покидать армии.

В совете армейских представителей 1 ноября мы встречаем совсем другое настроение, нежели до сих пор. Все члены настроены против короля, и когда Кромвель предлагает присутствующим высказать, что вложил им бог в душу в ответ на молитвы, то все один за другим спешат излить свое негодование против короля. Аллен говорит, что всем благочестивым людям ясна необходимость уничтожить право королевского veto. Один офицер, капитан Картер, заявил, что он уже не может более молиться за короля. Каулинг говорит, что свободу можно завоевать только мечом, как у датчан и норманнов. Кромвель пытается остановить этот поток негодования. Король является королем вследствие договора. Если король нарушил договор, то, может быть, и мы нарушали его - пусть тот бросит первый камень, кто сам безгрешен. Во время всеобщего шатания и колебания особенно нужно поддерживать незыблемость авторитета парламента. Не придавайте преувеличенного значения конституционным формам: перед лицом Христа самое совершенное правительство - ничто. Но нужен [418] непременно хоть какой-нибудь авторитет. Но заявления Кромвеля уже не встречают одобрения. Другие ораторы заявляют, что есть единственный выход из этого положения - генеральная чистка парламента и вместе с тем предание суду виновника настоящего положения - короля. Энтузиаст Гофф страстно заявляет, что голос с неба осуждает всякие сделки с королем, как грех против бога. Кромвель резко нападает на Гоффа. Бывают разные пророки, истинные и ложные, и он предостерегает против ложных пророков. Но тут вмешивается известный солдатский агитатор Сексби и в виде доказательства приводит слова Священного писания, где говорится, что «я хотел исцелить Вавилон, но Вавилон не захотел быть исцеленным»; король - это Вавилон; бог обрек его власть на погибель, и потому всякая попытка восстановить эту власть - несомненный грех.

Характерен оппортунизм Кромвеля: как и раньше, он идет на большие уступки. Он заявляет, что говорил лишь против ложных пророчеств, а такие, несомненно, имеются, так как есть пророчества противоречивые, а божественная власть не знает противоречий. Но он сам в то же время сознает, что теперь особенное время - время откровений и пророчеств. Он заявляет, что сам был бы рад обойтись без короля и лордов, но не знает, насколько это осуществимо. Здесь Кромвель впервые высказал республиканские симпатии.

От имени левеллеров говорит Уайлдмэн: они, левеллеры, не хотят вовсе уничтожать короля и лордов, они лишь хотят отнять у них власть. Затем следуют дебаты об основных законах (law paramount) и о палате лордов. Первым говорит Айртон, утверждающий, что следует сохранить старую конституцию, с королем и палатой лордов. Это заявление встречает отпор радикалов, например, полковника Тичборна, предлагающего оставить у короля и лордов лишь однократное суспенсивное veto. Рейнсборо выступает с предложением однопалатной системы, он хочет, по шотландскому образцу, слить лордов с коммонерами в одну палату. Каулинг и Уайлдмэн дают фантастическую историческую справку: власть пэров - это норманнская узурпация, при Альфреде вся власть была у общин. Айртон соглашается на важные уступки: он согласен отнять у лордов право veto, но предлагает оставить это право им и королю в тех случаях, когда вопрос непосредственно касается их лица или имущества. Это предложение Айртона поступает в примирительную комиссию, которая делает много [419] уступок левеллерам. Она постановляет дать избирательное право всем, кроме нищих и слуг. Однако есть кардинальные вопросы, по которым гранды и левеллеры резко расходятся. Вырабатывается проект конституции. Но кто будет утверждать этот проект? Это вопрос, относительно которого никак не могут достигнуть соглашения. Гранды, привыкшие к лояльности и законности, думают, что этот проект должен быть утвержден парламентом; левеллеры совсем не желают признать компетенцию парламента по этому поводу. В проекте конституции есть статьи, неприкосновенные даже для парламента; парламент ставится этой конституцией в зависимость от основных законов и должен повиноваться им. Право признать или не признать конституцию принадлежит только всему народу, она должна быть предложена на всенародное голосование. Левеллеры уже проповедуют здесь идею референдума.

Большинством принят проект левеллеров, и Айртон раздраженно уходит из комиссии, а в его отсутствие левеллеры проводят постановление о назначении общеармейской сходки - rendez-vous, на которой они рассчитывали выступить со своим [420] проектом всенародного голосования по конституции, а 6 ноября они заставили Кромвеля поставить в программу ближайшего заседания совета предложение об отнятии всякой власти у короля. 7 ноября в армии громко говорят о суде над «главным преступником» - королем. Быстрый рост движения возбудил тревогу у грандов и привел к резкому столкновению в армейском совете 8 ноября. Неизвестно, при каких обстоятельствах - до нас дошли неполные сведения, - но на этом совете гранды взяли верх. Солдатским агитаторам и депутатам от низших офицеров было приказано возвратиться к своим полкам и ждать общеармейской сходки... В их отсутствие было решено пересмотреть конституцию в умеренном духе в комиссии, составленной из одних офицеров.

