История России - История России с XVII-нач. XX вв.
Дата относится к событиям, описываемым в воспоминаниях. Революционная пропаганда группы Бруснева среди петербургских рабочих (1889-1892 гг.). 


...Приблизительно в 1889 г. мне первый раз было предложено зайти на квартиру к Тимофееву. Там встретил часть знакомых мне лиц, некоторых же увидел впервые. Затем кто-то из неизвестных мне лиц вел беседу о событиях за границей. Дело было накануне мая. Все слышанное мною на вечере ловилось на лету. Оно было ново, интересно и влекло к себе; хотелось скорее постичь все, мне неизвестное.

После первого вечера такие сходки стали повторяться. Меня считали долгом приглашать на каждую, хотя в то время я был чуть ли не моложе всех. Такие вечерки обыкновенно устраивались в Гавани на квартире Ивана Ивановича. Собирались до 10 и немного более лиц. Прибывший интеллигент большую часть своей лекции вел устно, передавая в легкой, доступной для нас форме. Причем первое время тема была следующая: «Происхождение человека», - теория Чарльза Дарвина; «Происхождение семьи, государства». Наконец, переходили к популяризации «Капитала» К. Маркса. Темы крайне интересные; изложение, повторяю, велось в ясной форме.

Помню такие вечерки, когда, отработав день до 6 часов вечера, в 7 часов мы уже сидели и слушали до 12-1 часу ночи, а случалось и дольше...

По окончании такой вечерки старались окольными путями по 1-2 человека разойтись по домам, чтобы не навлечь внимания полицейских ищеек.

Припоминая прошлое, приходится удивляться работе Ивана Ивановича. Он работал у всех на глазах на протяжении 3-х лет. [95] Работал, как немногие, с успехом, и в конце смог свободно переменить место службы. Переменил службу в 1891 г. - на Коломенский завод. Работа Ивана Ивановича Тимофеева не осталась бесследной. Он смело имеет право сказать, что следующие товарищи: Фомин Владимир, Иван Егоров, Яковлев Михаил, я - покорный слуга, Беляев И., Яковлев П., Кайзо и ряд других являются его учениками. Каждое из указанных лиц зарегистрировано в политическом движении за освобождение трудящихся. Некоторые же сохранили в себе силы считаться и по сей день проводниками идей, вложенных в головы их учителем...

К этому времени (приблизительно в 1890 г.) впервые были установлены обязательные отчисления в кассу с каждого из членов кружка. Работа же в кружках продолжала носить прежнюю форму. Товарищам давалось широкое понятие о природе. Уделялось много времени теории Дарвина, книжке Энгельса, - и лишь в конце останавливали внимание на «Капитале» Маркса и на политическом движении за освобождение трудящихся.

Постепенно вникая в работу партии, исполняя обязанности члена, мне приходилось в заводе со многими из рабочих входить в различные отношения. Часто сталкивался с представителями районов по вопросам организации кружков.

В это время случилась моя встреча и знакомство с Иваном Васильевичем Круговым, токарем по профессии. Он в это время уже имел около 40 лет от роду; тем не менее по мере сил продолжал работать по проведению нашей линии. Будучи хорошо начитанным, при богатой памяти, он в то же время обладал недюжинными агитаторскими способностями. Почти ежедневно его можно было встречать в «рабочем клубе» ведущим диспут на любую тему...

Помню случай, оставивший глубокое воспоминание на всю жизнь. Придя утром на работу, я увидел Ивана Васильевича Крутова, предлагавшего всем нам срочно отправиться на похороны Н. В. Шелгунова. Конечно, мы сейчас же отправились в указанный пункт. Там узнали, что умиравшего Шелгунова градоначальник, накануне его смерти, предлагал выслать за пределы Питера, предвидя, что дело без демонстрации на могиле столь дорогого писателя и борца за рабочее дело не обойдется. Но в самую последнюю минуту этот вопрос разрешился тем, что Н. В. Шелгунов в минуты раздумья градоуправителя возьми да и умри.

И вот мы собрались исполнить последний долг ушедшему от нас дорогому товарищу.

