Мы, Иоанн, Божьей Милостью король Богемский и Польский и граф Люксембургский; Валеран, архиепископ Кёльнский и архиканцлер Священной Римской империи в землях Италии; Адольф, епископ Льежский; Людовик, граф Фландрский, Неверский и Ретельский и сеньор Мехельна; Гильом, граф Эно, Голландии и сеньор Фризии; Рено, граф Гельдерна и Зютфена; Вильгельм, граф Юлиха; Людовик, граф Лоосский и Шинийский; Рауль, граф Э и Гина, коннетабль Франции; Жан, граф Намюрский; Жан д'Эно, сир де Бомон, и Ги де Намюр, брат вышеназванного графа Намюрского, сообщаем и объявляем всем следующее.

Мы устали видеть и наблюдать, как знатный и благородный муж Иоанн, герцог Лотарингии, Брабанта и Лимбурга, беспрестанно и ежедневно покушается на наши владения, совершает на них грабительские нападения, наносит несправедливые обиды, оскорбления и убытки нам самим, нашим землям и владениям, нашим людям и подданным, и ущемляет наши судебные права, духовные и светские. Поэтому, по согласованию со многими нашими вассалами и советниками, мы единодушно и добровольно решили составить между собой союз и конфедерацию, на срок наших жизней и жизни названного герцога, дабы давать отпор и оказывать сопротивление его несправедливым посягательствам и дабы охранять, отстаивать, оберегать и защищать наши земли и владения, наших вассалов и подданных, наши судебные и иные права таким образом, как здесь ниже указано. [261]

Прежде всего, если в будущем мы или кто-нибудь из нас по какому-либо поводу начнем ссору и войну с вышеназванным герцогом, никто из нас не может и не должен заключать с ним мира или перемирия ни под каким видом, если на то не будет нашего общего согласия и дозволения. И если названный герцог захочет каким-либо образом досадить и нанести урон кому-нибудь из нас или же если один или многие из нас захотят каким-либо образом досадить и нанести урон вышеназванному герцогу, то мы будем должны и обязаны оказывать поддержку и помощь друг другу всякий раз, когда нас будут об этом просить. Мы будем делать это изо всех наших сил, так ревностно, как того потребуют обстоятельства, каждый за свой собственный счет, радуясь победам и не ропща на потери, не отлынивая и не подыскивая никаких отговорок и извинений, все то время, пока кто-либо из нас будет нуждаться в нашей помощи и будет о ней нас просить.

Если же случится, что один или многие из нас возьмут в плен названного герцога, он должен оставаться нашим общим пленником и ни в коем случае не сможет обрести свободу, если на то не будет нашего общего согласия, желания и дозволения.

Если же кто-нибудь из нас захватит какого-нибудь другого пленника в ходе войны между нами и названным герцогом, то сеньор, чей воин или воины захватят пленника, сможет поступить с ним по полной своей воле.

Если же мы захватим у названного герцога какой-нибудь замок, город или крепость по ту сторону реки Мааса[1], это завоевание должно принадлежать нам всем, и никто из нас ни в коем случае не может и не должен распоряжаться им единолично.

Если же случится, что кто-нибудь или многие из нас в ходе войны заболеют, попадут в плен или окажутся в дальней отлучке, это вовсе не должно служить предлогом никому из нас, чтобы не помогать всеми силами тому или тем из нас, кто в этом будет нуждаться, как оговорено выше. Как только тот из нас, кто будет в отлучке, получит извещение, что мы нуждаемся в его помощи, он будет обязан без всякого лукавства и как можно скорее вернуться к тем из нас, кто будет нуждаться в его помощи, если только это не будет вредить его чести.

Если же случится, что мы или кто-нибудь из нас сумеет захватить какие-нибудь наличные деньги у названного герцога или у его вассалов и сторонников по сю сторону Мааса, эти деньги должны быть разделены между всеми нами, в соответствии с тем количеством латников, которое будет находиться при каждом из нас, когда это случится.

Кроме того, чтобы мы до самой нашей смерти жили в добром мире и согласии между собой, мы единодушно и добровольно заключаем договор с нижеследующими условиями.

Прежде всего, если, не дай Боже, случится, что между кем-нибудь из нас возникнет какой бы то ни было повод для ссоры и раздора, то ни мы сами и никто из наших вассалов не должны из-за этого вредить друг другу и вздымать руки непосредственно против друг друга, против наших вассалов, или же каких-нибудь наших земель, владений, людей и подданных. И еще, если кто-нибудь из нас или же из наших вассалов, людей и подданных повздорит и подерется по недоразумению, без злого умысла, то никто из нас не должен мстить сам или приказывать мстить за эту ссору и драку, но мы должны будем, в любом случае, [262] отдать это дело на рассмотрение третейских судей или верховного судьи, согласно условиям, изложенным ниже.

