Алексеев М. В. (1857-1918) - генерал царской армии, один из организаторов контр­революционных сил на Дону. После смерти генерала Корнилова он стал «верхов­ным руководителем» так называемой добровольческой армии.

Ростов-на-Дону

27 января (9 февраля) 1918 г.

Дорогой генерал. Начальник французской миссии в Новочеркасске, полковник Гюше, вероятно, передавал вам в своих донесениях о поло­жении дела в Донской области и вытекающие из сложившейся об­становки мои просьбы. [43]

Я - генерал Алексеев. Донская область была избрана мной для формирования добровольческих армий как территория, достаточно обе­спеченная хлебом, входящая в состав, казалось, очень сильного сво­ими средствами и своими богатствами Юго-Восточного союза.

Казалось, что эта мощная политическая организация защитит без труда свою самостоятельность от большевизма. Я предполагал, что при помощи казачества мы спокойно создадим новые прочные войска, необходимые для восстановления в России порядка и для усиления фронта. Я рассматривал Дон как базу для действий против большевиков, зная, однако, что казаки сами не желали идти вперед для выполнения широкой государственной задачи водворения порядка в России. Но я верил в то, что собственное свое достояние и свою тер­риторию казаки защищать будут и тем обеспечат безопасность форми­рования и время для обеспечения новых войсковых частей, но я ошибся.

Казачьи полки, возвращающиеся с фронта, находятся в полном нравственном разложении. Идеи большевизма нашли приверженцев среди широкой массы казаков. Они не желают сражаться даже для защиты собственной территории, ради спасения своего достояния. Они глубоко убеждены, что большевизм направлен только против богатых классов - буржуазии и интеллигенции, а не против области, где со­хранился порядок, где есть хлеб, уголь, железо, нефть.

Уже 26 ноября 1917 г. мы принуждены были бросить в бой под Ростовом своих 400 человек, а с 12 января этого года мы бросили в бой все, что подготовляли. Ведем мы эти бои с упорством до на­стоящей минуты. Так как казаки не хотят сражаться, вся тяжесть защиты Донской области, выполнение главнейших задач легли на плечи слабых числом добровольческих войск, и потому мы потеряли возмож­ность развивать формирование и вести боевую подготовку. Мы не мо­жем получить материального снаряжения и патронов, так как все наши сообщения с Румынским и Юго-Западным фронтами отрезаны сильны­ми по числу большевистскими отрядами. Мы могли бы уйти на Кубань. Но и кубанское войско выдерживает натиск большевизма только при помощи добровольческих частей, так как и кубанские казаки нравст­венно разложились.

Простой взгляд на карту подскажет, что Кубань не может служить выгодной базой для будущих действий. С уходом туда мы надолго отсрочим начало решительной борьбы с большевизмом для восстанов­ления порядка на территории государства. Вот почему, изнывая в не­равной борьбе за Доном, мы не отказываемся от борьбы. Но силы не равны, и без помощи мы будем вынуждены покинуть важную в поли­тическом и стратегическом отношении территорию Дона, к общему для России и союзников несчастию. Предвидя этот исход, я давно, но безнадежно, добивался согласия направления на Дон, если не всего чехословацкого корпуса, то хотя бы одной дивизии[1]. Этого было бы достаточно, чтобы вести борьбу и производить дальнейшее формиро­вание добровольческой армии. Но, к сожалению, корпус бесполезно и без всякого дела находится в районе Киева и Полтавы, а мы теряем территорию Дона. Сосредоточение одной сильной дивизии с артилле­рией в районе Екатеринослав-Александровск-Синельниково уже ока­зало бы косвенную нам помощь, хотя бы в виде далекой угрозы тылу большевистских войск. Обеспечение указанного района достигалось бы оставлением в нем трех батальонов, остальные силы дивизии следо­вало бы направить в район Никитовки-Дебальцево-Макеевки. [44]

Это решило бы вопрос, и Донская область была бы освобождена от напора в наиболее опасном направлении с запада. Удар с севера, даже с востока не столь опасен. Наконец, получив обеспечение с за­пада, мы могли бы нанести мощный удар большевизму в других на­правлениях и покончить местную борьбу в нашу пользу. Весь корпус сразу поставил бы на очередь решение широкой задачи.

Зная Ваше влияние на генерала Макса и вообще на чехов, я об­ращаюсь к Вам с просьбой принять изложенное мною решение. Быть может, еще не поздно. Через несколько дней вопрос может решиться бесповоротно не в пользу Дона и русских интересов вообще. Уход добровольческих частей из Донской области ухудшит общее положение и уменьшит шансы борьбы с большевиками и достижения победы. Если Вы признаете справедливость моих соображений и необходимость принятия решения, то я просил бы сообщить условной телеграммой полковнику Гюше, дабы знать время, когда будет начата перевозка войск. Я не говорю уже о том, что занятие чехами указанных райо­нов сразу обеспечит подвоз угля для румынского фронта и оттуда к нам материальной части и патронов.

Прошу принять уверение в моем глубоком уважении и преданности.

Генерал Алексеев

Публикуется по сб.«Документы по
ис­тории гражданской войны в СССР»,
т. I. М., 1940, стр. 45-47.

[1] Президиум филиала Чехословацкого национального совета неоднократно на своих заседаниях обсуждал вопрос о помощи контрреволюционным силам на Дону. Ма­сарик поддерживал связь с Алексеевым, Корниловым, Милюковым через специаль­ных курьеров и руководителей ростовской и таганрогской чехословацких национальных организаций. Рассматривая вопрос о целесообразности переброски корпуса на Дон, филиал ЧНС готовил в Ростове одну из баз для формирования второго кор­пуса, который, по мнению Масарика, можно было бы создать за 2-3 месяца.

Генерал Алексеев со специальным курьером прислал Масарику предложение о пе­реброске корпуса на Дон. В первой половине января Масарик отправил к Алексееву своего ближайшего доверенного И. Клецанду с поручением сообщить, что принци­пиально переброска корпуса на Дон не исключена, но этому препятствует отсутствие определенного оперативно-тактического плана у союзников и некоторые юридические и технические затруднения. Одновременно Масарик заверял, что если даже корпус останется на Украине, то и тогда окажет поддержку Дону, «дав ему возможность консолидироваться». Публикуемое письмо было направлено главе французской военной миссии в Киеве с чешскими офицерами Славянского ударного полка, бе­жавшими в свое время на Дон вместе с Корниловым. Чешские связные Алексеева были, однако, арестованы в Новохоперске, и письмо генерала попало в руки Совет­ского правительства.

Текст воспроизведен по изданию: Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений. - Т. 1. - М., 1973. С. 43 - 45.