Накануне был заказан венок рабочей организацией. На ленте были начертаны слова: «Н. В. Шелгунову, указателю пути к свободе и братству, от петербургских рабочих». Когда все [96] формальности были закончены, комиссия, которой было поручено проведение порядка шествия по улицам, заявила, что указан маршрут шествия, причем венки нести на руках не должно, а они должны быть уложены на телеги. Ясно, что с таким предложением согласиться было нельзя. Несмотря на то, что часть венков уже успели положить на телеги, рабочие продолжали держать свой венок на руках. В конце как-то так случилось, что почти все венки были взяты обратно на руки.

Шествие выстроилось. Впереди всех место рабочим с венком, на ленте которого ясно развивалась надпись, небывалая для того времени. Венок несла рабочая группа человек в десять. Необходимо сказать, что многих не успели известить; часть же рабочих не отпустили, и, наконец, часть в силу вещей должна была отказаться от участия в процессии. Тут были тов. Мефодиев, П. Морозов, Фомин, я и другие.

Подходя к могиле, шествие остановилось, чтобы отслужить панихиду. Мне передавали, что «отец духовный» убежал из церкви, узнав, в чем дело. Так и не пришлось чинить этой ненужной обрядности.

Вокруг могилы тысячи голов обнаженных разместились тесным кольцом. Чуть ли не все ближайшие деревья были заняты. Многие из молодежи вынимали хлеб, закусывали: как видно, некоторые из них заняли позиции еще с утра.

Гроб Н. В. Шелгунова опущен. Тут выходит его друг, писатель Вологдин-Засодимский, и говорит несколько прочувствованных слов. За ним студент читает стихотворение. Далее говорят еще несколько человек. Наконец, поднимается последний и говорит от имени рабочих. В промежутке между речами по публике ходит студенческая фуражка, полная денег. Студент, у которого она в руках, оповещает, что сбор в пользу красного креста. Наконец, все окончено. Товарищи спешат по добру по здорову унести ноги. Все разбиваются на небольшие группы. Полицейские ищейки пускают в ход все снос чутье и напрягают усилия обогнать всех. Наша группа добирается благополучно. Видели на другое утро у завода своих старых лягашей; но или они нас не узнали, или же еще не пробил наш час. Одно ясно: вся наша ячейка осталась нетронутой, тогда как во многих районах в ночь сделаны были выемки и аресты.

Эта демонстрация лучше долгой подготовки кружковой спаяла нас, выучив многому, и в то же время еще более убедила в необходимости вести борьбу до конца.

К этому моменту и немного позже у нас на заводе создалось ядро. В состав его, помимо перечисленных товарищей, явились новые...

Приблизительно к этому времени, т. е. к 1891 г., определился состав нашего кружка. Сюда входили: Владимир Фомин - [97] хозяин комнаты, где собиралась Гаванская ячейка. В нее входили: Петр Кайзо, Яковлев-Стефаненков, Я. Фомин, Иван Егоров, Яковлев Иван, Костя Куприянов, Медведев и др. Затем в другом месте Василеостровского района, на квартире М. Фигатнер, под его руководством, собирался еще кружок. В него входили: Иван Иванович Кейзер, Владимир Князев, Форсов, Ильин и др. Затем создался кружок в том же районе на квартире Кириллова. Наконец, от поры до поры велись занятия опять в том же районе на квартире слесаря Розенфельда. Здесь собирались все пожилые люди: старый работник слесарь Николай Иванович Желабин; затем - некто Метшус - или, как его звали, Царь-борода; Кузнецов сюда же был введен своим родственником. Чем глубже заглядываешь в то время, тем ярче вспоминаешь продуманную организацию - сеть кружков, связанных между собой и имевшую одну общую цель.

В это время мне пришлось сталкиваться с видными работниками Петербурга. Мне впервые пришлось быть на вечере, устроенном в квартире Егора Афанасьевича[1], где собрался весь цвет рабочего движения. Небольшая квартирка в 2 комнаты была запружена собравшимися. Тут было до 50 человек. Был один момент, когда публика чуть не стала расходиться. Причиной послужил приход дворника. Но все обошлось благополучно. Удовлетворившись угощением, он оставил нас в покое.