Те из нас, кому случится поссориться между собой, будут должны и обязаны, каждый от себя, выбрать и назвать одного из нас, вышеназванных сеньоров, коих они пожелают иметь третейскими судьями и мирными посредниками. Если ссора между кем-нибудь из нас случится в романских землях, то эти третейские судьи и мирные посредники должны будут явиться в восьмидневный срок со дня призыва в город Бенш, что в Эно. Если же ссора случится в тевтонских землях -то в город Аахен. В течение пятнадцати дней после своего прибытия в один из названных городов третейские судьи и мирные посредники должны будут разобраться в деле и восстановить мир и согласие между ссорящимися сторонами, будь то путем судебного постановления или же дружеского соглашения. Они должны это сделать согласованно и дружно, и сразу же получат для этого все необходимые полномочия, без всяких возражений ссорящихся сторон или какой-нибудь из них. Если же третейские судьи и примирители, которые будут назначены и выбраны для вышеназванного дела, не смогут прийти к единому мнению, дабы вынести свое решение и восстановить добрый мир и согласие между ссорящимися сторонами путем судебного постановления или путем дружеского соглашения, то они будут обязаны вместе назвать и выбрать в качестве верховного судьи одного из вышеназванных сеньоров, какого они пожелают. Избранный и назначенный таким образом верховный судья будет обязан явиться в течение пятнадцати дней со дня призыва в один из вышеназванных добрых городов, как положено, дабы привести к согласию ссорящиеся стороны. Сразу после того, как мирное соглашение будет достигнуто, утверждено и провозглашено вышеназванными третейскими судьями и посредниками или же одним из них, с которым согласится верховный судья, или же верховным судьей единолично, мы все будем должны честно его соблюдать, исполнять и оберегать. В том случае, если третейским судьям и мирным посредникам придется выбирать верховного судью, то до тех пор, пока это не будет сделано, они будут не вправе находиться за пределами вышеназванного города или городов ни одной ночи. Также и верховный судья, после того как он войдет в этом качестве в один из названных добрых городов, ни в коем случае не должен находиться ни одной ночи вне городских пределов, пока не завершит разбирательство и не восстановит мир и согласие между ссорящимися сторонами путем судебного постановления или дружеского соглашения. И кто бы из нас ни был выбран и назначен третейским судьей и мирным посредником или же верховным судьей, согласно условиям вышеназванным, он ни в коем случае не должен уклоняться от исполнения этой должности под тем предлогом, что он якобы не вправе вмешиваться в эти дела таким образом, как сказано выше. Он может быть освобожден от этого лишь в том случае, если он болен, сидит в плену, находится в дальней отлучке или занят такими важными заботами, которые сами собой говорят, что он не может участвовать в сказанном деле. В этом случае та сторона, которая будет иметь в этом необходимость, выберет на эту должность другого, более подходящего сеньора, и сделает это уже без всякого подвоха. При этом, однако, сразу оговаривается, что мы, вышеназванные граф Фландрский и граф Эно, не будем обязаны собственной персоной являться в какой-нибудь из двух указанных городов в связи с этим делами. Но во всех других случаях мы обещаем ревностно [263] прилагать свои силы и ум ради сохранения мира и согласия между нашими вышеназванными союзниками. Одновременно с этим мы, вышеназванные графы Фландрии и Эно, будем хранить в силе и действенности мирный договор, который мы заключили сейчас между собой и скрепили своими печатями без всякого злого умысла и не в ущерб условиям союзного договора, приведенного в этой грамоте.

Если же какая-нибудь из ссорящихся сторон не пожелает соблюдать приговор, вынесенный третейскими судьями и мирными посредниками, или же приговор того из них, с кем согласится верховный судья, или же приговор самого верховного судьи, то в таком случае непокорная сторона должна будет явиться лично по призыву другой стороны, согласной с приговором, в вышеназванный город Аахен, если разбирательство шло в тевтонских землях, или в город Бенш, если дело было в землях романских; и там непокорная сторона должна будет оставаться безотлучно до тех самых пор, пока постановление третейских судей или верховного судьи не будет точно исполнено и соблюдено.

Если же случится, что третейские судьи и мирные посредники или верховный судья, по причине войны или иного серьезного препятствия, не посмеют или не смогут явиться, когда потребуется, в вышеназванные добрые города или в один из них, тогда сторона, первая подавшая жалобу, получит власть и полномочие перенести разбирательство в другое приемлемое место, расположенное в десяти лье от того города, где разбирательство должно было проводиться.

