Датируется по препроводительному отношению: «Товарищу Ленину. При сем препровождается для сведения доклад т. П. Г. Смидовича от 22 сего апреля с прило­жением резолюции и копии наказа от 8 марта с. г. Заведующий общей канцелярией ВЦИК [подпись отсутствует]» (ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 94. Д. 64. Л. 114).

«Чапанная война»

Комиссия отправилась 29 марта из Москвы в составе Смидовича и Малышева с прикомандированными от ВЧК следователем Скронне и от железнодорожной охраны красноармейцем Балашовым. Прибыла в Симбирск в ночь на 2 апреля.

Ознакомившись с работой районных советских и партийных организаций Симбирска, выработала следующий маршрут: из Симбирска на лошадях с заездом в центры подавленного крестьянского восстания на Сенгилей, на Ставрополь и Сызрань и далее по железной дороге на Алатырь.

В Симбирске к комиссии присоединились представители Симбирского губисполкома т. Измайлов и т. Прутков. Наступающая распутица не позволяла надолго задерживаться в пути и заставила из Ставрополя ехать не на Сызрань, а на Самару, куда прибыли 12 апреля, оттуда по железной дороге прибыли на Сызрань 14 апреля. Наступающие праздники и необходимость вернуться в Москву заставили миновать Алатырь, хотя необходимость ревизии Алатыря была установлена в Симбирске. Прибыла комиссия в Москву 19 апреля.

Восстание в приволжских уездах началось одновременно 2 - 3 марта восстанием в приволжском кулацком селе Сенгилеевского уезда Новодевичьем и беспорядками в двух воинских частях г. Сызрани (176-й пех[отный] полк и 2-й запасный батальон) при непосредственной связи обоих пунктов.

Прибывшим из Самары отрядом воинские части в Сызрани были обезоружены. Из Новодевичья, где организовался главный штаб восстания, движение быстро перекинулось на север - в Сенгилеевский и Карсунский уезды, на юг - в Сызранский уезд Симбирской губернии, и за Волгу на восток - в Мелекесский, Ставропольский и Самарский уезды, захватывая преимущественно крупные кулацкие села. Движение отразилось беспорядками в крупных центрах остальных уездов Самарской губернии в ближайшем тылу Красной армии.

Силы повстанцев Карсунского уезда направлялись для порчи железнодорожных] путей. Силы из Мелекесского уезда, отчасти Сенгилеевского, стягивались концентрически к Ставрополю, кот[орый] и был захвачен на несколько дней. Силы повстанцев Сызранского уезда стягивались к Сызрани, но были рассеяны.

К 20 марта энергичными и беспощадными мерами восстание всюду было ликвидировано. Наши жертвы - до 200 человек, жертвы повстанцев, несомненно, не менее 1000 челов[ек]. Количество восставших, по разным данным, 100 000 - 150 000 челов[ек]. Количество винтовок - несколько сот, несколько пулеметов.

Почва для восстания: как и всюду - мобилизация людей и лошадей, реквизиции скота, чрезвычайный налог, учет и ссыпка зерна, отделение церкви от государства.

Повод для восстания: учет и реквизиция домашней птицы; в частности, в Новодевичьем, деятельность продовольственного отряда с продовольственным агентом Беловым во главе, который приемами своей работы вызывал и ранее всюду озлобление крестьян. (Есть сведения о связях его с белогвардейцами, комиссией дана телеграмма об аресте его в Симбирске, где он находился.) Началось [229] и распространилось движение обычными приемами: набатный звон, сход, аресты и избиение советских работников и коммунистов, общее вооружение - чем попало, выборы штаба и командующих, посылка делегатов по соседним волостям с резолюциями, листками и предложением присоединиться.

Движение под формою: «Крестьянская секция», «Рабоче-Крестьянский Союз» или «Блок трудового крестьянства». Местами происходили перевыбо­ры советов при всеобщем голосовании.

Особенности данного восстания. Централизованность и большая организованность всего движения, энергия и ожесточенность при наступлении, и особенно при обороне, уверенность вожаков в успехе, широкая постановка агитации в массах (газета в Ставрополье «Известия Ставропольского исполкома» - вышло два номера, много листков), усиленные попытки агитационного воздействия на красноармейские части, изготовление в кузницах специальных наконечников для деревянных пик. Постоянная связь с колчаковским фронтом, откуда шли главные указания, и выбран был, по-видимому, и момент начала восстания. Значительное количество дезертиров с фронта. Двигающиеся толпы состояли из крестьян пожилого возраста в чапанах с участием середняков и даже бедняков; молодежь держалась пассивно или относилась отрицательно к движению.

Особенности движения определялись: 1) тем, что громадные поволжские села, издавна торговые, отличаются зажиточностью и включают до 30 - 40% кулацкого населения и 2) тем, что эти места находились под властью белых и учредиловцев в то время, когда Октябрьская революция при помощи комбедов по всей остальной России надрезывала корни экономического и политического засилия кулаков. Ко времени возвращения красных здесь сплотились и окрепли кулацкие гнезда, не прерывавшие связи с белым фронтом. Есть признаки, что уже с осени шла подготовка к вооруженному восстанию ко времени наступления Колчака.