На этом вечере с речами о текущем моменте выступали свои же товарищи. Сейчас хорошо не помню всех, кто там говорил и что. Но помню выступление Вл. Прошина и Ивана Егорова. Прошин говорил по обыкновению длинно, нудно; но у него чувствовалась все-таки мысль. Иван Егоров, наоборот, в живой форме передал историю борьбы за освобождение. Вечер был живой. Рабочие успели на нем перезнакомиться, узнать в то же время, что движение растет, что оно уже охватило чуть ли не все заводы. Чувствовалось, что работать должно не покладая рук. Уже ради одного того, что на дело затрачено много труда, оно должно быть закончено. Вечер влил новые силы в каждого. Я помню, много после этого вечера и долго велись беседы и вспоминалось одно лишь хорошее.

Из бывших на вечере могу назвать еще: Вл. Фомина, Стефаненкова, Шелгунова, Конст. Беляева, Н. Я. Иванова, Конст. Куприянова, Веру Карелину, Фишера, Форсова, Князева, Ив. Кейзера, Майорова, Петра Морозова, Н. Рядова, В. Антушевского, Николая Васильева.

В скором времени после этого вечера состоялась в Петербурге маевка. Сознательные рабочие решили ее отпраздновать. [98] За несколько дней до этого дня было товарищам поручено обследовать место и возможность там встретить первый рабочий праздник. Наконец, место было намечено за Московской заставой, и в известный день и час товарищам было объявлено, что состоится праздник.

Праздник состоялся в лесу. Рано утром стали туда стекаться товарищи, расставив патрули. К полудню собралась уже сотня товарищей, но праздника не открывали в ожидании прибытия еще некоторых. Наконец, было открытие. Речей сказанных я не помню. Стало известно, что Вера Карелина и еще кое-кто из товарищей привели за собой шпиков, и последние уже оцепили лес. Приходилось думать о том, чтобы уйти незамеченными. Товарищам было преподано возвращаться небольшими группами...

На другой день утром мне стало известно, что в эту ночь арестовали Влад. Фомина, Ив. Егорова, Яковлева, Медведева; в другом районе - Кириллова, Савельева, П. Кайзо и других. После оказалось, что этот шпик, затеряв нас, натолкнулся на группу товарищей и пустился за ними; часть проводил до дома на 15 линии Васильевского острова, а затем пошел за другими - Вл. Фоминым, Яковлевым, Егоровым и их также выследил.

Итак, эта попытка провести Первое мая как рабочий праздник потребовала от нас искупительных жертв. В дальнейшем, когда мне чаще приходилось встречаться с подобным походом на рабочее движение со стороны холуев царского режима, я больше убеждался, что борьбу должно вести настойчивее: они своими действиями озлобляли меня.

В это время же появились в Петербурге первые женщины-работницы, задавшиеся одною целью с нами: бороться за свет, за освобождение.

Первой женщиной была Наташа Александрова[2]. Это был товарищ, весь отдавшийся рабочему движению, преданный делу. Она вышла из самых низов пролетариата, будучи воспитанницей царского правительства, как незаконнорожденная: ей на своих плечах пришлось лучше, чем другому, перенести сладость чужих хлебов. Право жить ей досталось с великим трудом, прежде чем она смогла выйти на верную дорогу. Зато, проникнувшись идеей освобождения трудящихся, она вся отдалась движению и - должен сказать - не бесплодно. Ей за короткое время удалось организовать часть девушек воспитательного [99] дома, своих прежних подруг. Жизнь, в которой приходилось им там пребывать, ей была хорошо известна. Она с большим успехом организовала кружок девиц-работниц. Женщины дышали энергией и в то же время ненавистью к своим врагам - имущему классу - за все прошлое, пережитое ими и лично и их матерями.