И мы ни в коем случае не должны, ссорясь друг с другом, просить союза, помощи и поддержки у вышеназванного герцога, его земли и его людей. Если же названный герцог сам пожелает оказать поддержку и помощь кому-нибудь из нас во время нашей ссоры, никто из нас ни за что ее не примет и не заключит с герцогом никаких союзов.

Мы должны, покуда живы, соблюдать и честно исполнять союзные соглашения, заключенные между нами, точно таким образом, как описано в настоящей грамоте. Если же, не дай Бог, случится, что кто-нибудь из нас полностью или отчасти нарушит условия этого договора, все остальные должны будут встать против него и всеми силами помочь обиженной стороне. И виновный в этом случае должен будет оплатить и возместить каждому из нас все издержки и весь ущерб, который мы понесем, восстанавливая справедливость. Кроме того, если мы захотим, то сможем, не нарушая договора, объявить и возвестить всюду, где нам заблагорассудится, что он нарушил свою присягу, верность и долг и тем самым себя обесчестил.

И по условиям этого союзного договора мы в течение всей своей жизни будем не вправе досаждать и вредить друг другу, несмотря на любые наши взаимные претензии, но всегда будем должны соглашаться с тем, чтобы третейские судьи или верховный судья, как указано выше, восстановили между нами добрый мир и согласие, будь то путем судебного постановления или же путем дружеского примирения.

Если же какой-нибудь из наших печатей впоследствии не окажется на этой грамоте, или же она будет сломана, или ее оттиск сотрется, то действительность, полноценность и подлинность грамоты нисколько от этого не пострадают, и она будет иметь точно такую же силу, как если бы все печати к ней были прикреплены и привешены и не имели никакого изъяна. [264]

И поскольку мы желаем, чтобы все условия этого союзного договора хорошо соблюдались и исполнялись всеми нами без исключения, мы, как и надлежит, дали следующие клятвенные обязательства:

Мы, архиепископ и епископы вышеназванные, приложив наши руки к груди, как прелаты Святой Церкви, и мы, все остальные союзники и конфедераты, соединив наши руки на Святом Евангелии, клянемся, что будем неукоснительно соблюдать и выполнять все вышеперечисленные условия союзного договора и все прочие договоренности, записанные в этой грамоте, не нарушая их ни словом, ни делом. И мы единодушно решили и постановили, что отныне и впредь, пока мы будем жить, никто из нас не будет вправе и в силах названные союзные соглашения и постановления отменить, упразднить, исказить, переиначить или уничтожить, или же позволить это сделать кому-нибудь другому под каким бы то ни было предлогом. Мы будем их выполнять и соблюдать честно и твердо, не выпрашивая никаких льгот, послаблений или разрешений от клятвы у Святой Церкви, и не подыскивая иных средств, которые уменьшили бы ценность настоящей грамоты со всем ее содержанием, если только на то не будет нашего общего согласия.

В условиях нашего союзного договора уже было записано, что если мы захватим у названного герцога какой-нибудь город, замок или крепость по ту сторону Мааса, то должны владеть захваченным сообща. Кроме того, наше общее решение состоит в том, что, если кто-нибудь из нас лишь своими собственными силами и силами своих друзей, без других союзников, захватит у названного герцога какой-нибудь город, замок или крепость, то захваченное достанется лишь ему одному. Если же вместе с ним в этом захвате будет участвовать еще кто-нибудь из союзников, то он с ним поделится в соответствии с количеством его латников и величиной их вклада в победу. И это условие будет действительно на обоих берегах Мааса.

Далее, наше желание состоит в том, чтобы вышеназванные постановления никоим образом не пошли во вред частному союзному договору, заключенному между нами, графом Фландрским и графом Эно, в том, что касается устранения ссор, которые могут возникнуть между нами, нашими людьми и нашими землями.

Кроме того, как указано в вышеприведенных статьях, наше намерение состоит в том, чтобы если какой-нибудь печати будет недоставать на настоящей грамоте, она все равно должна считаться столь же достоверной, как если бы все печати на ней присутствовали ..., это должно подразумеваться теми, кто эту грамоту будет скреплять печатями; и в ближайший день Обрезания Господня[2] мы должны снова собраться в Кенуа или прислать туда свои печати, дабы скрепить ими союзный договор и вышеназванные постановления, когда они уже будут набело переписаны и подправлены в соответствии с вышезаявленными намерениями, но без изменения и искажения самой их сути, на основании этой грамоты, скрепленной нашими малыми печатями и записанной в Кенуа, в день Святого Андрея[3], в год 1333.