При этих условиях особенно трудно было оформление советских организаций на местах и особенно трудна была работа по проведению советских декретов. С этою работою местные силы не справлялись, проводились декреты неправильно, кулакам удавалось значительную долю по реквизициям и налогам сваливать на плечи середняков и бедноты. Кулакам удавалось всю массу подчинить своему влиянию. Установлены факты передачи кулакам крупных сумм в руки бедноты для ведения спекулятивной торговли, от кот[орой] они сами считали нужным отстраниться с условием предоставления им части барыша (обыкновенно 10%). При этих условиях организация коммунистических ячеек встречала непреодолимые препятствия. Коммунистическая агитация и пропаганда почти отсутствовала. Волостные советы действовали вяло, нерешительно или даже шли вразрез с советской политикой. Представители власти из уездов - «коммунисты» - действовали часто помимо советов путем приказов. Усваивалась постепенно тактика произвола, насилия, угроз и избиений. Представители власти из уездов - «коммунисты» - привыкли не считаться с декретами центральной власти, действовали по усмотрению, пользовались своим положением для удовлетворения своих нужд и т.д. Получалась картина засилия «коммунистов» в полном смысле слова. Особенно далеко в этом отношении зашло дело в Сенгилеевском уезде Симбирской губ[ернии], где комиссии пришлось развернуть особый революционный трибунал с публичным судоговорением и с участием в нем самой публики. Привлечены были к суду деятели ныне упраздненной уездной ЧК, которая мнила себя «высшей политической властью в уезде», арестовывала местных народных судей за не правильные, по ее мнению, решения (два случая), отменяла приговоры, выпускала [230] пускала осужденных, устроила у себя форменный застенок с переломами костей и бесконечными издевательствами и т.д. Копии приговоров при сем прилагаются[1]. Был смещен и лишен советских прав председатель уездного исполкома. Местная коммунистическая организация распущена собственным постановлением. (Резолюция прилагается.)[2]

Власть советская в указанных выше уездах (и в Алатырском) более или менее выродилась во власть коммунистов, при этом весьма сомнительного качества. Ставропольский комитет РКП считал возможным своим постановлением арестовывать и освобождать арестованных, распускать городской совет и т.п. И все-таки, в громадном большинстве случаев местные коммунисты, в силу сказанных выше условий работы, оказывались материалом для инструктирования, а не для репрессий.

Отметим мимоходом, что в г. Ставрополе после подавления восстания были произведены выборы в гор[одской] совдеп согласно с Конституцией, т. е. с выключением нетрудовых элементов (около 500 чел. из 1400). Голосовало около 15 - 20% по каждому из семи районов города с параллельными выборами от мелких предприятий и профессиональных союзов. Выбраны 21 коммунист или сочувствующий и 9 беспартийных.

После всего сказанного выше становится понятным, почему все восстание в конце концов прошло под лозунгами: «За Советскую власть, за Октябрьскую революцию!», но «Долой власть коммунистов-насильников и грабителей!». Таковы сплошь приговоры восставших волостей. Этого не могли изменить ни местные кулаки, ни вожди из белогвардейцев. Последним, как реальным политикам, нужно было самое восстание, и они его получили. Лозунг Учредительного собрания встречается крайне редко.

В самом ходе восстания крестьяне фактически склонились к позиции левых соц[иалистов]-рев[олюционеров], влияние которых замечено на каждом шагу. Но застать их на данной контрреволюционной] работе удалось только в с. Слободском Бугурусланского уезда. Из их ячейки партийной, состоящей из трех человек, арестована одна женщина.

В заключение необходимо подчеркнуть: 1) самое пагубное влияние на фронте, в тыловых частях (Сызрань) и в самом восстании (дезертиры) имел тот факт, что при наборе брались в Красную армию, а не в тыловые рабочие батальоны сыновья кулаков. Есть указания на то, что местами это делалось намеренно. В Сызрани пришлось арестовать всех тех красноармейцев, родители кот[орых] были обложены чрезвычайным налогом свыше 1000 руб.

2) Всю организацию Всевобуча необходимо поставить под контроль коммунистических ячеек, на которые должно быть возложено и хранение всего необходимого при всеобщем обучении оружия. В местах, где коммунистических ячеек нет или они слишком слабы, лучше отложить организование[3] всеобщего обучения до лучших времен.

3) Необходимо установить, как общее правило, чтобы все распоряжения и приказы Советской власти сверху проводились в жизнь обязательно распоряжениями и мерами местных советов. В случае невыполнения их, в случае вредного промедления или неверного исполнения является основанием для законного привлечения местной власти к ответственности, для очистки или роспуска советов распоряжениями вышестоящей Советской власти. Ввиду того что все декреты и распоряжения всегда составлены в интересах широкой массы трудящихся, такие меры будут иметь агитационное и организующее для этой массы значение. Например, иконы из волостей и школ должны убираться постановлениями советов, а не комиссарами. Выгоднее, чтобы иконы были убраны позднее, но чтобы убраны они были только по постановлению местных советов. [231]

4) Необходимо подчеркнуть коммунистическим организациям, что они, как таковые, властью не являются, и от их имени никакие распоряжения и меры, обязательные для всего населения, исходить не могут. Они призваны должны быть к наблюдению над деятельностью местных советов, они должны докладывать в высшие центры о неправильностях или злоупотреблениях местной власти, но и только.

К сему приложение на 25 листах[4]

[1] См. док.: Приговоры особого революционного трибунала при Особой комиссии ВЦИК бывшим руководителям и сотрудникам Сенгилеевской уездной ЧК (6 - 7 апреля 1919).

[2] В деле отсутствует.

[3] Так в тексте.

[4] Материалы приложения не публикуются.

Текст воспроизведен: Крестьянское движение в Поволжье. 1919 - 1922 гг.: Документы и материалы. - М., 2002. С. 229 - 232.