В числе работниц выделялись активностью Наташа Александрова, Вера, Паша, Маша, Феня, Наташа Кейзер и др. Это были первые женщины в рабочем движении, принимавшие деятельное участие.

Многие из них, связав свою участь с такими же работниками, вели и продолжают вести по сей день борьбу. Они стали матерями нового поколения работников. Самое же главное, они способствовали в трудные минуты жизни вносить в семейную жизнь облегчение. Тяжесть, обычно ложившуюся на одни плечи, раскладывать и на свои.

К этому же времени познакомился почти со всеми видными работниками Петербурга. Тут был Егор Афанасьевич, Вас. Андр. Шелгунов, Вл. Прошин, Петр Морозов, Ник. Полетаев, Фомин, Фишер, Кейзер, Фед. Афанасьевич, Ник. Иванов с Путиловского завода и др. Все товарищи были разбросаны по разным углам и заводам. Встречаться с некоторыми из них по делам партии приходилось урывками; с другими же пришлось жить вместе несколько лет.

Более всех пришлось сталкиваться с Вас. Андр. Шелгуновым и Фишером, в особенности с первым. Знакомство поддерживалось не только до ареста моего в Петербурге в 1894 г., но и много лет спустя, в ссылке и в разных углах земли русской. Связь с Мат. Фишером потерял после своего и его ареста, случившегося в одно время, с 1895 г. Тов. Фишер был очень деятельный и ценный работник. У него все было обдумано, взвешено по-немецки. Он обладал недюжинными познаниями и уже в наше время самостоятельно вел работу по воспитанию товарищей в кружках.

В это время начался план новой работы. Для товарищей, интересующихся и способных работать, велось особое преподавание на дому кого-либо из интеллигентов. Там подробно проходился курс специальных наук, необходимых борцу. Это был первый шаг к созданию школы пропагандистов. Товарищ, посещая такие лекции, обычно самостоятельно потом выступал на рабочих кружках. Для групп же существовали кружки.

После ареста товарищей в 1892 г. были нарушены связи. Приходилось устанавливать связь, налаживать аппарат. Были втянуты новые работники, и жизнь опять вошла в русло. В это время уже намечалось некоторое поведение в борьбе. Должен сказать, что работали две партии: соц.-демократическая и [100] народовольческая. Большинство товарищей тяготело к соц.-дем. Первое время особого разделения не наблюдалось. Но дальше почувствовалось расслоение. Рабочие более развитые (а таких было большинство) не могли согласиться с тактикой народовольцев.

Последним предоставляли работу лишь в том кружке, где был свой сильный товарищ, разбирающийся и способный во-время остановить линию, проводимую народовольцем. Вообще же должен сказать, что работать в кружках народовольцам удавалось с великим трудом.

Уже в это время велись дискуссии между двумя этими течениями, причем, повторяю, тяготение переваливало на сторону соц.-демократов. Припоминаю одну из таких дискуссий, где пришлось участвовать некоторым из наших товарищей. Там были Вас. Щелгунов, Фишер, я и другие товарищи. Из интеллигенции прибыли со стороны народовольцев: Сущинский, Зотов и неизвестный нам[3], а от соц.-демокр. Герман Борисович Красин, Вас. Вас. Старков.

Слово было предоставлено первому неизвестному нам народовольцу. Он говорил не менее 2 часов, развернув историю революционной борьбы всех течений со дня возникновения и до настоящего момента, подчеркивая, что движение выливалось в борьбу, фундаментом которого были народовольцы, и что только их способ даст результат. Развиваемые тезисы были сильны, убедительны не только для нас, но и для людей более сильных в подобных вопросах. Но мы, как убежденные сторонники нового течения, остались непреклонны. С нашей стороны отповедь получилась в пользу соц.-демократов. Другой оратор, тов. Зотов, говорил слабее, но в короткую речь, сказанную им, влил всю душу. Его слова врезались в наши души. Мы более убеждались, что должно вести борьбу на смерть, но другим путем.

