Р О С С И Й С К А Я С О Ц И А Л - Д Е М О К Р А Т И Ч Е С К А Я Р А Б О Ч А Я П А Р Т И Я.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Товарищи! Россия - страна безраздельного господства административно-полицейского произвола. Рабочее движение встречает в ответ только казацкую нагайку, тюрьму или солдатскую пулю; из деревни доносится свист розги, повсюду ведется травля евреев, армян, финляндцев, поляков.
Все эти кары сыплются, как из рога изобилия, не только на революционеров. Тюрьма и ссылка ждут и мирных обывателей, едва только они громко вздохнут о свободе: разгоняются научные собрания, высылаются в ссылку писатели и земские деятели, осмелившиеся сказать несколько слов в защиту разоряемых крестьян. Еще несколько дней тому назад улицы Варшавы обагрились кровью рабочих, в Москве полиция зверски избила публику, явившуюся на вокзал для проводов отъезжающих на войну солдат, причем было убито несколько человек запасных. 52 наших товарища присуждены в далекой Якутке к 520 годам каторжных работ
[1].
Выразительница общественного мнения печать не имела права говорить о всех происходящих безобразиях. Убийства и насилия производились под покровом глубокой канцелярской тайны.
[132]
«От молдаванов аж до финов...
На всих языках все молчит,
Бо благоденствует».
Только в последние дни печать получила некоторую возможность говорить об административном произволе, бездарности и ограниченности бюрократии (чиновников), земские деятели требуют расширения своих прав, ученые профессора тешут о необходимости свободы и, наконец, событие не менее удивительное, чем Валаамова ослица, заговорившая человеческим голосом: из стен министерства внутренних дел, этого самодержавного застенка, раздаются речи о доверии к обществу и к народу и призыв к совместной работе.
Что же случилось! Чем вызвана эта перемена фронта со стороны так не склонного ко всяким переменам правительства? События последних лет дают на это бесстрастный и правдивый ответ.
На фоне полтической жизни России за последние годы самым знаменательным, всего ярче бьющим в глаза фактом является небывалый еще рост политического недовольства и подъем революционного настроения в самых разнообразных слоях. Рабочее движение, еще так недавно ютившееся лишь в крупных промышленных центрах, подобно весеннему потоку, разливается теперь вширь и вглубь по самым глухим закоулкам, и всюду, где только слышится лязг машин и стук молотка, уже взвивается красное знамя пролетариата и раздается его революционный клич. И, словно в ответ на зтот клич, пробуждаются к политической жизни все новые и новые силы: в крестьянстве идет глухое, но непрерывное брожение, ежеминутно грозящее разразиться страшной бурей, ширится революционная пропаганда среди солдат и матросов, постоянно волнуются студенты, и даже умеренные земцы обнаруживают все признаки недовольства. Там, где еще так недавно, казалось, спало сном непробудным стоячее озеро, теперь волнуется вечно шумящее море.
У правительства до сих пор для борьбы с недовольными было одно, правда, мало действительное, но зато испытанное средство: тюрьма, полиция, жандармы и войска. Но вот загремели орудия на Дальнем Востоке, и кроме внутреннего врага у правительства оказался враг внешний. Последний был еще более страшен. Русские войска терпели поражение за поражением, русский флот терял судно за судном, все неурядицы, созданные бесконтрольным хозяйничанием самодержавно-чиновничьей шайки, всплывают наружу. Из-за никому не нужной Манчжурии в жертву Молоху войны бросались миллионы народных денег, приносились десятки тысяч человеческих жизней. Война становилась все менее популярной, военные неудачи еще более ухудшали положение правительства: оно быстро теряло последний кредит в обществе и в народных массах, положение для него становилось опасным.
И вот в критический момент, очутившись между двух огней, оно выпускает на сцену министра Святополк-Мирского и провозглашает доверие к обществу и народу. Но одних слов было мало. Нужны были дела. И вот правительство решилось «действовать».
