Глава X

содержание

Устроив наилучшим образом внутренние дела и отношения с персами, василевс Юстиниан обратил все свое внимание на дела в Ливии. (2) Когда он объявил государственным мужам, что намерен собрать войско против вандалов и Гелимера, большинство их сразу отнеслось враждебно к этому плану и оплакивало его как несчастье; у них была свежа память о морском походе василевса Льва и о поражении Василиска; они наизусть перечислили, сколько тогда погибло солдат, сколько денег потеряла казна. (3) Особенно печалились и горевали, полные забот, эпарх двора, которого римляне называют претором,85 и управитель казначейства, равно и все другие на которых был возложен сбор государственных или царских доходов, предвидя, что им придется доставить на военные расходы огромные суммы и что не будет для них ни снисхождения, ни отсрочек. (4) Из военачальников же каждый, кто думал, что ему придется командовать в этом походе, был охвачен страхом, ужасаясь огромной опасности стать, если им будет суждено спастись от бедствий морского пути, лагерем во вражеской земле, и, высадившись с кораблей, сражаться с силами огромного и могущественного царства. (5) И солдаты, только что вернувшиеся с долгой и трудной [168] войны и еще не насладившиеся вполне радостями домашней жизни, были в отчаянии как потому, что их ведут на морское сражение, о чем они раньше даже слыхом не слыхивали, так и потому, что их посылают от пределов Востока к крайнему Западу на тяжелую войну с вандалами и маврусиями. (6) Что же касается остальных, как это бывает при большом стечении народа, они хотели быть свидетелями новых приключений, хотя и сопряженных с опасностями для других.
(7) Но никто не отважился сказать василевсу что-либо в предостережение от этого похода, кроме эпарха двора Иоанна Каппадокийского. Это был человек наиболее смелый и сведущий из всех своих современников. (8) В то время как другие молча оплакивали роковые обстоятельства, Иоанн, выступив перед василевсом, сказал следующее: «Уверенность, о василевс, в твоем милостивом обращении со своими подданными дает мне смелость открыто сказать, что могло бы принести пользу твоему правлению, даже если то, что будет сказано или сделано, не покажется тебе приятным. (9) Твоя мудрость так умеет сочетать самодержавную власть со справедливостью, что ты не считаешь преданным себе и заботливо охраняющим твои деяния того, кто во всем угождает тебе, и не питаешь гнева к тому, кто противоречит тебе, но, взвешивая все единственно ясным разумом, ты часто нам доказываешь, что безопасно для нас восстать против твоих решений. (10) Руководствуясь этим, о василевс, я явился на этот совет с целью предоставить тебе соображение, которое, может быть, сейчас, если тому суждено, вызовет у тебя неудовольствие, но покажет совершенно ясно мою преданность тебе, в чем ты сам будешь мне свидетелем. (11) Если ты, не прислушавшись к моим словам, начнешь войну с вандалами, и эта война затянется, то мои предостережения придется тебе одобрить. (12) Если же у тебя есть уверенность, что ты одолеешь врагов, то, конечно, ты можешь не щадить людей, тратить огромное количество денег и во имя этой войны выносить всякие труды, так как победа покрывает все страдания войны. (13) Но если все это находится в руках Божьих и, если мы, основываясь на примерах прошлого, поневоле боимся крайностей войны, то не лучше ли предпочесть спокойствие опасностям борьбы? (14) Ты намереваешься воевать с Карфагеном, до которого, если идти сухим путем по материку, сто сорок дней пути, а если плыть по морю, надо отправиться на самый край его, пересекая все водное пространство. Поэтому если что-то случится с войском, гонцу с известием потребуется целый год, чтобы добраться сюда. (15) Допустим, что ты победишь врагов, но закрепить за собой обладание Ливией ты не сможешь, пока Сицилия и Италия находятся под властью других. (16) И если, о василевс, после расторжения тобой мира произойдет с тобой неудача, то всю опасность и бедствия ты навлечешь на нашу землю. Одним словом, от победы тебе не будет [169] никакой пользы, а всякое изменение судьбы в худшую сторону принесет бедствие теперешнему счастливому положению. (17) Прежде чем приступить к делу, следует хорошо обо всем подумать. Для попавших в беду нет смысла в раскаянии, между тем как переменить решение до наступления тяжелых времен неопасно. Итак, выгоднее всего будет воспользоваться как следует тем, что в данный момент является благоприятным».
