...Гитлеру доложили первые известия о вторжении союзников в  Нормандию. Он подошел к карте Франции, висевшей на стене, некоторое время пристально смотрел на нее, усмехнулся и произнес с заметным австрийским акцентом: «Так, значит, мы убираемся».

...Даже после удаления всех явных скептиков, полного использования силы и магического воздействия фюрера и введения в сражение некоторых более мощных компонентов немецкой армии уже не было ни одного старшего офицера по всем высшем немецком командовании во Франции, который бы верил, что можно выиграть битву за Нормандию. 13 июля Роммель говорил адмиралу Руге: «Трагедия нашего положения заключается в том, [603] что нас обязывают сражаться здесь до конца, в то время как мы убеждены в том, что куда важнее остановить русских, чем удерживать англо-американцев от прорыва в Германию». С удивительной точностью он определил, что немецкий фронт в Нормандии развалился в пределах месяца. К тому времени непрерывное истощение людских ресурсов и оружия окажется совершенно невосполнимым.

...Настроение большинства союзных солдат находилось в значительной мере под влиянием убеждения, осознанного или неосознанного, что они имеют такие средства борьбы, которые позволяют им обходиться без фанатизма на поле боя: они располагали огромной огневой мощью... Все это прекрасно понимали Монтгомери и Брэдли и соответственно разрабатывали свои планы и расчеты, ожидая и соответствующих результатов.

Текст воспроизведен по изданию: Хрестоматия по отечественной истории (1946 - 1995). М., 1996. С. 603 - 604.