По отобранным у меня и предъявленным мне теперь письмам, адресам, как на клочках бумаги, так и в записной моей книжке, и фотографическим карточкам я даю следующее объяснение: А. два письма, помеченные №№ 1 и 2, из которых одно на листе почтовой бумаги, а другие на полулисте той же бумаги, - писаны мною. Оба эти письма, из которых второе даже не окончено, были писаны мною в Петербурге в последний приезд мой сюда в январе сего года и адресованы «Василию Николаевичу», фамилию коего не знаю, с которым, как я сказал уже прежде, меня познакомил Рейнштейн. Оба эти письма - черновые того третьего письма, которое также мне теперь предъявлено (№ 3). В первом из этих черновых писем я высказываю сожаление, «что ничего не мог раздобыть из того», что названный Василий Николаевич и Рейнштейн «поручили мне приобрести здесь», т.-е. в Петербурге. Далее я писал, что «никого почти не видел из торговых людей, почему и не мог ничего прислать с попутчиком». Торговыми людьми я называл некоторых из знакомых мне в Петербурге букинистов, фамилии коих не знаю, у которых я предполагал купить книги для библиотеки, которую, как я слышал от Рейнштейна и Василия Николаевича, они предполагали устроить. Попутчиками «я называл жену Рейнштейна и некоего Николая Калашникова, петербургский адрес коего дал мне Рейнштейн, и этот адрес записан у меня в книжке так: «против Ивана Предтечи, Воздвиженская, дом Калашникова, Николая».
[36]Жену Рейнштейна я мог разыскать по сведениям в адресном столе, так как не знал ее квартиру, а слышал от нее дорогой, что из Петербурга она предполагала выехать не скоро. И только в таком случае я думал послать книги с нею, если.бы не отыскал Николая Калашникова. Этот же последний, как передавал мне Рейнштейн, был слесарь и служил кем-то на Николаевской железной дороге. Калашникова я никогда лично не знал и не видел его. В письме этом высказывалась мною однакоже надежда в непродолжительном времени выслать Василию Николаевичу «если не все, то по крайней мере часть товара». Под товаром, как я сказал, разумелись книги и слесарный инструмент для предполагаемой к устройству Рейнштейном слесарной мастерской. В конце письма, спрашивая о том, нет ли для меня писем, я просил «известить меня о получении писем по следующему адресу: «Большая Дворянская ул. д. № 26, Степану Васильевичу Митрофанову». Письма я ожидал от моей невесты, звание, имя, фамилию которой я сказать не желаю. Я познакомился с нею в Париже в 1878 г. и между нами было условлено заключение брака по возвращении ее в Россию. Невеста моя должна была написать мне» или из-за границы, или же по приезде ее в какое-то место в Киевской губернии, где жили ее родные, коих я не знаю, по фамилии их не желаю сказать.
[1] Она должна была адресовать мне письма в Москву, в почтамт, до востребования и на фамилию Аргентова. Во втором из вышеозначенных писем, неоконченном, я говорил то же почти, что и в первом, называя «деловыми людьми» тех же букинистов, а «товарищами по ремеслу» - названных уже мною знакомых моих, Петерсона, Смирнова и Чуркина. Так как эти два письма были черновые, то я переписал их оба в одно, помеченное № 3, и запечатал оное в конверт с адресом «в Москву, Грохольский переулок, Александру Федоровичу Лаврову, в собственном доме». Выражение в этом письме: «не удалось раздобыть и послать с попутчиком, надули», а «затем многого у них нет, все разошлось» - относятся к покупке (мною книг у букинистов, обещавших достать мне некоторые книги, но не исполнивших своего обещания еще и потому, что «многого у них не оказалось» из того, что я просил достать для меня из книг. К чему именно относится фраза в этом письме: «здесь много интересного, - приеду - расскажу» - не помню. Под этими письмами я подписался принятым на себя именем «Иван Иванов», так как паспорт на имя Аргентова был дан мне только на проезд по России, а своею настоящею фамилией не мог подписаться, опасаясь обнаружить себя. Адрес на конверте в этом письме, который приведен мною выше, дан был мне Рейнштейном, и я полагаю, что «Лавров» был хозяином дома, в котором жил Рейнштейн, или «Василий Николаевич»; кто же этот Лавров на самом деле, в каких он отношениях к Рейнштейну и Василию Николаевичу - я не знаю и никогда с ним знаком не был.
Виктор Павлов Обнорский.
То же дело, лл. 56 - 57.
[1] Так в тексте.
Текст воспроизведен по изданию: Историко-революционный сборник. - Т. 3. - 1924. С. 36 - 37.