Со стороны соц.-дем. говорило двое упомянутых представителей. Они разбивали тезисы первого оратора. Чувствовалась не та сила, не тот порыв. К тому же дискуссия затянулась до ночи. Мы все стали уставать. Приходилось как-нибудь ее прикончить. Повторяю, дискуссия успела нас убедить и еще более вылила течение рабочего движения в определенную форму. Была еще вторая дискуссия, но я на ней не был.

В рабочих массах в то время было следующее течение. Развитие должно итти в первую очередь вглубь и уже после [101] распространяться вширь. Требования были вполне определенные: всестороннее воспитание совместно с изучением социальных наук. Наоборот, другое течение настаивало на преподавании главным образом истории, политической истории и борьбы.

Еще припоминаю одно совещание, на котором присутствовала часть передовых рабочих с разных районов. Тут были опять: Фишер, Шелгунов, Кейзер, я и др. и представители народовольчества с Петром Петровичем[4] во главе. Решался вопрос о допущении работать народовольцев в среде рабочих. И вот тут опять лишний раз подтвердилось течение против народовольчества. Было решено допустить, но выбор тем лекций опять же предоставить самим рабочим...

Приблизительно в 1893 г. в Петербург явился Федор Афанасьевич, удравший из Москвы. Ко мне он явился, как старый знакомый. Мною ему сейчас же был преподан совет поступить на работу к нам на Балтийский завод. Выяснилось тут, что он нелегальный. Тем не менее мне удалось его определить к нам в завод. Не помню сейчас кем: или на станок сверлильный, или же рабочим[5]. Квартиру указал у Розенфельда.

Федор Афанасьевич очень быстро ориентировался на своем новом месте. Почти с места в карьер стал налаживать связь между отдельно разбросанными работниками. Личным своим примером влияя на некоторых распустившихся, вел линию подтяжки, - и его работа за короткое время дала осязательные результаты...

Первые рабочие кружки в Гавани, на Васильевском острове, получили свое основание значительно ранее 1888 года.

Сейчас не могу сказать точно, когда основался наш Гаванский кружок; но знаю, что ранее 1888 г., т. е. до моего появления в него. В момент входа в кружок там были следующие товарищи: И. Тимофеев, Вл. Фомин, Ив. Егоров, Мих. Стефаненков-Яковлев и я; затем позже в него влились еще товарищи: Степан Медведев, Петр Кайзо, Конст. Куприянов, Конст. Беляев, Кириллов и Ив. Яковлев и еще позже Розенфельд и Никифор Васильев.

Почти все из упомянутых лиц были знакомы между собой еще на школьной скамье, - спайка всех была отличная. Исключение составляли: Розенфельд, Ив. Тимофеев, Петр Кайзо и Ст. Медведев.

В кружке почти на протяжении двух лет велись правильные занятия; изучали: космографию, природоведение, культуру (Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства»), [102] политическую экономию по Марксу и, наконец, читали историю политической борьбы в Европе и в России.

Насколько не изменяет память, долгое время у нас в кружке занятия вел Мих. Ив. Бруснев. С его отъездом в Москву в 1891 году менялись преподаватели: одно время к нам вошел Вас. Вас. Старков, Ст. Ив. Радченко и ряд неизвестных мне...

Литература того времени была не особенно богата, в хороших книгах чувствовался недостаток: «Спартак», «Риенци», «Один в поле не воин», «Что делать?», «Шаг за шагом», «Знамение времени», романы Михайлова-Шеллера «Лес рубят - щепки летят» и т. п., «Углекопы» Золя, «93-й год» и др. В. Гюго и частью печатавшиеся в журналах «Дело», «Отечественные записки», «Слово» и других больших журналах статьи.

Из научных книг выбор был значительно беднее. Читались Гумбольдт - космография, Леббок - география, Ч. Дарвин - «Происхождение видов» и др. его же сочинения, Бокль - «История цивилизации в Англии», «Культура» Липперта, Энгельс - «Происхождение семьи, частной собственности и государства», Маркса «Капитал», Дементьева «Фабрика», Ланге «Рабочий вопрос», Ключевского «Русская история».