В это время произошло событие чрезвычайной важности: 11 ноября король бежал на остров Уайт в надежде найти там сообщников и затем предпринять дальнейшие шаги для восстановления своей прежней власти. Однако король ошибся в своих ожиданиях и попал из одного плена в другой, правда, более легкий и приятный. Бегство короля давало козырь в руки левеллерам. Встревоженные гранды решились крутыми мерами подавить левеллерское движение. 14 ноября они решили заставить солдат подписать особое обязательство, которое требовало безусловной верности начальству, но обещало и некоторые политические реформы - расширение избирательного права и перераспределение парламентских мест. 15 ноября на этой самой сходке, которая была созвана по требованию левеллеров, было предложено армии подписать эти условия. На сходку должны были прийти пять полков - одна треть армии. Но кроме них явились еще два полка; пять позванных на сходку полков остались верными начальству и согласились подписать условия. Но два мятежных полка требовали немедленного принятия «Народного соглашения». Недовольство образом действий грандов быстро распространялось в армии, и потому требовалось энергичное подавление начавшегося восстания, которое грозило разрастись и породить междоусобную войну в рядах войск. Тут сказалось личное обаяние и неустрашимость Кромвеля: он проскакал с обнаженной шпагой по рядам взбунтовавшихся полков, требуя повиновения. Его поведение произвело ошеломляющее впечатление на солдат. Они смутились, прекратили бунт и выдали троих зачинщиков, над которыми был сейчас же устроен военный суд, приговоривший их к смертной казни; по жребию один из них [421] был тут же расстрелян. Остальная часть армии, не присутствовавшая на сходке, осталась спокойной. Этим, собственно говоря, и окончилось преобладание левеллеров в армии, а вместе с тем и кончил свое существование армейский совет. Победители-гранды обошлись с побежденными очень мягко. Вскоре после этого, на молитвенном собрании 22 декабря, произошло даже официальное примирение грандов с левеллерами; один из вождей левеллеров, полковник Рейнсборо, назначается начальником флота. Близость второй гражданской войны заставляет армию сплотиться и не обострять отношения.

Как только что было сказано, общеармейский совет прекратил свое существование; на его место стал совет офицеров. Агитаторы собираются отдельно 24 апреля в С.-Ольбансе, требуют осуществления «Народного соглашения», обличают грандов, но получают строгий выговор от офицерского совета. Однако и после этого было одно совместное собрание офицерского совета и солдатских агитаторов. Оно было созвано накануне второй гражданской войны, в конце апреля 1648 г., когда армии стало ясно, что предстоит еще борьба, и борьба не легкая. Настроение было у всех подавленное; многие совсем лишились энергии, у них опустились руки и им хотелось сложить оружие и пострадать по примеру Христа; другие были более мужественны и еще верили в успех; но у всех было одно и то же желание: разобраться в своих грехах и покаяться перед [422] богом. Они не делали различия между политической ошибкой и личным грехом; раз они причастны к этой ошибке, то тем самым они и согрешили, и покаяться в этих грехах ввиду надвигающихся грозных политических событий им представлялось необходимым. И вот заседание 29 апреля было все полностью посвящено покаянной молитве с плачем, со вздохами, с исканием откровения, так как только оно могло указать им выход из трудного положения. Эти страстные молитвы, эти вздохи и слезы продолжались и весь следующий день, 30 апреля. 1 мая тревожное настроение собрания под влиянием дурных вестей доходит до высшей точки; приходит известие, что роялисты начали уже восстание. Гофф заявляет, что ему было откровение; он цитирует притчи Соломоновы (1, 23): «Се предложу вам моего дыхания речение, научу вас моему словеси». И на собрание «нисходит дух божий». Все убеждаются, что тем грехом, за который они несут наказание, было их малодушие, заставившее их вступать в сношения с королем. В сознании своего греха все плачут и некоторое время не могут сказать ни слова; затем все решаются на непримиримую борьбу с врагами до окончательной расправы с ними, причем «Карл Стюарт, муж кровей, должен быть призван к ответу за пролитую им кровь и за тягчайшие преступления против бога и народа». Этим самым был произнесен смертный приговор королю и провозглашена республика. Участников этого плачущего собрания упрекают в коварстве и лицемерии. Его благочестие некоторым кажется притворным, упрек в лицемерии часто бросался и Кромвелю.

В английской историографии долгое время господствовало враждебнее отношение к Кромвелю. Его считали бездушным и ловким честолюбцем. Но это мнение, несомненно, преувеличено, если не лживо. Объяснить неприязнь к Кромвелю легко: особенно ненавидели Кромвеля роялисты; они говорили, что он нарочно устроил побег короля, чтобы тем легче устроить над ним суд и затем возвести его на эшафот и таким путем расчистить себе дорогу к власти. Пресвитериане также не верили Кромвелю: ведь он обещал им сначала законопослушность, а затем сам стал во главе мятежной армии. В свою очередь и индепенденты также не совсем доверяли Кромвелю: то он говорил им о необходимости слушаться парламента, то шел на самые широкие уступки левеллерам.

И республиканцы, например, Ледло (Ludlow), были недовольны Кромвелем и его нерешительной позицией; они требовали [423] от него признания республики, Кромвель же считал ее желательной, но неосуществимой; Уайлдмэн называет его змием-искусителем; это - обычный эпитет; Уокер с удовольствием рассказывал, как Кромвель безуспешно просил лондонских городских советников о единении, как люди из Сити оказались умнее прародителей, разгадали старого змия и не поддались ему. У Кромвеля прозвище - King Noll - король Нолль (уменьшительное от Оливера).