6-7 ноября в Петербурге назначено совещание земских деятелей, главным образом, председателей земских управ. И это все!
Итак, перед лицом народа, который уже сознал тесноту старых форм жизни и который в могучем порыве ищет новых путей, рвется к жизни свободной и полной, перед лицом надвигающейся революции, [133] волна которой с каждым днем поднимается выше, правительство выступает со своей жалкой уступкой в виде какого-то совещания представителей земских управ.
Товарищи! Мы боролись не за это. Когда на людных улицах развевались наши знамена, когда мы гибли под солдатскими пулями, шли в тюрьмы и далекую ссылку, - всегда наш клич был: «долой самодержавие», всегда мы боролись за свержение самодержавия и за замену его народным правлением. И если в настоящий момент правительство рассчитывало успокоить нас своей жалкой подачкой, то оно ошиблось. Нет, теперь, когда почва под его ногами колеблется, когда оно явно пасует перед грозным призраком народного возмущения, теперь мы еще решительнее, чем прежде, должны заявить свои требования. Мы должны смело и громко сказать, что кучка, хотя бы и либеральных земцев, это не голос земли, не голос народа. Мы должны сказать, что лишь представители народа, избранные волей народной, что они одни только в праве решать судьбу народа, их пославшего.
Мы требуем созыва Учредительного Собрания на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права, вместе с требованием созыва выборных от народа. Мы должны выставить требование немедленного прекращения настоящей бессмысленной и бесполезной войны, войны, которая несет народу только горе, слезы и разорение и которая даже в случае победы не сулит народу решительно никаких выгод, а только новые налоги на усиление армии и флота и в результате новые войны.
Товарищи, когда созванные правительством земцы соберутся судить о нуждах земли и начнут с правительством торг о взаимных уступках, тогда должен раздаться громкий голос петербургских рабочих и через толстые стены в зал совещания должен проникнуть голос жизни, голос народа, наш клич: «Долой самодержавие! Долой войну! Мы требуем созыва Учредительного Собрания на основе всеобщего, равного, тайного и прямого избирательного права. Да здравствует социализм!»
Петербургской Комитет Российской
Социал-Демократической Рабочей Партии.
Типография Комитета.
Печ., 2 стр. на развернутом листе, 27 1/2 X 9 см.,
библиотека ИМЭЛ, листовка № 178.
[1] Имеется в виду так называемое «романовское дело» - восстание ссыльных в Якутске, вызванное тяжелыми условиями ссылки и административного произвола.
18 февраля 1904 г. 57 политических ссыльных (среди них Курнатовский) отправили губернатору заявление с требованием отмены циркуляров генерал-губернатора Кутайсова, значительно ухудшавших положение ссыльных. Дом якута Романова, в котором засели ссыльные, был превращен в маленькую крепость с баррикадами. «Романовка» была окружена и подверглась обстрелу солдат, во время которого был убит Матлахов и один ссыльный ранен. Ссыльными были убиты 2 солдата. Во время дальнейших обстрелов, на которые осажденные не могли отвечать ввиду дальности расстояния, были ранены еще двое ссыльных. 23 февраля осажденные сдались.
Суд над «романовцами» состоялся в Якутске в начале августа 1904 г. Так как «романовцы» на суде отказались выяснить роль отдельных лиц, суд вынес всем одинаковый приговор: по 12 лег каторги каждому. Многие ссыльные колонии откликнулись заявлениями солидарности «романовцам», а в некоторых местах устроили демонстративные выступления. В ряде городов: в Ростове-на-Дону, Твери, Минске, Могилеве, Двинске и др., происходили собрания рабочих, посылавшие приветственные резолюции «романовцам». В Иркутске, Витебске, Гродне, Сувалках были организованы уличные демонстрации. В Лондоне состоялся митинг революционных организаций.
Текст воспроизведен по изданию: Листовки петербургских большевиков. 1902 - 1917. - Т. I: 1902 - 1907. - [М.], 1939. С. 132-134.