Брошюры: «Кто чем живет» Дикштейна, «Царь голод», «Календарь Народной Воли», «Речь П. Алексеева», «Речь Мышкина», «Четыре брата», «Вяленая вобла» Щедрина, «Стена» Тургенева, «Орел-меценат» Щедрина, Письмо М. Цебриковой к царю и еще немногие, названий припомнить не могу.

Помимо нашей работы в кружке, жизнь текла своим порядком. Мне часто приходилось сталкиваться с другими товарищами, принимавшими участие в кружках другого района. На Петербургской стороне работал кружок под руководством Андр. Фишера. Этот кружок основался позже Гаванского кружка. В него первое время входили: Андрей или Матвей Фишер, Вл. Форсов, Вл. Князев, Иван Кейзер, Алекс. Ильин и Савельев. Хозяйкой квартиры являлась немка. Тов. Фишер, отличаясь немецкой аккуратностью и чистотой, пользовался хорошей репутацией и тем самым смог долгое время вести кружковую работу в своей комнате, не вызывая подозрений. Затем спустя некоторое время Андрей Фишер переехал жить на Васильевский остров, поступив работать на Балтийский завод. У него вновь создается кружок: большая часть членов кружка является его старыми товарищами, но вливаются и в тот и в другой кружок несколько новых...

В это же время работа велась и в друг. районах: на Выборгской стороне, за Невской заставой, за Нарвской заставой и в друг. местах. С отдельными представителями нам приходилось часто сталкиваться. Больше и чаще всего приходилось встречаться с Вас. Андр. Шелгуновым, затем с Егором Афанасьевичем [103] Афанасьевым (Климановым), Влад. Прошиным, Петром Морозовым. Я сейчас не могу припомнить появления к нам Андрея Фишера. Но то время, что пришлось работать с ним и в мастерской и в рабочей организации, у меня стоит перед глазами. Фишер являлся развитым. Умел хорошо излагать мысли. Считался хорошим токарем. Вообще, он служил примером для многих. К упомянутым качествам необходимо добавить: имел организаторские способности и после себя оставил несколько учеников с прочно поставленными кружками. Фишер чуть ли не первый проявил почин преподавания в кружках своими силами. В то время это было в зачатке: обычно возлагалось преподавание на интеллигенцию. При нем же рабочие стали приходить к мысли создать свой кадр учителей из рабочих. Хотя надо сказать, что это не совсем привилось, но попытки были. Некоторые из товарищей усиленно засели за писание воззваний (в то время появился листок: «Братцы-товарищи» - Ивана Кейзера и ряд друг.). Вместе с этим делали попытки проводить рабочие кружки своими силами...


Воспоминания К. М. Норинского.

[1] Е. Аф. Климанов, он же Афанасьев, кузнец из Экспедиции заготовления государственных бумаг. (Примечание М. Ольминского.)

[2] Очевидно, Наталья Александровна Григорьева. Она была арестована в апреле 1894 г., отбыла ссылку в Енисейской губ., потом примкнула к соц.-рев. Вокруг нее действительно группировались девушки безродные, из воспитательного дома. Но сама была, кажется, нарвской мещанкой. (Примечание М. Ольминского.)

[3] Повидимому, Алекс. Алекс. Федулов. Он арестован в апреле 1894 г.; через несколько месяцев освобожден. Деятельно работал в «Группе народовольцев» второго периода, когда она входила в техническое соглашение с «Союзом борьбы». Эмигрировал, заболел психически. (Примечание М. Ольминского.)

[4] Под именем Петра Петровича работал в 1885 г. и с 1891 по 1894 г. М. С. Александров-Ольминский.

[5] То-есть чернорабочим.


Текст воспроизведен по изданию: Рабочее движение в России в XIX веке: сборник документов и материалов. - Т. III. Ч. 2. - [Москва], 1952. С. 95 - 104.

Комментарии
Поиск
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии!
Русская редакция: www.freedom-ru.net & www.joobb.ru

3.26 Copyright (C) 2008 Compojoom.com / Copyright (C) 2007 Alain Georgette / Copyright (C) 2006 Frantisek Hliva. All rights reserved."