В дополнение к донесению моему от 26 сего октября, за № 1221, и телеграмме от того же и 27 и 28 сего октября, доношу, что общая картина военного бунта представляется так: около 11 часов утра 2-я рота 2-го Кронштадтского крепостного батальона самовольно вышла из казарм и отправилась по флотским экипажам созывать матросов на общий военный митинг. Вскоре после этого масса крепостных артиллеристов и матросов собралась возле публичных домов и начала бить окна и жечь оконные занавеси и драпировки. В то же время крепостнон начальство арестовало главных виновных упомянутой роты, в числе 52, и сажало их в поданный на станцию поезд для дальнейшей отправки на форт. Толпа матросов с криком "ура" бросилась к вагону с арестованными с целью их освободить. Боевая рота дала залп, при чем убит 1 и ранено 2 матроса.

Это обстоятельство послужило причиною для дальнейших беспорядков, и матросы бросились в экипажи за ружьями, чтобы с ними в руках итти для совершения погромов, избиения полиции, жандармов и офицерства, а также для того, чтобы заставить присоединиться к себе и крепостную артиллерию. О таковом намерении матросов мною тотчас же через моего помощника был поставлен в известность начальник штаба порта, но, несмотря на это, 7-й флотский [80] экипаж, овладев оружием и патронами, потребовал от своих соседей по казармам, 4-го флотского экипажа, присоединиться к ним.

Произошло колебание со стороны матросов 4-го флотского экипажа, и 7-й экипаж открыл по ним стрельбу, после чего часть 4-го флотского экипажа убежала, часть же присоединилась и вместе пошла далее по другим экипажам. Масса матросов осталась солидарна с бунтовщиками, и лишь 1-й, 11-й, 12-й, 16-1, 19-1 и 20-й экипажи, з исключением единичных случаев, остались верными присяге и не присоединились к бунту, тем не менее начальствующие лица признали их ненадежными для действия оружием против бунтовщиков.

Вслед за этим сводная толпа вооруженных матросов бросилась в город, где к ней присоединилась часть вооруженных людей кронштадтской крепостной артиллерии, и вместе начали производить в полном смысле слова разграбление всего, что ими громилось.

Еще накануне, 25 сего октября, среди нижних чинов крепостной артиллерии заметно было брожение, и сборная команда разных частей грнизона крепости, находившаяся на форте "Константин", о время обеда произвела беспорядок, разлив суп на пол и опрокинув котлы. По прибытии на место беспорядка коменданта крепости толпа артиллеристов кричала демонстративно "ура" и выделялись отдельные возгласы "убить его"; после увещевания комендантом нижние чины разошлись по казармам, и все требования их были удовлетворены, а на заявление их о дурной пище было назначено расследование.

По получении сведений от губернатора о бунте матросов комендант крепостивызвал по тревоге весь крепостной гарнизон, но во время усмирения мятежа большая часть нижних чинов 3-го и 5-го батальонов крепостной артиллерии отказалась итти против мятежников, часть их перешла на сторону последних.

Таким образом мятежные матросы и артиллеристы, соединившись, пошли по городу.

Одновременно с этим начались в разных местах пожары, тушить которые было нечем, так как бунтовщики перерезали пожарные шланги. Подверглось разграблению и все вынесенное из горевших домов имущество.

При пожаре каменного дома Синебрюховой, где находились торговля купцов Филипповых, квартиры тех же купцов и заведывающего полицейским надзором порта (сыском) подполковника фон-Миниха и моего помощника по городу ротмистра Садовского (накануне случайно переехавшего на новую квартиру и успевшего перевезти большую часть своего имущества и канцелярии), матросы открыли по дому стрельбу, и пожарные даже не под'езжали. Разбиты и разграблены торговые заведения в большей части города; есть улицы, где не осталось целою ни одной лавки. На улицах Петербургской, Павловской, Соборной, Богоявленной и Песочной разграблено большинство частных квартир.

Посторонний элемент к местам погромов и разграблений бунтовщиками не допускался, и хулиганы пользовались лишь остатками. До поздней ночи перепившиеся матросы и солдаты производили стрельбу в воздух, а также против пехатных частей, открывших по ним огонь. Постороннюю публику, за исключением единичных случаев, бунтовщики не трогали.

Морские власти, за неимением в своих руках, как выразился начальник штаба порта, средств к усмирнию бунта, бездействовали. Два сухопутных батальона и эскадрон драгун находились в распоряжении коменданта крепости и оказать помощь городу не имели возможности.

Весь город целые сутки находился во власти пьяных бунтовщиков; население было об'ято паникой.

Около часу дня стали постепенно прибывать в крепость петербургские войска, и тогда часть матросов, безусловно только от того, что убедилась воочию, что войска высадились, стала расходиться и прекращать погромы.

Потери за эти сутки выразились в 17 чел. убитыми и 82 чел. ранеными, при чем убито: нижних чинов флота - 6, крепостной артиллерии - 4, 2-го [81] Кронштадтского крепостного пехотного батальона - 2, неизвестной воинской части - 1, тюремный стражник - 1 и частных лиц - 4; ранено: матросов - 50, 1-го крепостного пехотного батальона - 3, 2-го крепостного пехотного батальона - 3, крепостной артиллерии - 5, Севастопольской минной роты - 1, пожарных - 2, вольных - 17 и подполковник артиллерии Бек.

Подполковник Котляр.