(18) Так сказал Иоанн. Василевс прислушался к его словам и сдержал свое стремление к войне. Но тут с Востока прибыл один из священнослужителей, которых называют епископами, и сказал, что он хочет получить возможность беседовать с василевсом. (19) Представ перед тем, он сказал, что Бог в сновидении приказал ему явиться к василевсу и упрекнуть его, что, решившись освободить христиан Ливии от тиранов, он безо всякого основания испугался. (20) «Я, — сказал он, — буду ему помощником в этой войне и сделаю его владыкой Ливии».86 (21) Услышав это, василевс уже не мог сдержать своих помыслов; он стал собирать войско и флот, готовить оружие и продовольствие и приказал Велисарию быть готовым к отправлению в Ливию в качестве главнокомандующего. (22) В это время в Триполисе один из местных жителей, Пуденций, побудил горожан отпасть от вандалов. Отправив к василевсу своих людей, он просил прислать ему войско. (23) Он сказал, что безо всякого труда можно приобрести эту область. Василевс послал к нему архонта Таттимута и небольшое войско. (24) Соединившись с этим войском и воспользовавшись отсутствием вандалов, Пуденций захватил эту область и подчинил ее василевсу. Гелимер хотел наказать Пуденция, но вот какое обстоятельство помешало ему и этом.
(25) Среди рабов Гелимера был некто Года, по происхождению гот, смелый, энергичный и физически очень сильный. Казалось, он был очень предан интересам своего господина. (26) Этому Годе Гелимер поручил остров Сардинию как для того, чтобы охранять ее, так и для того, чтобы собирать ежегодную дань. (27) Но он не сумел пережить посланного судьбой счастья, душа его не выдержала, он попытался захватить власть, и не только не считал нужным отправлять ежегодную дань, но весь этот остров он отнял у вандалов и завладел им. (28) И когда он услышал, что василевс Юстиниан собирается идти походом против Ливии и Гелимера, он написал ему следующее: (29) «Не под влиянием необдуманного порыва и не потому, что я испытал от своего господина оскорбление, я решился на отпадение, а потому, что увидал, сколь велика его жестокость по отношению к родственникам и подданным; я по доброй воле не захотел быть участником его бесчеловечных поступков. (30) Лучше служить государю справедливому, законному, чем тирану, приказывающему совершать беззакония. (31) Согласись же содействовать мне [170] в моем стремлении и прислать мне войско, чтобы у меня было достаточно сил защищаться от нападения». (32) Василевс получил это послание с радостью и отправил к нему послом Евлогия с письмом, где он хвалил Году за его разумное решение и его ревность к справедливости; он обещал ему содействие, намереваясь дать солдат и стратига, который вместе с ним будет охранять остров и сможет помочь ему в других отношениях так, чтобы со стороны вандалов он не испытал никаких неприятностей. (33) Прибыв на остров Сардинию, Евлогий обнаружил, что Года принял имя царя и внешние знаки власти, а также окружил себя телохранителями. (34) Когда он прочел письмо василевса, он сказал, что желательно, чтобы в знак союза к нему прибыли солдаты, а в военачальнике он совершенно не нуждается. Написав то же самое василевсу, он отослал с этим письмом Евлогия.

Текст воспроизведен по изданию: Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. Издательство «АЛЕТЕЙЯ», СПб, 1998. С. 168 - 171.